Идиотентест

– О Элберет Гилтониэль, с небес глядящая насквозь… – продекламировал я.

– Открой ворота облаков, в сиянье синих звёздных слёз! – пропела она красивым и высоким голосом. Вы знаете, многие толкинисты, и вправду, очень хорошо поют, особенно всяческие эльфийские баллады. Но она пела просто божественно; если бы я был под дурью, то, наверное, поверил бы, что она эльф, ну или хотя бы наполовину; помоему, полукровки называются «эльфинитами». Вообще, толкинисты народ особый, к ним и подход нужен соответствующий. Они в основном делятся на несколько видов. Не скрою, что прочитал наверное все произведения профессора Толкиена и, конечно же, тоже подпал под литературные чары мастера, и до сих пор считаю, что его серия книг, посвящённых Средиземью, – одно из самых интересных и захватывающих чтив, что мне приходилось читать в жизни. Просто шикарная вещь! Совсем не то, что вы читаете в данный момент. Ну да ладно, не буду вдаваться в долгие хвалебные речи, просто всем советую ознакомиться. Ах да, вернёмся к классификации «толчков». Как я уже говорил, книги настолько захватывающие, что многим особенно впечатлительным крышу сносит на раздва. А в той среде, особенно впечатлительных, как раз большинство. Ну так вот, именно по степени сноса крыш я их и квалифицирую, так сказать, по шкале от «мне просто интересно, а чё тут такое?» и до «да вы что, я реально Эльронд». Девочка была гдето чуть выше середины по той шкале и жила скорее в пригороде Гондора, чем Питера, да и к реальности относилась, скорее всего, как к телепередаче. Знавал я таких немало. Это обычно милые и безобидные люди, очень приятные в общении интеллектуалы, начитанные и весёлые. В общемто, мне они нравились и не только девчонки, но и парни были нормальными, ну в смысле выпить с ними эля или чего покрепче. Мы както на Эгладоре в Нескучном саду впряглись за них и схлестнулись с местными гопниками, которые повадились было тиранить беззащитных ботанов и были весьма удивлены, встретив вдруг ожесточённое сопротивление. «…и были они обращены в бегство, бросив раненых на поле брани». Помню, как Саша Моррисон сломал мой тубус о голову когото из того стада быков, а тубус, между прочим, классный был, советский, от родителей достался. Ну и я комуто перемкнул хорошенько гриндером по хребту. Там даже скорую пришлось вызывать, благо больница рядом была, и менты приезжали, но их мы дожидаться, конечно же, не стали. Ну, короче, с толкинутыми отношения у меня были супер: я любил, понимал и уважал их, а они отвечали мне взаимностью, потому как люди они сенсорновосприимчивые и такие вещи всегда чувствуют. Самое главное – никогда не стебаться над их убеждениями, по крайней мере в глаза, потому как за глаза, иногда волейневолей проскакивает, особенно над их верой в то, что они живут в лучших и волшебных мирах, а не в Подмосковье конца 90х – начале нулевых. Честно говоря, я бы и сам был не против переехать в уютный коттедж под Ривенделлом или в просторную двушку в центре Минас Тирита и в командировки гонять в Изенгард, а в отпуск – на курорт Серебристая гавань. Но, сука, нет, придётся всё же жить в нашем дерьмовом мире и барахтаться, как и все остальные, в этом грёбаном муравейнике.

– Я – Кендр, – просто сказала она.

– Я – Джин из Чертогов Мандоса, – представился я своим толкинистским именем. Не удивляйтесь такому странному имени; просто перед тем как покреститься на Мандосе, мы с одним чуваком, помоему с Савой, конкретно убрались джином с тоником (помните, продавали такой напиток в полуторалитровых баклажках и пойло было то ещё). И, придя в царицынский лесопарк в состоянии полного аута, на вопрос духовника о том, какими именами нас наречь, мы хором ответили по сути единственное, что могли выговорить в тот момент, а было это «Джин—Тоник», и с тех самых пор так и звались. Я – Джином, а Сава – Тоником; правда, Саву я с тех пор, помоему, и не видел. Итак вернемся в город на Неве. И вот я, глядя ей прямо в глаза своим разноцветным взглядом, так как глаза у меня с детства разных цветов, и положа правую ладонь на сердце, склонил голову так, чтобы прядь длинных волос, заплетённая в косичку выскочила изза правого уха, куда я её обычно заправлял, и повисла сбоку; уж не знаю почему, но этот приём всегда срабатывал с девочками из толкинистской тусовки. Наверное, я в этот момент был похож на Дунадана – странствующего рыцаря из древнего Нуменорского рода. Не исключено, что это было именно так. Она была впечатлена и улыбнулась мне широкой, искренней улыбкой.

– Так, млять, мнето пожрать дадут? – старческим голосом вмешался в нашу идиллию мой недалёкий друг. Он подтолкнул меня вперёд, а сам с недовольным видом, посматривая недобрым взглядом то на меня, то на очаровательную Кендр, направился в глубь помещения, бормоча на ходу чтото неразборчивое. Мне даже показалось, что он говорил на языке орков, и я на какоето мгновение провалился в некое подобие морока. Затемнённое помещение, которое я осматривал затуманенным взором, напоминало таверну из фэнтезигорода, эльфполукровка за стойкой, бормочущий и недовольный орк в углу машет мне своей лапой и голос менестреля, доносящийся с улицы… Не хватало только колдуна, курящего трубку в самом тёмном месте трактира, хотя травой пахло всё сильнее и сильнее. Я помотал головой из стороны в сторону, и видение исчезло, хотя я бы предпочёл, чтобы этого не происходило. Реальность настигала меня, словно неизлечимая болезнь, которая на какоето время отпускает под натиском лекарств, но неизменно возвращается после прохождения курса лечения.

