Иеро не забыт

Сагенай первым прервал воцарившееся молчание.

– Брат Дистин, ты наш вождь; остальное не важно. Зло сгущается вокруг, а ты не только наш командир, но и защитник… самое чуткое орудие в руках Господа. Как скажешь, так и будет.

Спокойные слова юноши положили спорам конец. Пер Малуйн хмыкнул пару раз, подбросил хвороста в костер и окинул взглядом усевшегося напротив Иеро. Все трое молчали, словно зачарованные пляской крохотных огоньков на высохших серых сучьях. Тревожное и томительное предчувствие охватило их; затерянные в глубине гигантского леса… что простирался до северных пределов континента, они вслушивались в привычные шорохи, свист, шепот и негромкий монотонный гул насекомых, выискивая инородный звук.

На лицах лежала печать усталости: путь от Намкуша до этой неведомой земли на северо-восток был неблизким. Даже Мантаны, исходившие тысячи миль по лесам Канды, никогда не забредали сюда. Теперь путники шли вперед, повинуясь лишь интуиции вождя.

Иеро предупредил разведчиков, что всем им надо оставаться под покровом ветвей. Воспоминание о том, как он привлек к себе внимание пилота летающей машины Нечистого не погасло, а это случилось где-то неподалеку, на восток от лагеря. Отчет о встрече, переданный в Саск через брата Альдо, дал толчок к глубоким размышлениям и экспериментам; в результате Иеро теперь располагал кое-какой информацией. Машина, которую си видел, была безмоторным планером; сведения о подобных аппаратах, давно забытых, нашлись в центральном архиве. Законы, которые позволяли планеру держаться в воздухе, оставались пока тайной, но никто не сомневался, что такие машины не могут подняться в высокие слои атмосферы. Кроме того, они наверняка были редкостью – ведь только Иеро видел летательный аппарат. Однако он полагал, что предосторожности не будут лишними.

День клонился к вечеру. Дети Ветра спали, свернувшись на трудах опавшей листвы. Люди сидели у костра, иногда перебрасываясь двумя-тремя фразами. До заката оставалось часа три, но пока ничто не возмутило мир в огромном лесу.

Однако путники недолго наслаждались безмятежным покоем. Перед костром возник Рейн Мантан, словно сотканный из лесного полумрака призрак. Сухощавая мрачная физиономия следопыта казалась совершенно невозмутимой. Он заговорил – как всегда, резко, отрывисто, но выразительно:

– После полудня я оставил Джеора, чтобы пройтись по окрестностям. Я двинулся на восток – хотел обойти лагерь по кругу.

Братьям было велено держаться вместе, но Иеро никак не прокомментировал явное нарушение приказа. Мантаны выслушивали его распоряжения и выполняли их так, как считали нужным. Впрочем, они не относились к Стражам Границы и обладали столь большим опытом, что требовать от них слепого подчинения было бы смешно.

Рейн присел, сгреб под колени охапку листьев и начал чертить на земле карту кончиком кинжала.

– Мы здесь, видишь? Я пошел на восток, потом взял немного к северу. – Он нарисовал ломаную линию. – Здесь камни… обломки скал торчат из болота. Неприятное место! Запаха нет, но смердит, как от падали. Встречалось мне такое на побережье… – Рейн имел в виду берег Великого Западного океана, лежавший за сотни миль отсюда, за огромными горами. Он задумчиво постучал клинком по рисунку. – Там словно что-то шевелится… трудно разглядеть… но я чувствовал какую-то возню… может быть, не одной твари. Странное движение – только с севера на юг, по прямой. Что-то вроде границы… или пограничной охраны. Хочешь взглянуть?

Люди были уже на ногах; Дети Ветра тоже вскочили с горящими от возбуждения глазами.

– Что ты видел на побережье? Где? – нетерпеливо спросил Малуйн. – Почему думаешь, что здесь что-то похожее?

– Трудно сказать. На западе, у океана, оно напоминало круг… этакое пятно… Но чувство было таким же – запаха нет, а смердит! Противно. Мы с Джеором туда не пошли. В тех краях только несколько иннейских стойбищ; и местные близко не подходят к тому кругу. Говорят, опасно. Коли бы мы с Джеором тогда не торопились, проверили бы. Ну, решай сам. Я сказал, что виден.

