Идущие следом
Шрифт:
– Расскажете?
– Если вам любопытно.
– Разумеется!
– Извольте, – он пожал плечами. – Не буду называть провинцию, но это и не столь важно. Один дворянин обратился к отцу Хьюго с тайной просьбой провести обряд очищения замка, в коем объявилась неприкаянная душа. Аббат, как это частенько бывало, попросил меня отправиться в эти владения и подготовить всё необходимое. Когда я прибыл в замок, мне показалось странным, что призрак столь избирателен в своих поступках.
– Избирателен?
– Именно! Призрачная дама никогда не являлась гостям и челяди. Разве что какой-нибудь припозднившийся гуляка мог увидеть лёгкий, почти незримый силуэт покойной хозяйки, прогуливающейся по галереям
– Сей дворянин приложил руку к смерти прежней владелицы? – спросил я.
– Вы становитесь циником, Жак де Тресс! – прищурился шевалье. – В вашем возрасте это вредно, но вы правы в своём предположении.
– Что же вы предприняли?
– Добился свидания с этой дамой! Согласитесь, было бы неприлично не оказать уважения настоящей Хозяйке. Я узнал, что призрак, выходя из портрета, совершает ночные прогулки и обязательно проходит через комнату, где выставлены охотничьи трофеи. Занял одну из лавок и дождался полуночи…
– Господи…
– Как и надеялся, эта дама появилась. Я вежливо поклонился и сказал, что, если ей будет угодно, то о преступлении узнает аббат, но мне не хватает доказательств, дабы изобличить злодея.
– Неужели вам не было страшно?
– Жак… Не буду лукавить, но в моей жизни бывали встречи и пострашнее этой.
– Что было дальше? Неужели она ответила?
– Призраки не умеют вести бесед, – наставительным тоном заметил шевалье. – Они могут лишь выразить согласие или же ответить отказом, а для этого достаточно жеста. Чего я и дождался от барон… этой дамы. Она кивнула и предложила следовать за ней. Раздери меня дьявол, но эта женщина даже в своём призрачном обличье сохранила красоту. Она двигалась с непередаваемым величием!
– Я бы умер от страха!
– Она подвела меня к своему портрету и указала на блюдо, изображённое рядом с ней. Блюдо с персиками.
– Женщина была отравлена?
– Вы совершенно правы! Наутро я обратился к хозяину замка и сообщил, что вынужден вернуться в монастырь, дабы сообщить аббату все подробности, но совершил одну ошибку.
– Какую?
– Я был слишком молод и несдержан. Уходя, предложил ему не увлекаться персиками. Как говорили древние – sapienti sat – умному достаточно. Этот сударь был так рассержен, что предложил мне убираться, и чем скорее, тем лучше. Мало того – он приказал челяди догнать и убить шевалье де Брега, который каким-то чудодейственным образом узнал его тайну. Увы, но слуги, отправленные в погоню, исчезли без следа, а отец Хьюго, выслушав мой рассказ, так разозлился, что хотел отлучить этого дворянина от церкви, но не успел воплотить свои угрозы…
– Почему?
– Спустя три недели дворянин был найден мертвым. Одна из потолочных балок треснула и рухнула прямо на его ложе, раздавив не только его самого, но и молодую супругу. После этого привидение больше не показывалось, а историю предали забвению.
– Невероятно… – прошептал я.
– Ничего невероятного, мой юный друг, в этом нет! Пусть сие покажется вам греховным, но живые и мёртвые никогда не утратят связи. Знаете ли вы, что на землях сарацин человек не считается умершим, пока цела его могила? Если человек живёт в памяти потомков, то его душа продолжает жить, а зачастую и защищать своих близких. Не удивляйтесь! Этому есть множество свидетельств, кои признаны даже слугами Господа нашего Иисуса Христа. Что касается сарацинских
традиций, то я считаю их разумными и достойными подражания.– Вы говорите ужасные вещи, шевалье!
– Пустое! Меня больше интересует другое… – Орландо де Брег замолчал и нахмурился. Подкрутил усы, а потом положил руки на пояс:
– Как вы думаете, Жак, зачем Святому Трибуналу понадобились остальные гобелены?
– Понятия не имею… – протянул я и покачал головой. – Может быть, в записях графа есть объяснение этому поступку?
– Это выглядит весьма странным, – продолжал рассуждать де Брег. – Если карта состоит из трёх частей, то почему управляющий прятал только один из гобеленов?
– Значит, тому была причина.
– Возможно, в дневниках и записях существует некая тайнопись, о которой неизвестно управляющему. Не думаю, что граф Арно так безоговорочно доверял старцу, дабы передать ему все ключи к этой тайне. Такое доверие, учитывая наши приключения, слишком опасно. Если бы управляющий доподлинно знал о тайне Буасси, то его давно бы доставили в Святой Трибунал, а затем, как это было с Гуарином Грандом, выведали бы все подробности. Под пытками или без оных, но старик рассказал бы всё! Поверьте, я видел множество крепких мужчин, но ни один из них не выдерживал дознания в Святом Трибунале.
– Это значит, что без дневников мы ничего не узнаем, – развёл руками я.
– Поживём – увидим, – сказал де Брег. Он проводил одну из служанок своим кошачьим взглядом и хмыкнул. – Ступайте собирать вещи, а я скоро вернусь…
Глава 16
Собрав свои пожитки, я пожаловал несколько монеток слуге, который прислуживал мне в этом замке, и спустился во двор, бросив взгляд на портрет женщины, которая унесла с собой ещё одну тайну, дарованную нам Божественным провидением. Во дворе суетились слуги, запрягая в карету лошадей и укладывая припасы на повозки. Не увидев де Брега, я пожал плечами и отправился седлать Альто, но не успел сделать и нескольких шагов, как заметил шевалье, который выходил из пристройки, застёгивая на ходу пояс.
– Тьфу ты, Господи… – пробурчал он. – Этих женщин не понять. Их настроение меняется чаще, чем погода в горах. Жак, что вы так уставились? Вы собрались в дорогу? Рад за вас! В таком случае – где Паскаль Жанэ? Не знаете? Тогда какого дьявола вы топчетесь на месте, словно животное известного богослова, [12] которого, к слову, зашили в мешок и утопили за его любовные похождения?
Следом за шевалье из пристройки выпорхнула раскрасневшаяся служанка графини. Она заметила меня, покраснела ещё больше и стремительно унеслась прочь. Судя по беспорядку её наряда, она одевалась весьма и весьма поспешно.
12
Судя по всему, Орландо де Брег упоминает Жака Буридана – философа и богослова, который за флирт с королевой был зашит в мешок и утоплен.
– Вы меня в который раз удивляете… – только и смог выдавить я.
– Чем именно?
– Вашими… – Я не нашёлся с определением и замолчал.
– Грешен, – пробурчал шевалье, – но, по крайней мере, я не уподобляюсь святошам, кои осуждают человеческие пороки, забывая о своих собственных.
– Вы меня укоряете?
– Вас?! Боже меня упаси! Вы, если забыть о загубленных душах, практически безгрешны! Убитые на поединках не в счёт. Их даже на исповеди пропускают мимо ушей, – отмахнулся он, продолжая сражаться с непослушной перевязью. Закончив, Орландо подтянул сапоги, а потом поднял голову, посмотрел мимо меня и довольно оскалился. – Не правда ли, святой отец? Славный выдался денёк, во славу Господню!