Игла в сердце

– И?… – Алик с недоумением смотрел на Шибаева. – Не разбилась, и что?

– Если бы она упала на пол, то разбилась бы.

– Ты же сам сказал, что она была на полу! И вода разлилась!

– Сказал. А почему не разбилась? Очень тонкое стекло, должна была разбиться.

– Да какая, на фиг, разница?! В чем дело, ШиБон?

– Большая, Дрючин. Она не разбилась, потому что ее не сбросили случайно, а положили на пол и воду вылили.

– Кто? Может, она сама и…

– Может.

– Точно, она! Пожалела. Вылила воду и положила на пол, а потом забыла, поскользнулась и упала. А цветы?

– Лежали на полу. Белые лилии, ее любимые.

– Кладбищенские цветы. У меня на них аллергия. Муж подарил?

– Елена Федоровна не знает. Может, купила сама.

– А фотографию тоже положила? Если это она?

– Не факт. Фотографию могли сбросить… Как это ты любишь говорить? В припадке сильного чувства! Во-во, в нем и сбросили. Причем лицом вниз. А ваза сильного чувства не вызывала. Потому ее не сбросили, а положили.

– Как это все… очень тонко. – Алик покрутил головой. – Ты считаешь, что ночью там кто-то был? Ты совсем меня запутал.

– Пока не знаю. Скорее нет, чем да. Елена Федоровна говорит, отпечатки в спальне и на пианино только ее собственные. Вино и таблетки… Сам понимаешь.

– У мужа алиби, у сестры тоже… – заметил Алик. – И следствие ничего не выявило. Кукла у тебя?

– У меня. Хочешь посмотреть?

– Хочу!

Шибаев принес папку, достал сверток, развернул.

– Смотри, Дрючин.

– Господи! – вырвалось у Алика. – Ну и уродство! Жуть. И красные булавки! Лица нет… Почему у нее нет лица? – Некоторое время Алик рассматривал куклу, потом перевел взгляд на Шибаева: – Послушай, Ши-Бон, а ведь она ее не видела! Покойница.

Шибаев кивнул:

– Согласен. Если бы она это увидела, то выбросила бы или подняла крик. А так никто ничего не знал. Возможно, не успела или вообще не заглядывала под матрац. Не очень удачное место, я бы оставил на виду. Версия насчет запугивания, похоже, трещит по швам.

– Именно! Или… – Алик задумался. Шибаев с любопытством наблюдал. – Или она сама! А что, играла в магию с подругами, всякие ритуалы, свечки и… – Алик вдруг осекся и ахнул: – Ши-Бон, а если это не против нее, если это против… кого-то? Если это она сама? Против мужа или сестры! Могла ведь? И спрятала до времени.

– Могла, Дрючин, не спорю. Не волнуйся, разберемся. Кстати, свидетельница высказала то же предположение. Пиво еще есть?

Взволнованный Алик побежал за пивом.

– Послушай, а может, они собирались разводиться? – Он сосредоточенно смотрел, как Шибаев открывает бутылку. – И муж не хотел делить имущество?

– Может. – Шибаев разлил пиво по стаканам. – Твое здоровье, Дрючин!

– И твое! Твой кот так смотрит… Может, и ему налить?

Некоторое время они рассматривали Шпану; потом переглянулись, и Алик налил пива в металлическую крышку от банки с огурцами. Пододвинул коту. Тот стал принюхиваться, двигая кончиками ушей.

– Спорим, выпьет? – прошептал Алик. – На мытье посуды.

Шибаев кивнул – принимается. Шпана стал неторопливо лакать.

– Нет, ну ты только посмотри на эту зверюку! – воскликнул Алик. – Теперь точно сопьется.

Когда они уже заканчивали ужин, Алик спросил:

– Как ее зовут, кстати? Если у них бизнес, я могу знать. Я многих в городе знаю.

