Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

Он достал из кармана пачку «Пэлл-Мэлл», снял целлофановую обертку, задумчиво посмотрел на эмблему — «in hoс signo vinces» — и достал сигарету. Зажег спичку и прикурил. Сигарета показалась приятной, хотя вот уже несколько месяцев Бен совсем не курил.

— У них есть свои места, — сказал он. — Но они могут потерять их. Многим из них суждено быть убитыми… или сломанными. Но не всем. Ты понимаешь?

— Да, — ответил Марк.

— Они не слишком умны, поэтому постоянно выдают свое присутствие. И все же это должно закончиться. Может быть, все будет кончено к первому снегу. Но может и никогда не быть кончено. Никаких гарантий. Возможно и то, и другое. И все же у них нет шансов спастись.

— Да.

— То, что мы хотим сделать, опасно.

— Я знаю.

— Но говорят, что очень очищает. Может быть, он очистит от скверны и эти места.

— Да.

— Нам пора возвращаться.

Бен швырнул сигарету в кучу опавших листьев, и сквозь листву тут же тоненькой струйкой просочился дымок.

Мужчина и мальчик молча смотрели на него.

Смеркалось. Среди деревьев шумел ветер, сдувая последние оставшиеся на них листочки.

— Сегодня они не будут резать скот или пугать фермеров, — тихо сказал Бен. — Сегодня им придется подумать о своем спасении. А завтра…

— Ты и я, — сказал Марк, прижимаясь к мужчине. Его лицо больше не было бледным; на щеках появился румянец, глаза блестели от возбуждения.

Они вернулись на дорогу, сели в машину и быстро поехали прочь.

В маленькой куче листьев под высоковольтной линией все сильнее и сильнее разгорался костер, раздуваемый западным осенним ветром.