If you get me. Книга первая. Если ты достанешься мне
Шрифт:
– М… м…, – раздались тихие звуки, – сопение подвыпившего рядом с Людмилой Сысоев, а после чего, тот изрёк: – Я видел в меню, – продолжая с гаденькой иронией в голосе, – там написано: «зал для детей с аниматором», находится ниже, указатель стрелки налево, ведёт на первый этаж, где в комнате для детей имеются игры, а ещё там…, цветные шары.
– Ну, да…Ты хочешь спуститься? – ровным голосом но, в то же время с иронией, обратилась к нему.
– А, «Мерло » там…, числится в этом меню? – парировал, разрумянившись от алкоголя её оппонент.
Людмила, оценив по достоинству его «замысловатую» речь, признаёт: «Вероятно, это излишки…, однако этот подход
Теперь лицо его покраснело, а взгляд расплылся совсем, при том, что поведение суетливо…, хотя все остальные спиртного не пригубили. Людмила смотрит на него, сидящего рядом, возмущаясь внутри: «Да, что за нелепые фразы он тут позволяет? Считает меня недалёкой или ребёнком, ах…, ну да, во всяком случае, я в том возрасте, что и Володина дочь ».
– Вот взять, Пастернака и его «Доктор Живаго» , – словно не слыша или разумно пропустив мимо ушей, выпад его сослуживца, дискутировал коллега Сысоева, – Стоило выехать на чужбину, чтобы добиться признанья на Родине.
«Какой он разнообразно развитой человек этот Владимир и как собеседник достойный, заслуживает внимания, в отличие от Сысоева, молчащего как какая – то рыба, только то, и пускающего пузыри в пузатый коньячный аквариум; не пересыхает его бокал», – размышляла Людмила. И снова украдкой рассматривая нос с орлиным изгибом коллеги Владимира, переместив взгляд на выразительные глаза и тут же, подметив подтянутость спортивной фигуры: «Человек, который не прячется за фасадом возрастных рамок, а современен, ведущий жизнь, соответствующую моменту, не по – старинке, сохраняет прекрасную форму, подвижен с гибким умом и явственно; с возрастом не деградирует».
И словно, угадав её мысль, коллега Владимира предложил:
– How do you look at the proposal to dance?
– Потанцуем? – в глазах, окутанных тайной, сверкнул блеск.
– Мне, эта фраза понятна, – и подмигнув, соглашаясь, сначала окинула взглядом сидящих, а судя по мимике лиц Сысоева, Али, присутствующие не возражали. Вскоре Людмила с коллегой вернулись к столу, тут Алей поднят очередной тост за интеллигенцию, среду, производства талантов, когда к кабинке приблизилась незнакомка среднего роста, похожая на якутку, возраста за шестьдесят.
– Могу я пригласить Вашего друга? – стараясь перекричать музыку, в развязной манере, присущей этому типу женщин, повернувшись к столу, обратилась к Людмиле: «Странное дело, какая – то там посторонняя вторгается в торжество?»
– Его дело, – Людмила только лишь развела руками, – как он…, захочет, – взгляд её упал на тёмно-синее платье в ярких цветах стоящей, при этом подумалось: « И откуда могла его откопать, видимо из секонд-хенда», – и тут желание с ней объясняться… пропало, – заметив выражение рядом сидящего; его бесхарактерного, сладенькую улыбочку, ответила, – разбирайтесь вы…, сами.
С увлечением за всем этим наблюдал коллега Владимира, особенно, как его долговязый приятель волочился за ангажирующей подругой в сумерки зала. Ловелас не то слово…, а на вид…, засушенный саксаул, со спиной, что сутулится, на лицо, обозначились: «бес в бороду, старость в ребро». И всё же, не один танец подряд Владимир Арнольдович приглашался неугомонной партнёршей. Вскоре до Людмилы и всей компании, восседающей за столом, из глубин зала донеслись слова двух танцующих, Владимира
Арнольдовича и якутки или возможно то, была кореянка и вместе с тем, в наружности той, угадывались восточные корни. Должно быть, они там не имели понятия об акустике заведения, позволяющей посетителям, сидящим в кабинке слышать, о чём разговаривают у эстрадной площадки: – А, я Вас помню с восьмидесятого года, Вы с той поры произвели впечатление.При каждом последующем, от повторяющихся время от времени фраз, в компании слушавших за столом пробегал лёгкий смешок. Но, никому абсолютно не было дела до той болтовни, хотя и в тот момент Людмила думала: «Якутка может и помнить его или кто она там, но вероятно, не он, если «таскаться по бабам», так разве можно упомнить?»
А между тем, Людмиле нравилось общество за этим столом, как и уютная обстановка; расставленные блюда, напитки, содержимое и дизайн посуды – всё как в кавказском застолье, блюда, приправленные ароматными соусами, поданные к мясу с красным вином.
Под отзвук музыкальных мелодий Людмила с наслаждением слушала разносторонние речи, знатока, научных тенденций, литературных течений коллеги Владимира, хотя, зачастую с поправками Али.
Вино подействовало согревающее, как и тёплая обстановка компании – здесь внутри полуосвещенного зала, в расположение интимно-дружеской атмосферы, ей нравилось. Напряжение, державшее изнутри, отпускает, не хочется торопиться туда, где за обледенелыми стёклами, в полумраке замерли улицы и чуть различимы в домах огоньки.
«Подержанный ловелас» вернулся к столу, и только собрался поднять свою рюмку, как из прохода промелькнула физиономия его закадычной якутки. Возникнув, как часовой у стола, с присущей той вульгарностью, с не ослабляемой и с не сходившей улыбкой, с кричащей помадой, так густо нанесённой поверх узеньких губ, с каким – то гаденьким выражением утки:
– Не возражаете, – пропела восточная женщина, приподняв свою голову с ярко-оранжевыми волосами, а быть может то, был парик, взирая на компанию, сидящих по обе стороны у стола массивного дуба, заставленного грузинскими яствами. Застолье пребывало в фазе недопитых напитков, – вы не против, – настойчиво, – если, он…, потанцует? – прошепелявила якутка своими нарисованными губами, нанесёнными выше тонкого контура губ.
– Возражаю, я возражаю, – оспаривал с брезгливостью и неприязнью приятель Владимира.
Впрочем, в такую минуту, во взгляде Людмилы читалось не меньше, чем изумление и, тем не менее, она предпочла промолчать, продолжая наблюдать за развитьем событий.
Возможно, ответ и выглядел не корректным, но здравым, тем паче уместным, когда одного из присутствующих «занесло не в ту степь», понятно и его раздражение, при виде неприятных персон у стола.
«А эпизод и впрямь забавен, – украдкой она посмотрела на коллегу Сысоева, – да, своенравен Владимир, не скрывая своего интереса, сверлит своими глазами, а что Алевтина? Терпит или принимает явный интерес её мужчины ко мне, как нечто нормальное?»
И мысленно отторгаясь от паяца – Сысоева, «присутствие его утомляюще, зато он развлёк посетителей ресторана, гвоздь программы». Людмила встаёт из-за стола и через пару шагов, окунается в ритм быстрых латинских мелодий, в джайв свободы движений.
– Людмила, Вы знаете, таким я не видел его…, – коллега выходит на площадку к эстраде за ней.
– Подумать только, «танцор»! Какая нелепость, попытка разжечь Вашу ревность…
Какое – то время, Людмила танцует с коллегой Володей, под звучание Мамбы.