Иероглиф «Измена»

— Погодите отчаиваться, — проговорил Лу Синь. — По крайней мере, мы узнали одно: то, что Цу предатель и примыкает к заговорщикам из тайного общества.

— И что с того?

— Брат, ты, кажется, оборотень… — начал Лу Синь.

— Допустим.

— А значит, при желании можешь принять чей-то облик. Например, облик господина Цу.

— Да, могу, но зачем?

— Смерть его мы будем держать в тайне. Ты примешь облик Цу и будешь исполнять обычные его обязанности — господин Богу поможет тебе в этом.

— Да-да, — заверил Богу.

— И тогда нам не нужно будет искать заговорщиков, — закончил мысль Лу Синь. — Заговорщики сами найдут тебя. И ты выведаешь у них все тайны.

— Это дельная мысль! — обрадовался Богу. — А я ведь совсем было потерял надежду…

— Только тело настоящего Цу надо тщательно скрыть.

— За этим дело не станет, — заверил товарищей Богу. — В Северном дворце много бездонных колодцев, хранящих безымянные кости. А теперь не угодно ли отправиться снова ко мне — скоро рассвет, беда если нас здесь заметят.

— Верно, — кивнул Лу Синь. — Едемте к вам, уважаемый начальник.

— Я прикажу устроить чайную церемонию, — сказал господин Богу.

— Чай? — переспросил Лу Синь. Что-то словно кольнуло его в сердце, какое-то сладкое и болезненное воспоминание. — Что ж, чай сейчас будет как нельзя кстати.

Цзюань 13 ВСТРЕЧА В ТЕМНОТЕ

Не бойся дня, но бойся ночи-Она слепая, как стрела.Она пугает и морочитЗа мглой оконного стекла.Зажги светильник, флейту в рукиВозьми и что-нибудь сыграй.Не бойся славы, бойся скуки,А впрочем, сам и выбирай.Встречай гостей, пришедших с тьмою,Поставь им крепкого вина.И ночь лишит тебя покояИ будет, как и ты, пьяна.И будет той, какой ты хочешь,Среди неверного огня.Послушай же: не бойся ночи,Не бойся ночи, бойся дня.

Мудрецы говорят, что сильнее всего навевает уныние крик мула в глухой деревне и вид одинокой девушки у окна. А еще те же самые мудрецы утверждают, что лучше встретиться с разъяренной тигрицей, чем с девушкой, которая истомилась от одиночества и скуки. Может быть, мудрецы и преувеличивают, но в случае с Юйлин Шэнь эта поговорка (оказалась поразительно справедливой.

Дни текли однообразно с тех пор, как Ши Мин вместе с оборотнем Яном Синем уехали в столицу.

Юйлин страшно гневалась на то, что ее, будто слабую девицу, оставили в поместье на попечение старой Бинь. Ничто не утешало девушку: ни чтение старинных книг, ни игра на цитре и флейте, ни прогулки по огромному саду. С каждым днем Юйлин все больше одолевала досада, и оттого ее щеки бледнели, будто луна на исходе. Юйлин даже стихи перестала сочинять: до того опротивела ей собственная бездеятельность. К тому же она не могла ни подать вестей своей сестре, ни от нее получить весточку, а Юйлин очень беспокоила жизнь ее несчастной замужней сестры… Словом, судьба нашей красавицы захромала, да еще, похоже, на обе ноги!

— Нет мне удачи ни в чем! — жаловалась Юйлин садовым цветам и деревьям. — Хотела получить степень цзиньши, так нет, провалилась на экзамене, да и то только потому, что хитрый господин первый каллиграф распознал во мне женщину. В земли Жумань не смогла поехать — оказалась свидетельницей заговора, свидетельницей, которую, видите ли, нужно беречь как зеницу ока! Ах, сердце разорвется от досады! И не с кем поговорить, не с кем поделиться своей печалью!

Однажды старая Бинь отлучилась из поместья на несколько дней — ей нужно было совершить годовой поминальный обряд на могиле предков. Уезжая, домоправительница вручила девушке ключи от всего поместья, от служб и кладовых.

