Иди за мной
Шрифт:
У него на языке крутилось слово «изнасиловали», которое он не осмелился выговорить.
– Ты настолько меня не понимаешь, что даже не обидно, – вздохнула Лариса. – Поджарь-ка лучше хлеб в тостере.
– Надо звонить в полицию! На улицах – разгул преступности…
– Эдик! Заткнись, а?
Он закрыл рот и сердито косился на нее, обдумывая свой следующий шаг. Ломтики батона с золотистой корочкой выскакивали из тостера, распространяя аппетитный запах. Эдик складывал их на тарелку. Он был голоден и зол. Какого черта он приперся сюда с букетом унижаться? Лариса ни в грош его не ставит. Ей все равно, что он думает, что чувствует.
За едой они молчали.
– Что тебя тревожит? – не выдержал Эдик. – Я вижу, ты чем-то озабочена.
– Угадал. Сижу и думаю, что нас с тобой связывает?
Он перестал жевать и нахмурился. В голову упорно лезли мысли о нападении. В квартире витал дух… опасности. Но откуда она исходит?
– Мы с тобой друзья, коллеги…
– …любовники! – подхватила Лариса. – Верно?
У Эдика в горле застрял кусочек тоста. Он кашлянул и пожал плечами. Наконец ему стало понятно: Лариса лжет! Она лгала ему с самого начала… и продолжает над ним издеваться. Он не мог понять, в чем заключается эта ложь, и в его уме возникали причудливые ассоциации.
«Между нами кто-то стоит, – констатировал он. – Кто-то третий! Вернер?.. Или его тень?.. Лариса сама не своя. Она не похожа на ту Ларису, с которой у меня…»
Эдик запнулся, словно его мысль наскочила на препятствие. Что у него с Ларисой? Служебный роман? Любовная интрижка? Банальный секс? Совсем недавно он намеревался бросить ее, а теперь боится, что первой это сделает она. Потому он здесь – без вины виноватый – вымаливает прощение, терпит насмешки.
В воздухе квартиры действительно витало зло. Эдик ощутил страх перед чем-то неведомым, незримым и ужасным. На него повеяло смертью…
Он вдруг осознал, что странный отпуск Ларисы, ее болезнь, ее ушибы, ее нелепая ложь как-то касаются Вернера и его клуба. Гуру опутал ее дьявольской сетью интриг, внушений и психического воздействия. Даже он, Эдик, попал под раздачу. Разве ему не мерещится всякое?.. Разве его не одолевают смутные опасения?.. А ведь он не знает, чего боится!.. Если Лариса стала куклой в руках у Вернера, от нее можно ожидать чего угодно. С ней надо быть настороже.
Он смотрел, как она намазывает ножом масло на тост, и содрогнулся. Где гарантия, что она не набросится на него с этим же ножом? Пусть у столового ножа тупой кончик… но на кухне полно других ножей – острых и длинных, любым из которых ничего не стоит убить человека.
– Эй! О чем размечтался?
– Да так…
– Вот что, Эдик, иди-ка домой, – заявила Лариса. – Похоже, ты не выспался или встал не с той ноги.
– Гонишь меня?
– Не гоню, а прошу. Я хочу отдохнуть.
– Ты какая-то… чужая! Смотрю на тебя и не узнаю! Ладно, я не навязываюсь. Пойду, пожалуй. Неуютно мне с тобой…
Глава 20
Ренату неловко было лежать в постели и кашлять в присутствии Сони. Но – куда денешься? Будучи художником, он отметил, что ее красота складывается из элементов, которые, взятые по отдельности – некрасивы. Ее талия была не такой тонкой, как у виртуальной Сони, а грудь оказалась не такой уж большой. Волосы – слишком густые, вьющиеся и
пышные. Она пожаловалась, что расчесываться для нее – сущее мучение. Обильный макияж, чересчур вытянутый разрез глаз, великоватые губы, которые могли бы испортить любое другое лицо, – не портили лица Сони. Ее бедра не помешало бы уменьшить, а ногам придать чуть больше стройности. Но тогда… от ее красоты ничего не останется.В целом Соня была прекрасна и невероятно соблазнительна. Художник в Ренате всегда знал, что совершенство – холодно и мертво, тогда как гармоничное сочетание изъянов делает женщину неотразимой. Соня была живым воплощением этой спорной идеи.
Ренат сравнивал ее с аватаром блондинки из «Миражей», чья внешность послужила основой для созданного им образа, и находил различия, а не сходства. Но именно эти различия придавали Соне необъяснимое и мистическое «Клеопатрино очарование».
Ренат даже подумал, что понимает мужчин, которые соглашались собственной жизнью оплатить ночь любви с легендарной царицей Египта. Хотя та вовсе не блистала красотой. Он сказал об этом Соне.
– А ты мог бы умереть за меня? – спросила она.
– Да, – не раздумывая, выпалил он. Спохватился, но опровергать свое опрометчивое согласие не стал. Ведь это так романтично…
Действительно ли Соню прислал его босс? Если так, то кто она? Назвать ее «девочкой по вызову» не поворачивался язык.
– Кто ты?
– Думаешь, я проститутка? – усмехнулась она. – Ничего подобного! Мне платят не за то, что я отдаюсь…
– А за что?
– Скоро узнаешь…
Рената охватила болезненная дрожь. В словах Сони он уловил глубокий и страшный смысл, которого не постигал.
– Почему ты сказала, что ошиблась дверью?
– Я пошутила…
У нее были плавные, хищные движения и долгий взгляд, когда черный огонь зрачка почти целиком заполнял водянистую радужку. Наверное, так смотрит кобра во время брачного танца.
Ренат ни разу не видел живой кобры. Только по телевизору.
– Ты похожа на змею… или ящерицу, – заявил он, любуясь Соней.
– У меня на кончике языка – смертоносный яд! Хочешь попробовать?
Она наклонилась к нему и высунула острый розовый язык. Ренат отшатнулся, чем вызвал ее заливистый смех.
– Испугался?.. Ха-ха-ха!.. Бойся меня, милый! Я опаснее кобры…
Соня надела один из халатов, которых у Рената было несколько. Два ему подарила Зоя, еще пара осталась от ее предшественниц. Почему-то каждая любовница считала своим долгом преподнести Ренату дорогой домашний халат.
Канареечную блузку и зеленые брюки гостья сняла и бросила на спинку кресла.
– Так удобнее, – объяснила она хозяину. – Ты не против?
– Я – за!
Под халатом виднелось тонкое кружевное белье. Только боязнь фиаско удержала Рената от решительных действий. Болезненная слабость сказывалась на потенции, он не мог позволить себе потерпеть поражение в любовном состязании с Соней. В том, что это будет «битва титанов», он не сомневался. Кобра захочет ужалить его, а он заставит ее танцевать под свою дудочку.
– Я – индийский факир!
– Ты умеешь показывать фокусы? – заинтересовалась Соня.
– В некотором роде…
– Покажи хоть один! – с детской непосредственностью попросила она.
В ее подведенных черным глазах искрилось любопытство. Ренат изо всех сил старался играть роль прожженного донжуана. Но, кажется, ему не удавалось ввести Соню в заблуждение.
– У нас разные весовые категории, – обмолвился он, словно готовился выйти на ринг.
– Я обожаю фокусы! И при чем тут вес?