Идолки?
Шрифт:
Арина внимательно слушала подругу, накручивая себе на палец уже другой локон волос. Тата закатила глаза и полушутя-полусерьёзно воскликнула:
– Тебе и плойка не нужна, ты себе уже руками все кудри сделала.
Подруги засмеялись.
– Ладно, что гадать, – Арина убрала руки от своих волос и начала разглядывать рисунки, лежащие на столе. – Пошли лучше погуляем, тебе нужно развеяться.
– Не хочу никуда идти, – буркнула Тата. – Ничего не хочу.
– Придётся – у меня два билета на новый спектакль, а у тебя два часа, чтобы привести себя в порядок, сейчас ты больше похожа на домовёнка Кузю.
– Спектакль? –
– Давай, давай, – монотонно ответила ей Арина, уже погрузившись в одну из книг.
***
Медленно, очень медленно шли дни. На новый год Тата поехала к бабушке в деревню, Аня тоже приехала к своим родителям. Они долго разговаривали, вспоминая своё прекрасное прошедшее лето и строили планы на будущее.
– Как Саша? – спросила Тату подруга.
Она в ответ махнула рукой, тяжело вздохнув.
– Тяжело всё это – расстояние, молчание. Я вся измучилась и кажется, что до лета не доживу.
– Ты ему писала об этом?
– Ну я писала, что скучаю, но как понять глубину моей тоски по слову из шести букв? – ответила Тата вопросом на вопрос.
Аня покачала головой.
– Попала ты, подруга. Теперь жди, что ещё остаётся.
– Жду. Расскажи мне лучше о своей учёбе, – Тата попыталась улыбнуться.
Аня начала подробно рассказывать о своём институте, о жизни в общаге, о молодых преподавателях и о многом другом. Тата внимательно слушала, вовремя задавая нужные вопросы и вставляя ободряющие фразы на негодование подруги сложностями учёбы.
***
Наконец-то зима подошла к концу и весеннее солнце принесло в душу Таты надежду. Однажды она заглянула в почтовый ящик и увидела там письмо с мелким убористым почерком. Тата прочитала обратный адрес и руки её затряслись, письмо было от Саши. Девушка тут же села на порог лестницы и вскрыла конверт, достав из него лист бумаги, текст располагался всего на одной стороне. «Привет. Как дела?» – прочитала Тата и улыбнулась. Она вглядывалась в каждое слово, в каждую букву и не поднялась с порога, пока не выучила весь текст наизусть. Девушка в тот же день написала и отправила ему длинный ответ. Письмо Саши грело ей душу почти месяц.
Наступил апрель. Тата наудачу зашла в Аську. На удивление, Муравей был в сети.
«Привет» – написала ему Стрекоза.
«Привет» – ответил Муравей, а через минуту написал ещё одно сообщение:
«Как дела?»
«Плохо. Я скучаю» – написала Стрекоза.
Несколько минут она ждала его ответа.
«Я тоже» – пришло сообщение от Муравья.
«Поговори со мной» – тут же написала Стрекоза.
Но Муравей уже вышел из сети.
Тата закрыла глаза и тяжело вздохнула.
Аринка, сидящая на кровати у Таты и читающая тяжеленную книгу по гражданскому праву, посмотрела на неё и, хмуро хмыкнув, сказала:
– Понятно.
– Что понятно? – грустно спросила Тата
– Всё понятно. Опять написал два слова и смылся? – Арина начала закручивать локон своих волос на палец.
– Он, наверное, занят.
– Ага, сверх занятой человек.
– Арин, не надо.
– Ладно, пошли погуляем, иначе ты сейчас сама себя тут съешь, я тебя знаю. – Арина громко захлопнула книгу и встала.
– Пошли.
***
Майским вечером Тата сидела за своим столом и размышляла: «Кто утверждает,
что со «своим человеком», с любимым всегда в жизни легко? Я вот тебя люблю. Ты – для меня, я это точно знаю. Но мне с тобой трудно, очень трудно.»Тата нарисовала карандашом на листе бумаги перистый ковыль, колыхающийся на ветру, а на нём сидит муравей и стрекоза.
Глава 4
«…Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу.»
(А. Фет)
В середине июня Тата сдала экзамены и наконец-то приехала в свою любимую деревню. Бабушка радостно встречала её на пороге, вытирая слёзы уголком подола и причитая о том, что внучка стала совсем взрослой.
Вечером за девушкой заехали друзья. Тата ехала на заднем сиденье автомобиля и задумчиво глядела в пробегающие мимо лесополосы, состоящие из часто посаженных и поэтому болезненно худых, высоких тополей. Они тянулись к свету, пытаясь выиграть в тяжёлой конкурентной борьбе. Вот показался знакомый пруд. Прошлым летом она и Саша здесь сидели подолгу у костра, его мягкие губы блуждали по её щекам и шее, а она глядела на искры, с треском взметавшиеся в тёмно-синее небо.
Тата вздрогнула. Саша не писал ей уже три недели. На сердце было тяжело от разных мыслей: умом она понимала, что он не любил писать писем и отдаёт сполна ей любви и внимания при встречах, хоть и коротких. Но эта безызвестность о нём сводила её с ума. Одна строчка, один звонок подняли бы ей дух. Но нет.
Машина подъехала к клубу. Все поспешили на танцы, а Тата, отказавшись от такого сомнительного для неё веселья, уселась на бетонный бордюр и начала разглядывать толпу.
Один высокий парень в чёрной толстовке с капюшоном выделялся на общем фоне, он показался ей смутно знакомым, но вспомнить она его не могла. Примерно через четверть часа к ней подсела Люба и закурила, шумно выпуская дым.
– Скажи, не знаешь, что это за парень? – спросила её Тата.
– Какой?
– Ну вон тот, самый высокий.
Люба посмотрела в толпу и удивлённо вскрикнула:
– Ты что, не узнала? Это же Артур!
– Какой Артур? – уточнила Тата, пытаясь напрячь свою память.
– Что значит какой? Тот, который несколько лет назад сбил тебя на велосипеде, – Хихикнула Люба.
– Да ты что? Не может быть! – воскликнула Тата. – Он же был маленьким мальчиком!
– Ну так… Время идёт, – уже задумчиво, по-философски проговорила Люба, затушивая о бордюр сигаретный бычок и выдыхая в ночное небо дым.
– Да, но в нём рост сейчас почти два метра с виду.
Тата опять задумалась, не заметив, как снова осталась одна.
В детстве она ненавидела этого задиристого мальчика – он был всегда зол с окружающими, всех дразнил, но при этом был труслив. Как только ему давали сдачи обиженные дети, он бежал домой и жаловался своей бабушке. Сложно поверить, что этот малыш за три года превратился в настоящего здоровяка. «Наверное, и характер также изменился», – подумала Тата.
Посидев ещё с полчаса, она пошла разыскивать подругу, которая весело отплясывала на танцполе, подмигивая всем без разбору парням.