Идя сквозь огонь
Шрифт:
Слияние двух знатнейших родов Литвы пойдет на пользу им обоим. Литвинские Магнаты, почитавшие вашего батюшку, признают власть Радзивилов, вы же, княжна, обретете венец первой Литовской Королевы!
Разве сие не стоит того, чтобы принять мое предложение руки и сердца?
— Боюсь, вам придется найти себе иную Королеву — грустно улыбнулась Эва, — мой отец был верен вассальной присяге, и память о нем побуждает меня хранить верность Унии.
Впридачу, княжич, я не испытываю к вам любовных чувств и не смогу полюбить вас в грядущем. Мое сердце занято…
— В мире нет ничего невозможного,
Ваша нелюбовь ко мне тоже не будет препятствием для брака. Много ли вам известно примеров женитьбы царственных особ по любви? Пара-тройка семейных пар, не больше!
Впрочем, и любовная страсть не вечна. Самые крепкие браки строятся не на ней, а на рассчете. Вспомните хотя бы Королеву Ядвигу.
По слухам, она некогда была до безумия влюблена в Канцлера Сапегу. Однако это не помешало ей выйти замуж за Яна Альбрехта и стать Польской Владычицей!
Мои родители тоже не испытывали любви друг к дружке, но это не помешало им прожить в браке четверть века и произвести на свет нас с сестрой. Поверьте, я буду отличным супругом, и вы не пожалеете о том, что пошли со мной под венец!
— Вы начали с того, что пленились моей красотой, а закончили тем, что вам нужна поддержка вассалов моего отца!.. — горько усмехнулась Эвелина. — Если бы, княжич, в вашем сердце пылала любовь, я смогла бы вас понять!
Но мысль о браке по рассчету всегда была мне чуждой. Меня не прельщает Корона Литвы. Я желаю лишь одного: быть рядом с любимым человеком…
— Вы говорите о том московском варваре?! — поднял на нее яростный взор Радзивил. — Простите, княжна, ваша любовь к нему — опасная блажь, коя не закончится для вас ничем добрым!
Какая будущность ждет вас в Московии с сим неумытым дикарем? Московский боярин — тот же мужик, проживающий в двухповерховой избе. По московским законам, муж имеет право бить жену, силой принуждая ее к сожительству!
Беспробудное пьянство, унижение и насилие станут вашими спутниками на Москве! Помыслите сами, такой ли жизни вы достойны?
— Сказать по правде, я не ждала от вас иных слов! — печально вздохнула Эва. — Я и сама сыта преданиями о грубых московских варварах, пьющих с утра до ночи медовуху и спящих вповалку на земляном полу с медведями!
Но Москва оказалось иной, чем о ней повествуют сплетни. Лучшие из московитов не уступят в благородстве манер высшей шляхте, а вина они пьют не больше польских и литвинских рыцарей!
Что до Дмитрия, то он в чистоте помыслов превосходит тех шляхтичей, с коими мне приходилось встречаться при Дворе.
У вас нет права злословить о человеке, спасшем мне жизнь!..
Владислав побагровел от ярости, но все же сумел сдержаться. Сколь ни велика была его неприязнь к Бутурлину, княжич не рискнул говорить о ней при Эвелине.
Он все еще лелеял мысль склонить дочь Корибута к брачному союзу и страшился оттолкнуть ее от себя ненавистью к московиту. Поскольку действовать следовало осторожно, княжич скрыл гнев под маской милосердия.
— Я разумею ваши чувства, княжна! — кивнул он, стараясь придать голосу сочувственные нотки. — Невзгоды
пути, плен, грубость моей покойной сестры причинили вам столько боли, что вы не способны дать мне иной ответ!Но я надеюсь, что здравый смысл возобладает над вашим горем и поможет вам изменить решение! Пока же вы — моя гостья, и я позабочусь, дабы вы ни в чем не нуждались!
Вам отведут шатер, приставят умелых служанок, кои помогут вам принять омовение. Я уже распорядился доставить в ваши покои бадью с подогретой водой. Следом принесут сменное платье…
— Если вы и впрямь испытываете ко мне добрые чувства, то позвольте покинуть ваш стан! — с мольбой во глазах промолвила Эвелина. — Раз я не пленница, вы не можете удерживать меня силой!
— Господь с вами, княжна! — всплеснул руками Владислав. — Ни о каком плене речь не идет! Но как я могу отпустить вас одну в смутное время, когда за каждым изгибом пути таится враг?
Шляхетская честь не позволит мне так обойтись с вами! Да и вам нужно отдохнуть с дороги. Придите в себя от пережитых тягот, страданий! Обещаю, завтра мы вернемся к нашей беседе и обсудим все, что вас тревожит!
— Что ж, тогда у меня осталась лишь одна просьба… — смущенно произнесла княжна. — Если вы не желаете вернуть мне свободу, то хотя бы дайте ключ, дабы я могла избавиться от…
Эвелина густо покраснела, не зная, как закончить фразу.
— Просите о чем угодно, но только не об этом! — сочувственно вздохнул княжич. — После того, как мой подарок спас вам жизнь, я уверился, что мысль надеть его на вас подсказана мне высшей силой!
Да и стоит ли снимать его ныне, когда вокруг столько татей? Щерба, доставивший вас в мой лагерь, умолчал о подробностях вашей встречи, но я же не слепой!
Казаки отбили вас у мурзы Илькера, и мне даже страшно подумать, что могло статься, опоздай они хоть на минуту…
Не просите меня избавить вас, от предмета, сберегшего вашу жизнь и честь. Клянусь, когда мы повергнем врагов и опасность минет, я сам сниму с вас сию броню непорочности!
Эвелина лишь тяжко вздохнула в ответ. Ее плен продолжался.
Глава 94
Во время пребывания княжны в шатре Радзивила Илькер не находил себе покоя. Сомневаясь в том, что гостья удержится от жалоб на его действия, мурза держал подле себя себя отряд нукеров.
В любой миг княжич Владислав мог воспылать гневом и отдать наказ взять под стражу своевольного мурзу. Зная, чем для него это может кончиться, Илькер готовился встретить княжьих воинов во всеоружии.
Однако минуло полдня, а жолнежи за ним так и не пришли. Это немного успокоило предводителя степняков, однако не смогло окончательно избавить его от тревоги.
На всякий случай мурза решил заручиться поддержкой Демира — Аги и вместе с отрядом направился к его шатру. Турка он застал за одним из его любимых дел. На лужайке перед шатром Султанова посланника был выставлен раскладной стол с разложенным на нем оружием.
Раздетый до пояса, Ага лично разбирал и смазывал маслом свои пищали, проверял остроту клинков, отдавая подручным наказы подточить лезвие сабли или же заменить изношенный шомпол пищали.