Иероглиф зла

– То есть Александр и Катя вместе с вами весь год посещали курсы? – уточнила я. – Вы с ними хорошо общались?

– Не особо, – покачала головой Маргарита. – С Катей в основном задания и упражнения обсуждали, а с Алексом мало кто общается. Он не слишком разговорчивый, все время молчит и на уроках никогда не вызывался прочитывать новые диалоги. Хотя я, несмотря на то что дома все диалоги наизусть учила, всегда старалась читать на занятии. Так произношение тренируется, кроме того, я по большей части самоучка, проверить меня дома некому. И японцев у нас в Тарасове нет, остаются только курсы. Сперва, когда я только начала ходить на вечерние уроки, мне было жутко скучно – я ведь проходила учебник с опережением, пока остальные учащиеся ряды слогов учили, я приступила к изучению иероглифов. Хотела даже бросить занятия, раз больше других знаю, ну или в другую группу перейти, которые второй год учат японский. Один раз даже осталась после нашего урока – второгодники, как я их называю, вечером после нас учатся, но сразу поняла, что к ним мне тоже ходить без толку. Когда я изучала десятый урок, они уже остановились на пятнадцатом. Если вы посмотрите учебник, по которому мы занимаемся, то поймете, насколько я отстала. Это первые пять уроков простые – там даются ряды слоговых азбук и слова для чтения плюс упражнения. Но каждый новый урок, начиная с шестого, намного сложнее предыдущего. Если первые уроки можно выучить быстро – например, я проходила в день по две темы, включая письменные задания, – то шестой урок изучала полтора дня, седьмой – два с половиной, а на десятом прочно застряла. Там тема числительные, и некоторые упражнения настолько сложные, что я их попросту оставляю. Мне кажется, что на изучение последующих уроков будет уходить как минимум неделя, а то и больше. И диалоги куда сложнее – наизусть не могу выучить, в словах путаюсь, вот и приходится рядом русский перевод писать и по нему уже пересказывать.

– Понятно с заданиями, – остановила я Маргариту. Девушке, видать, хотелось кому-нибудь рассказать, как тяжко ей дается изучение японского. Так сказать, затронули наболевшую тему. Но меня совершенно не волновало, как она постигает премудрости восточного языка и сколько часов в день тратит на упражнения. А вот если б она рассказала побольше про других студентов, в особенности про Александра, мне бы это здорово пригодилось.

– Маргарита, скажите, а вы не спрашивали у других ребят, ну, точнее, учеников сэнсэя, зачем они учат японский? Есть ли у них какая-то цель? Вы, как понимаю, изучаете язык потому, что вас интересует Япония и все связанное с ней. А что касается остальных, мне неизвестно.

– Ну, я учу еще и потому, что хочу поехать в Японию вместе с сэнсэем на стажировку, – сказала девушка. – Пока это только мечта – я никогда не задумывалась о том, чтоб поехать за границу. На это ведь требуется так много денег… У меня нет даже загранпаспорта! Но как-то посмотрела передачу про Киото, древнюю столицу Японии, и решила, что непременно поеду туда, хотя бы на неделю. Ведь главное – поставить цель и стараться добиться ее осуществления. Мне кажется, для человека нет ничего невозможного, мы сами загоняем себя в какие-то рамки и искренне считаем, что выше собственной головы не прыгнешь. Но на самом деле если загадать даже самую, казалось бы, невыполнимую мечту, вселенная, или бог, или кто там еще на небе, услышит наш посыл и будет помогать реализовать ее. Я верю, что если сильно пожелать чего-то, рано или поздно представится возможность, выпадет шанс, который нужно только не упустить… Я даже методику выполнения желания нашла, нужно просто загадать срок, через который оно должно исполниться…

– Ну а другие-то ученики? – снова прервала я словоохотливую девушку. – Александр – он тоже собирается на стажировку в Японию?