– Ээх! – в сердцах воскликнул я. – Тоскливо мне, братское сердце, что это я вытворяюто, а?

Я так и стоял посередине зала с тарелкой в руках и вопрошал, по сути, сразу ко всем, кто находился внутри. Сидящие люди обернулись и посмотрели на меня, а я как будто прирос к полу и не мог сдвинуться с места. Повисла какаято зловещая тишина, и казалось, что вотвот должно произойти чтото ужасное, ну мне, по крайней мере, так казалось. Наверное, крыша начала ехать или, наоборот, назад возвращалась.

– Ну, эк тебя переклинилото, чувак, – сказал высокий парень, стоявший в дверях. Это был тот, про которого я думал, что его Грином кличут. – Нука пойдём со мной, – поманил он меня на улицу. Я так с тарелкой в руках и вышел. Не успел оглянуться, как чувак задул мне такой паровоз, что у меня глаза на лоб полезли. Но болезненная паранойя отступила вместе с гнусной реальностью. Я ловко перехватил косяк и сделал подряд несколько глубоких затяжек, потом начал ужасно и громко кашлять; – вообще странно, я траву курил достаточно часто и давно, но кашель за эти годы так и не ушел.

– Выдыхай, бобёр, – хлопал меня по спине и приговаривал Гриня. Конечно же, это был он. Да и Грином его прозвали за любовь к зеленому растению.

– Грин!?

– Он самый, – улыбнулся он. – Где мы с тобой дули?

– На Чистых, зимой, а потом в Мандосе, в Царицыно, с гномами какимито. Фили, Кили, Балин и Двалин, – хихикая, произнёс я. Грин тоже уже ржал во всю.

– Да, точно, я тебя вспомнил, это ты какойто стишок тогда сочинил про курево.

Курил я много в этой жизни

Ещё не раз я покурю

Курить я буду полюбому,

Ведь так курить её люблю.

– продекламировал я сдавленным от смеха голосом. Грин хохотал навзрыд. Тут появился Лёшик с довольной рожей и сразу же присоединился к нам в воскурении. Мы покурили ещё, постояли минут двадцать и позагоняли раста телеги. Поугорали от души, но пришло время двигаться дальше. Ведь барагозы сами собой не накосячатся.

– Куда вы теперь? – спросил Грин, глядя на нас красными, ничего не понимающими глазами.

– Мы – бухать и косорезить. До заката должны разнести этот город, – отрапортовал я.

– Уу, синька!.. Это нет, не моё, – подытожил Грин.

– Ну, тада бывай, брат, не поминай лихом, да хранит тебя бог Канубис, – попрощался я, и мы с обкуренным циклопом отправились навстречу новым приключениям. Причём я, кстати, так и не поел.

– Давай вначале в зоопарк, пока не попустило, а уже потом в Кунсткамеру. А хотя можно и наоборот, – пространственно рассуждал я, помахивая пластиковой вилкой. – Бля! А где тарелка с хавчиком и тёлочка Кендр? Ойёйёй… – я обхватил голову руками и вроде даже понастоящему огорчился.

– Да, чувак, уж если что и может оторвать тебя от тёлок, то это дудка, – заржал Лёшик, словно дикий единорог. Он долго не мог уняться, у него было некое подобие истерики. Я в этот момент начал озираться по сторонам, как будто надеясь увидеть бегущую за нами девушкуэльфа с тарелкой вкусной похлёбки в придачу.

– Даже не думай об этом, – как будто читая мои мысли, проговорил Лёшик.

Я махнул рукой, тем самым давая понять, что смирился с произошедшим. Хотя, конечно, девушку я продинамил, и продинамил зря: хорошая девчушка; никогда мне с ней больше не увидеться. Жаль! Прям вот – жальпрежаль! Ну да ладно, как говорил Козьма Прутков, «нельзя объять необъятное». И мы пошли в зоопарк транзитом через магазин «Продукты». Там мы затарились по полной программе: водка, пиво, закусь и минералка на запивку.

– Давай во двор зайдём и там накатим уже, – предложил запыхавшийся Лёшик.

– О, точняк, давай, заодно и отольём, – быстро согласился я.

Мы свернули в первый попавшийся рукав. Двор находился в ужасном состоянии, всё было ободрано и загажено. Не просматривалось ни одной лавочки, и мы просто встали посередине колодца.

– Да уж, хорошо, что сейчас тепло, – сказал я и поёжился. Ох уж мне эти питерские дворы. Их надо обязательно увидеть каждому, увидеть и забыть. Я быстро откупорил бутылку, потому что задерживаться здесь совсем не хотелось. С закуской тоже морочиться особо не стали по той же причине. Пиво решили пока не трогать. Я отломал горбушку от буханки и застыл со стаканчиком в руках, смотря на копошащегося в своём рюкзаке Лёшика.

– Давай скорей уже, а то ссать охота, – подгонял я его нетерпеливым тоном.

– Ну иди поссы, а потом накатим спокойно, – бросил он в ответ. Я отошёл в сторону и встал лицом к стене. Затем расстегнул молнию на джинсах и сосредоточился на предстоящем процессе. И тут по закону подлости или, как говаривал один знакомый, «по принципу западла», откуда ни возьмись появилась какаято тётка весьма неприглядного вида. Я оглянулся на неё, но журчание уже началось, и остановить его не было никакой возможности. Тётка тем временем подошла ближе и остановилась в двух шагах от меня.