Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Эй, пан Игнатий! — обернулся он к Тромбе. — Ты уверен, что в сей местности водятся олени?
— Как ни в чем другом! — убежденно заявил старый шляхтич. — Еще утром я видел у ручья след, оставленный оленьим копытом!
— Только след? — иронично поднял бровь Польский Монарх. — А самого оленя тебе видеть не довелось?
— Увы, Государь! — сокрушенно вздохнул Тромба. — Олень от меня ускользнул! Но след был, свежий. Поутру я покажу его, вам…
— Лучше отыщи мне зверя! — криво умехнулся Король. — Следами не насытишься!
— Я позаботился о том, чтобы Ваше Величество
— Кроме происхождения! — Владыку Унии забавляло усердие шляхтича, страшащегося потерять благосклонность сюзерена. — Вкус и запах домашнего поросенка так же отличны от вкуса и аромата лесной дичи, как манеры провинциального нобиля от манер Наследного Принца!
— Впрочем, я не сержусь на тебя, пан Игнатий! — снисходительно улыбнулся Король. — Видно, Господу было угодно, чтобы мы остались без добычи!
Вкусим же то, что он милостиво послал нам на ужин! Князь Томаш, все наши охотники возвратились в стан?
— Увы, не все! — сообщил Государю его Коронер. — Панна Ванда и боярин Орешников опаздывают!
— Что ж, как говорят на Москве, семеро одного не ждут! — усмехнулся Король. — Значит, они присоединятся к нашей трапезе позднее. Быть может, им повезет вернуться с трофеем!..
Владыка Унии не договорил, ибо зрелище, представшее его глазам, заставило бы умолкнуть кого угодно. С тихим шелестом раздвигая ветви, из зарослей на дальнем конце поляны
показался огромный олень, увенчанный ветвистыми рогами.
Гордая осанка царственного зверя, могучая колонна шеи и длинные ноги, способные унести его от любой погони, навевали мысль о древних языческих богах, принимавших облик зверя, дабы развлечься борьбой со смертными охотниками.
Без тени страха лесной Владыка разглядывал людей, непрошено вторгшихся в его владения, и в глазах его искорками мерцали отражения далекого костра.
— Дайте мне лук и стрелы… — вымолвил, завороженно глядя на лесного гостя, Ян Альбрехт. — Первый выстрел — мой!
— Франек, лук и стрелы Государю! — шепнул своему подручному Пан Тромба.
Отто фон Грюненберг, исполнявший при нем обязанности толмача, проворно подал Монарху короткий лук и отверстый колчан со стрелами…
Ванде и Орешникову посчастливилось достичь лагеря в тот миг, когда Властитель Унии принимал оружие из рук убийцы.
В отличие от взглядов прочих охотников, взор Григория был прикован не к оленю, а к тулу, протянутому Королю. В кровавых отсветах костра среди оперений стрел на миг блеснуло кованое острие. На сей раз Ванда верно разгадала замысел врага…
— Государь, остановитесь! — отчаянно закричала девушка, видевшая то же, что и московит. — Одна из стрел отравлена!
Но было поздно. Рука Монарха коснулась края колчана. Видя, что иного выхода у него нет, боярин выхватил из саадака лук.
Надрывно прогудев, пущенный им срезень ударился в стенку тула, вырвав его из рук Грюненберга. Испуганный криком Ванды олень громко фыркнул и скрылся в чаще. Рыча от досады, Ян Альбрехт швырнул лук о
землю.— Кто посмел стрелять в Государя? — заорал Тромба, бросаясь грудью на защиту своего Монарха. — Ты, что ли, московская рожа?!
Прежде чем Орешников успел ответить, Лешек и Збышек, стоявшие в оцеплении, навалились на него, как гончие на медведя, повергая наземь. Князь Томаш шагнул к ним, обнажив меч.
— Боярин не виновен! — отчаянно закричала Ванда, видя, что ее возлюбленному грозит смерть. — Он целился не в Государя, а в поданный ему колчан. Поглядите, одна из стрел вставлена в него острием кверху. Она, должно быть, напитана ядом!
После истории с закупоренными горшками мало кто из собравшихся относился к девушке всерьез, но Князь Томаш был не из тех людей, кои отвергают чужие слова, не проверив их.
Осмотрев выпавшие из колчана стрелы, он убедился в том, что одна из них и впрямь была обращена наконечником вверх. Коронер поднес ее к глазам, пытаясь разглядеть в свете костра следы яда на острие.
— Государь, а ведь панна права! — обратился он, закончив осмотр, к Яну Альбрехту. — Наконечник стрелы смазан ядом, от коего кровь застывает в жилах, словно студень!
Я узнал его по цвету, — Князь понюхал стрелу, дабы еще раз увериться в правильности своих выводов, — и, по запаху…
Сколь ни дивно поведение боярина, он спас вашу жизнь!
— Король, тебе известна моя меткость! — крикнул, вырываясь из рук молодых шляхтичей, Орешников. — Будь я убийцей, разве бы промахнулся?
— Немедленно отпустите моего гостя! — наказал сыновьям Тромбы Ян Альбрехт. — Нужно быть безумцем, чтобы усмотреть в его действиях злой умысел!
Ошарашенные Лешек и Збышек отступили от московита, и он поднялся на ноги, одаривая обоих презрительным взором.
— Но кто мог вложить в колчан отравленную стрелу? — сурово воззрился на своих вассалов Монарх. — Наверняка это сделал человек, участвовавший в охоте!
— В первую очередь нужно допросить того, кто подал Государю тул, — хищно прищурился Томаш. — Сдается мне, пан Игнатий, что это был один из твоих людей!
— Франек? — изумленно охнул старый шляхтич. — Не может того быть! Он всегда служил не за страх, а за совесть…
— Ну и где тогда твой совестливый слуга? — вопросил старика Коронер. — Найдите его немедленно!
Шляхтичи и егеря принялись искать толмача, но того и след простыл. Пока внимание Короля и его свиты было обращено к Орешникову, слуга пана Тромбы скрылся в густых зарослях.
— Зажечь факелы и прочесать окрестности! — властно наказал своим людям Князь. — Изменник не должен уйти!
В считанные мгновения в руках охотников запылали смоляные факелы, заботливо припасенные Тромбой, и рыцари, сев на коней, отправились ловить ускользнувшего от расправы татя.
— Дайте мне кто-нибудь лошадь! — вскричал, обращаясь к Коронеру, Орешников. — Я поеду с вами!
— И я тоже! — не пожелала отставать от других Ванда. — Прошу вас, Князь, возьмите меня с собой!
— Это панна разгадала вражий замысел положить в тул Короля отравленную стрелу, — сообщил Князю, уже сидя на конской спине, Григорий.