– А кто его знает, – пожала плечами та. – По-моему, нет. Вроде он как-то давно говорил, что хотел для общего развития выучить какой-нибудь язык, желательно не очень распространенный. Выбирал между корейским и японским, но ему не понравилась корейская система письменности. Там у них нет иероглифов, а пишут палочками с точками. Так вот, если поставить точку на полмиллиметра ниже или выше, получится совсем другое слово. Поэтому легче выучить японские иероглифы – конечно, их огромное количество, но по крайней мере они хотя бы различаются количеством черт.

– А Катя? Она почему взялась за японский?

– Катя с Леной очень любят японские анимэ и мангу, – пояснила Маргарита. – Лена – та вообще запущенный случай, она косплеем занимается. Мне кажется, ей быстро надоест учить по учебнику и она бросит. А Катя вроде умная, у нее произношение отличное. Слышали, как она читала текст? Я даже спрашивала, как она такое натренировала, может, по записям каким. Правда, она сослалась на большое количество просмотренных японских анимэ. Я-то даже по диску занималась, он к учебнику прилагался, и все равно говорю не так, как хотелось бы. А Катька – ни дать ни взять настоящая японка. Сэнсэй на уроках ее всегда благодарил за чтение диалогов, он тоже в восторге от ее произношения. Ну а Диму не знаю кто сюда засунул. Вроде тоже анимэшник, но делать ничего не хочет, сидит и ворон считает. Юрий Алексеевич сперва пытался как-то на него повлиять, только безрезультатно. Я иногда его заставляю делать задания, вожусь пол-урока, устаю даже сильнее, чем когда иероглифы учу. Сами понимаете, каково это – заставить учить что-то человека, который сам палец о палец не ударит. Но Юрий Алексеевич попросил меня повлиять на Диму, вот и стараюсь…

– Может, вы сами можете предположить, кто из учеников сэнсэя способен на подобные шутки? Вроде стихов о смерти и посылок с масками?

– Честно говоря, я даже не знаю, на кого подумать, – призналась Маргарита. – Дело в том, что маска сама по себе дорогая, а у школьников, вроде Димы или Лены, нет таких денег, чтобы купить ее. Да и вряд ли у нас в Тарасове подобный артефакт можно найти в сувенирных магазинах. А что касается стихотворения, то Дима, Катя и Лена сразу же отпадают. Это ж надо знать иероглифы, чтобы составить подобное трехстишие. Конечно, можно поискать в Интернете, но когда я переводила, никакого стихотворения на подобную тематику не нашла, хотя специально в поисковик забивала. Насчет Александра не знаю, с ним мало кто общается.

– Ладно, посмотрим, что будет дальше… – неопределенно протянула я, имея в виду последующие занятия и фестиваль, которого так опасалась Маргарита. Учеников, как ни крути, надо бы проверить – вдруг они не так просты, как кажутся. Особенно подозрения вызывал Александр, который даже по возрасту сильно отличался от остальных студентов.

Мы попрощались уже на улице – я направилась к своему автомобилю, Маргарита поспешила на автобусную остановку.

На следующий день урок практически не отличался от предыдущего, разве что тема занятия была другая. Теперь мы обсуждали поездки, точнее, весь имеющийся в Тарасове ассортимент транспорта. Сэнсэй дал под запись несколько обиходных фраз – вроде «ехать в автомобиле, автобусе, метро и трамвае». И, как мне показалось, специально для Маргариты продиктовал, как будет по-японски «Собираюсь совершить путешествие по Хоккайдо».

– Теперь составьте рассказ о том, куда вы хотите поехать, скажем, нынешним летом, – велел нам Юрий Алексеевич. – Можете придумать что-нибудь свое, только используйте для сообщений те фразы, которые мы сегодня выучили. Да, это касается в первую очередь Рэны-сан и Димы-сан. Рассказ должен содержать не меньше пяти предложений.