Шибаев не успел ответить, так как Шпана вдруг утробно закашлял и его стало тошнить. Алик, чертыхаясь, подхватил кота и понесся вон из гостиной…

Глава 8 «Бонжур»

Надя опаздывала на десять минут, от души надеясь, что хозяйка не заявится с проверкой с самого утра, а придет как вчера – около часу дня. На дверном стекле с той стороны висела на витом шнурке красивая табличка «Закрыто». Слава богу, хозяйки еще не было. Надя достала ключи. К ее изумлению, дверь была не заперта. Она переступила порог и застыла, прислушиваясь. В зале стоял полумрак, люстра и светильники не горели, было как-то очень тихо и пусто. Надя почувствовала безотчетный страх. В ней нарастало тоскливое осознание непоправимости… Что-то случилось! Алевтина Андреевна никогда не оставила бы дверь незапертой. Она осторожно прошла через зал к стойке; отметила неубранную посуду и упавшее на пол кухонное полотенце. Дверь в крохотное подсобное помещение была притворена, и было видно, что там горит свет. Надя прислушалась, но ничего не услышала, кроме далекого шума улицы. Поколебавшись, она толкнула дверь и увидела… На полу, опираясь спиной о шкафчик, сидела хозяйка Алевтина Андреевна. Голова ее свесилась на грудь, волосы упали на лицо, руки лежали на коленях; подол бело-синего платья высоко задрался. Она была пугающе неподвижна. Надя вдруг пронзительно закричала. Хриплый вопль рвался из горла непроизвольно, причиняя острую боль; девушка стала задыхаться, ее колени подогнулись; она съехала по стене на пол и потеряла сознание…

Она пришла в себя оттого, что ее трясли. Мужской голос повторял:

– Надя! Надя! Очнитесь! Что здесь произошло?

Девушка открыла глаза и увидела мужа хозяйки. Он стоял перед ней на коленях, лицо его была растерянным. Надя посмотрела на сидящую на полу хозяйку…

– Я не знаю! Я пришла утром, а она… – Девушка всхлипнула. – Дверь была открыта, никого нету, а она сидит…

…– Давайте по порядку, – строго сказал парень в джинсах и футболке, представившийся капитаном Астаховым. – Во сколько вы пришли на работу?

– Было десять минут десятого примерно. Дверь была открыта…

– Не заперта?

– Да, не заперта. И табличка «Закрыто». Я пошла в кухню… Это на самом деле вроде ниши, дверь была приоткрыта, и горел свет.

– Там горел свет? А в зале?

– В зале не горел, посуда со столов не убрана. Я открыла дверь и увидела… – Надя невольно сглотнула, – Алевтину Андреевну, хозяйку. Больше ничего не помню. Потом смотрю, Вячеслав Иванович, это ее муж, кричит: «Что случилось?» – и трясет меня. А я вроде как не в себе, голова кружится, перед глазами круги…

– Вы работали вчера?

– Работала. Полдня, а потом отпросилась. Хозяйка пришла в час дня, а я была до четырех и ушла, у меня мама в больнице. Мы вообще-то работаем до десяти.

– Вас здесь только двое?

– Нет, есть еще Рудик… Рудольф, но он в отпуске на три дня. Официант. По субботам и воскресеньям приходит помогать тетя Паша, делает бутерброды. Хозяйка тоже обслуживает. У нас только чай и кофе, ну и к ним всякие пирожные, пряники и шоколадные конфеты. Мы их закупаем на кондитерской фабрике. И бутерброды.

– Народу много?

Надя молчала, смотрела вопросительно.

– Клиентов много?

– Когда как. В выходные и на праздники очень много. Тут хорошее место, туристы. У нас всего пять столиков, три сидячих и два стоячих. Хозяйка хотела расширяться, но нужны деньги.

– Кто был вчера?

– Вчера?

– До четырех. Кто был здесь, когда вы уходили?

– Ну как… – Надя задумалась. – Парень и девушка, старушка… обычно приходит, я уходила, она еще сидела. Возьмет одно пирожное и одно кофе и сидит часами. – В голосе ее прозвучала досада. – А! Вспомнила! Иностранец еще был какой-то ненормальный.