Оставшись одна, Юйлин недолго развлекалась тем, что бродила по многочисленным комнатам и пристройкам притихшего запустелого дома. Но вскоре это занятие стало пугать девушку, хотя по природе своей она не была пуглива. Просто в сумерках да в одиночестве бродить по незнакомому дому… Тут и завзятый храбрец испугается!

— Здесь должны водиться призраки, — сказала Юйлин, запирая за собой огромную приемную залу, в которой чувствовала себя очень неуютно. — И я не удивлюсь, если они здесь действительно водятся. Ведь брат и невестка господина Лу Синя сами оборотни!

Домоправительница, как уже упоминалось, оставила Юйлин ключи не только от дома, но и от кухонных пристроек и от кладовых, полных запасов всякой снеди, — чтобы бедная одинокая девушка могла сама себе приготовить кушанья и ни в чем не нуждалась. Так вот, Юйлин со скуки внезапно почувствовала голод и жажду. Она отперла кладовую с припасами, зажгла свечу и осмотрела полки. Чего здесь только не было! Висели копченые окорока и целые туши вяленых быков и баранов, связки дичи; рядами стояли круги сыров, соевых лепешек. От коробов с разными приправами и пряностями пахло так, что кружилась голова. А сколько здесь было сушеных, засахаренных и вяленых фруктов! Они источали такой сладкий и пьянящий аромат, что поневоле почувствуешь себя голодным!

Юйлин открыла один из плетеных коробов — там оказались вяленые персики и ломтики дыни в сахаре. Ах, солжет и не покраснеет та девица, которая скажет, что не любит сладости!

Юйлин набрала целый поднос сластей, но подумала, что неразумно есть всухомятку. Поэтому она прошла в глубь кладовой и обнаружила множество запечатанных винных кувшинов. Она осмотрела их и выбрала кувшин шансинского десятилетней выдержки, отметив про себя, что у господина первого каллиграфа неплохой вкус.

Со своей добычей (не забыв запереть кладовую) Юйлин поднялась к себе в покои. Здесь она зажгла свечи, разложила на подносе сласти, подогрела вино на маленькой жаровне и наполнила свою чарку.

— Тошно пить одной, — сказала Юйлин, поднимая чарку. — Но что поделаешь! Все меня бросили, бедную, одинокую девицу! Так выпью же за то, чтобы в этот вечер не быть одинокой!

Юйлин осушила чашу не поморщившись (да и разве можно морщиться от великолепного шансинского вина, настоянного на лепестках хризантем?) и съела несколько долек засахаренной дыни. После первой чарки приятно закружилась голова, развязался язык и Юйлин принялась хихикать и болтать сама с собой о всякой несуразице. Потом оборвала себя:

— Что-то я сегодня слишком быстро опьянела, а ведь когда-то умела пить как мужчина! Верно, это шансинское слишком крепкое. Надо пригубить еще чарочку, вот хмель и выйдет.

Юйлин пригубила чарочку, потом еще одну, потом еще… Словом, когда кувшин опустел и взошла луна, оказалось, что Юйлин свирепо напилась.

Пошатываясь, девушка вышла из своих покоев и направилась в круглую залу с фонтаном и бассейном. В этой зале полагалось принимать гостей и петь песни, когда зацветали слива и персик. Сейчас зала пустовала, фонтан молчал, в бассейне темным зеркалом стояла вода, но Юйлин это ничуточки не пугало. Она села на бортик бассейна, поглядела в большое окно на потолке (оттуда изливался свет луны) и принялась скандировать стихи, отбивая себе такт ладонями:

Лодка наполнена светом луны.Сонные заводи пеньем полны.Цапли белеют среди камыша.Хочет заплакать бродяжья душа.Ночь одиноким для плача дана,И не развеет печали она.И небожители видят с небесЛодку, камыш и темнеющий лес.Ах, как теснит одиночество грудь!Вещи б собрать да отправиться в путь!Встретить судьбу на дороге свою,Счастье сыскать в неизвестном краю…Жаль только, воды далекой рекиСлишком для лодки моей глубоки.И за стеною из плачущих ивМир, как везде, сиротлив, молчалив!