Все студенты, включая меня, принялись за сочинительство. Сэнсэй, как обычно, уткнулся в толстый словарь – может, подыскивал для нас какие-нибудь новые фразы, а может, смотрел значение редкого слова. Я быстро записала очередной опус, достойный руки первоклассника, и принялась наблюдать за остальными учащимися. Маргарита, как всегда, перевыполнила норму – ее сообщение, написанное аккуратными японскими значками, занимало едва ли не целый тетрадный лист. Девушка принялась помогать Диме-сан, который не шибко горел желанием придумывать текст о предстоящих путешествиях. Рэна-сан сосредоточенно искала что-то в телефоне – наверно, у нее имелось нечто вроде приложения, переводящего русский текст на японский, так как девушка время от времени записывала что-то в свою тетрадь. Катя успела справиться с заданием, а чем занимался Арэкс-сан, я не видела – он сидел дальше всех остальных учеников и тоже уткнулся в экран своего мобильника.

– Итак, все готовы? – спросил сэнсэй, когда прошло примерно пятнадцать-двадцать минут. Я взглянула на Маргариту – бедолага из кожи вон лезла, объясняя бестолковому Диме, как правильно составить простейшее предложение. Тот с безучастным видом чертил в тетрадке неведомые закорючки. Сперва я подумала, что это японские знаки, потом до меня дошло, что так он изображает русские буквы. Да, похоже, и с русским языком он не слишком дружит, куда ему еще японский… Общими усилиями они кое-как накорябали две короткие фразы, и Маргарита, устав от подобного неблагодарного дела, утратила весь свой преподавательский энтузиазм. Про себя я порадовалась, что в свое время не стала заниматься репетиторством – а то попался бы мне такой Дима-сан, в которого знания и молотком не вобьешь, вот и думай, что с ним делать. Нет уж, лучше попасть в перестрелку, чем возиться с таким «сокровищем»…

Первой отвечала я – видимо, сэнсэй решил дать Маргарите с Димой еще немного времени, чтобы те осилили хотя бы еще одно предложение. Я быстро пересказала свой текст, практически не заглядывая в записи, и Кузьмин похвалил меня. Рассказ Маргариты оказался раза в три длиннее моего, а предложения девушка составила куда более сложные. Катя продемонстрировала и впрямь великолепное произношение – девушка рассказывала с интонацией, и голос ее походил на тот, которым озвучивают женские роли в популярных анимэ. Вчера я не особо обратила на это внимание, но после слов Маргариты поняла, что Катя и правда каким-то образом натренировала японскую речь. А вот Рэна-сан и Дима-сан по-прежнему не вылезали из своего «болота». Анимэшнице не помог ее телефон – мало того, предложений в тексте оказалось маловато, так еще и составлены они были с огромным количеством грамматических ошибок. Почему-то порядок слов девушка нарушала постоянно, то ли не знала простейших правил, то ли Интернет выдал ей подобный корявый текст. Сэнсэй даже написал на доске схему построения предложения и попросил Лену записать ее в тетрадь. Дима-сан побил все рекорды. Хоть благодаря терпеливой Маргарите в его сообщении не было грамматических ошибок, парень не смог даже прочитать написанное. Кузьмин кое-как заставил Диму прочитать первое предложение, но было видно, что дается сие парню с огромным трудом. Про себя я подумала, что, если смазливый неуч будет участвовать в сценке, лучше ему дать роль без слов. На худой конец, пускай изображает дерево или пенек – с более сложным действом он явно не справится.

Арэкс-сан попросту быстро прочитал свое сообщение – без какого бы то ни было выражения, озвучил несколько фраз и на этом успокоился. Моих скромных познаний японского языка хватило на то, чтобы понять, о чем идет речь в сочинении. Вроде мужчина собирался провести лето в Тарасове и путешествовать по городу на общественном транспорте. Ничего сверхинтересного, зато все новые фразы в рассказе прозвучали. Сэнсэй коротко проговорил «эрай», что означало «хорошо, молодец», и приступил к новому заданию.