Идущий

И всё–таки некая смутная тревога держала Гурина на поверхности реальности, хотя он долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь ни о чём не думать. Он уже одевался, когда со двора донеслись беспокойные голоса. Гурин нахмурился и поспешил наружу, столкнувшись в дверях с очумело озиравшимся охранником, посланным как раз за Гурином. И смутная тревога гвардейца нашла реальное подтверждение.

Оказалось, двое охранников во внутреннем дворике так и не явились за сменщиками. Те же, привыкшие, что их, так или иначе, разбудят, преспокойно спали. Пара охранников у основных ворот гарнизона сменилась, через внутренний же двор никто не ходил, и странность обнаружилась лишь, когда проснулся, наконец, один из сменщиков. Он прошёл к входу во внутренний дворик и обнаружил в будке напарника в бессознательном состоянии. Но и тогда о мальчике вспомнили не сразу. Коменданта не будили, начальника стражи тоже — не было никаких симптомов, что на территорию гарнизона проникли посторонние, к тому же на теле охранника в будке не было никаких следов. Нашедший его решил, что тому просто поплохело во время дежурства, и это не имело отношения к чему–то более серьёзному.

Лишь когда обнаружили второго в бессознательном состоянии, охранники зашевелились по–настоящему и выяснили, что сарай пуст. Зная, что исчезнувший мальчик имеет отношение к воинам Правителя, охранники не сразу решились сообщить им об этом.

Гурин прибежал к сараю и суматошно заглянул в него. Он всё ещё не верил в случившееся, надеялся, что олухи просто–напросто не разглядели мальчишку, закопавшегося в сено. Однако всё было так, как ему сказали.

— Коменданта сюда! — взревел Гурин. — И начальника стражи!

Рядом уже суетился комендантский лекарь. Гурин задыхался, растерянный, подавленный. Выход истеричного гнева ещё не начался, и гвардеец лишь кружил по двору, представляя лицо Флека. Чёртов мальчишка был уже у них в руках! О, Небо, его, Гурина, не простят после такого! Лучше было его вообще не схватить.

Комендант и начальник стражи появились в невероятно короткие сроки и почти одновременно, словно ожидали подобного и неосознанно находились в полной готовности. Их присутствие заставило ярость, зревшую у Гурина, наконец, найти выход. Он выхватил меч, и комендант с главой стражников непроизвольно попятились. Они не были трусливыми людьми, однако гвардеец всё больше напоминал невменяемого.

Лекарь попятился, рассчитывая улизнуть без объяснений, но его заметил начальник стражи. В результате чего часть гнева перешла на лекаря.

Тот затрясся и вынужден был дать хоть какие–то объяснения. Укусы, сказал он. На затылке у обоих охранников укусы какой–то мелкой твари. Похоже на летучую мышь–вампира. Правда, странно, что тварь сумела довести дело до смертельного исхода. Тела ещё тёплые, но их участь предрешена. Наверное, невероятно крупная тварь. Может, и не одна.

Гурин немного пришёл в себя, хотя всё ещё держал кинжал так, будто собирался снести чью–нибудь голову.

— Какая к чёрту мышь?! — вскричал он, но мыслительный процесс, закупоренный гневом вперемешку со страхом за собственную жизнь, всё–таки пошёл.

Гвардеец осознал, что, покинув внутренний двор, мальчик не мог покинуть территорию гарнизона, минуя других охранников. Гурин выскочил со двора, требуя тех, кто дежурил ночью у основного входа. Когда их привели, он почти взял себя в руки.

— Только не говорите мне, — прошипел гвардеец. — Что ни на шаг не отходили от ворот.

— Клянусь, — пробормотал, дрожа, один из охранников.

Другой не смог сказать и этого. Гурин смотрел на них и скалился, со стороны было сложно сказать, улыбается он или хмурится. Наконец, тот охранник, что мог кое–как говорить, заявил, что почти всю ночь было тихо и не происходило ничего странного. И лишь под утро к ним прицепилась летучая мышь, и они никак не могли от неё избавиться.

Гурин застыл. Охранник увидел, как изменилось лицо гвардейца, и замолчал. Гурин смотрел на него долго, почти две минуты, и они тянулись нескончаемо. Затем гвардеец шагнул к охраннику, чуть отведя кинжал в сторону.

Рядом стояли двое сменщиков, дежуривших в данный момент. Поблизости находились Булох, Камень и Шрам. Все молчали. Начальник стражи, ещё не совсем веря в это, знал, что сейчас сделает взбешенный гвардеец. Тот прошептал, хотя его услышали все присутствующие:

— Когда вы занимались этим летающим куском дерьма, мальчишка проскользнул мимо вас. Вам понятно?

Охранник что–то нечленораздельно забормотал, качая головой, и Гурин повысил голос:

— Вам понятно?

— Э…э…Да, но…

— Тогда вы не будете спорить с этим… — Гурин взмахнул кинжалом, ещё раз, и оба охранника осели на землю, хрипя, каждый сжимая перерезанное горло.

Остальные, даже гвардейцы, стояли поражённые, глядя, как на их глазах умирают два человека. Лишь начальник стражи глухо просипел:

— Я не позволю…убивать моих людей…

Гурин обернулся к нему и спокойно посмотрел в глаза. Начальник стражи смутился и прошептал:

— Не думаю, что твои полномочия простираются так далеко.

Гурин пожал плечами:

— Я сделал то же, что сделал бы сам Флек, прибыв в ваш дерьмовый городок.

Комендант молчал, всё ещё глядя, как затихают умерщвлённые охранники.

— Булох! — крикнул Гурин.

Гвардеец быстро шагнул к нему.

— Да? — он также находился под впечатлением жуткой сцены.

— Чего ждёшь, олух?! Выводите коней! Быстро!

3

Драго колебался несколько минут. С одной стороны чутьё говорило ему, что он не ошибается, однако монах жаждал подтверждения. Ошибка будет дорого стоить.

Когда крики стали приближаться, Драго понял, что должен рискнуть. В противном случае пока он достигнет ворот, у которых его ждёт нанятый человек с лошадью, гвардейцы опередят его. И хотя ворота открыли уже как несколько часов, мальчик не мог далеко уйти.

Оглядываясь, Драго быстро пошёл от комендантского дома. Когда он проходил ворота, на секунду–другую мелькнула уверенность, что нанятого человека с лошадью нет. Это выглядело неразумно со стороны того, с кем Драго договорился, однако было вполне реальным. Морон, так звали человека, мог понадеяться, что Драго будет спешить и не выделит время, чтобы вернуть свои деньги и отомстить. И, хотя это всё равно оставалось скорее глупостью, нежели ловким ходом, монах подобного не отбрасывал.

К счастью, наваждение длилось считанные секунды, и Драго увидел Морона с повозкой. Тот благоразумно расположился в стороне от дороги, чтобы привлекать поменьше внимания. Драго потому и не заметил его.

Монах поспешил к нему.

— Поехали.

Морон молча стеганул коня, и повозка выкатилась на дорогу. Драго несколько раз подгонял Морона, и тот, в конце концов, заметил:

— Если ты не хочешь, чтобы нас приняли за разбойников, угнавших лошадь с повозкой, надо угомониться.

Драго нахмурился, позволив себе это лишь потому, что Морон не видел его лица.