Иеро задумался. Один из лучших северных рейнджеров обнаружил в лесу нечто странное… такое, что не описать словами… Но этот человек долгие годы сражается с Нечистым… ненавидит его… и, несомненно, обладает чутьем не телепатического характера… скорее, чутьем разъяренного волка… Запаха нет, а смердит! Можно ли лучше описать ментальную эманацию врага?

Священник повернулся к Мантану:

– Зови брата и пойдем. – Он кивнул остальным: – Двигайтесь осторожно. Рейн, ты – первым. И никакой мысленной связи! – Иеро коротко передал Детям Ветра суть своих распоряжений, и разведчики начали собираться. Все, что надо было сделать, было сделано: мешки – собраны, оружие – приготовлено. Отряду не требовалось много времени, чтобы выступить в поход.

Примерно час они осторожно пробирались среди исполинских стволов – словно тени в мире теней. Рейн, к которому вскоре присоединился Джеор, шел впереди, остальные, сбившись в плотную кучку, – за ними. Вдруг проводник предостерегающе поднял руку. По сигналу Иеро разведчики растянулись цепью и залегли, используя ближайшие укрытия. Сам священник выбрал позицию позади огромного пня и, чуть приподняв голову, приступил к осмотру.

Место, которое описывал Рейн Мантан, было перед глазами Иеро; священник начал изучать его и зрительно, и ментально. Подобный ландшафт не раз встречался им на пути; для северных краев он не был особенно примечательным. Влажную болотистую почву низины окружали ряды невысоких скал, перемешанных с кустарником. Широкие полосы маслянистой темной воды сверкали там и тут в лучах заходящего солнца. Изредка попадались деревья, невысокие и скособоченные, иногда – просто сухие стволы с голыми ветвями. Местами прямо из воды возносился желтый камыш или торчали заросли ядовито-зеленой осоки.

И все они заметили кое-что еще. В болотистой ложбине царила полная тишина. Ни одна птица не плескалась в воде; не было видно ни цапель, ни уток, ни куликов, и лишь ветер шевелил плотные шелестящие метелки камышей. Казалось, они вступили в обитель вечного молчания.

Снова и снова Иеро напрягал разум, направляя вперед веер ментальных лучей – степь же тонкий и неощутимый, как пушинка, увлекаемая порывом ветра; его прикосновения напоминали ласку, но не удар, чуть заметную прохладу воздушной струи, но не опаляющий жар самума. Постепенно метс прошелся по всем длинам волн – начиная от тех, что соответствовали простейшим насекомым, до зон, используемых существами с высокоразвитым интеллектом. Снова и снова, с бесконечным терпением он повторял попытки, концентрируя сознание на лежавшей впереди впадине.

Контакт! Священник резко отдернул ментальный щуп, затем осторожно вытянул его вперед, нацелившись в определенное место. Объект контакта перемещался; как и докладывал Рейн, это движение не было хаотическим, во следовало некой невидимой линии, пересекавшей их собственный курс. Иеро ощущал теперь почти невыносимое отвращение; видимо, он наткнулся на то, что смердело без запаха.

Метс не сумел в полном смысле связаться с мозгом существа – скорее, только коснулся его эмоционального центра. Чем бы ни была эта тварь, мозг ее обладал защитой, но не искусственной, какой Нечистый снабжал своих слуг. Вероятно, ментальный заслон возник в ходе эволюции – при выслеживании добычи, чувствительной к волнам мысли.

Невзирая на барьер, Иеро мог кое-что уловить, и это не доставило ему удовольствия. Ярость, бешеная ярость составляла сущность этой твари, сущность, которую она не могла подавить. К ней примешивалась свирепая, дьявольская хитрость. Но главное – голод! Голод господствовал надо всем! Иеро поморщился. Пожалуй, лишь Дом, странный вампир в огромной пещере, с такой же неутомимой алчностью жаждал добычи. Бестия, с которой метса соединял неощутимый луч мысленной связи, хотела рвать и терзать, дробить кости и насыщаться плотью, гасить жизнь в беспомощном трепещущем теле и впитывать ее вместе с кровью и мясом жертвы. «Гиена, – подумал Иеро, – чудовищная гиена, одержимая страстью к убийству!»