Игнац Деннер

Радость и неожиданность лишили Андреса дара речи, и граф фон Бах тоже от души радовался за своего верного слугу. Когда Андрес пришел в себя, он решил немедля отправиться во Франкфурт, что и сделал, предварительно получив от своего господина грамоту, удостоверяющую его личность.

Жене он просил передать, что граф послал его со срочным поручением, и поэтому он будет несколько дней отсутствовать. Во Франкфурте банкир графа направил его к купцу, который имел полномочия на выплату денег. В конце концов все формальности были выполнены и Андрес действительно получил значительную сумму. Непрестанно думая о Джорджине и страстно желая доставить ей удовольствие, он накупил для нее множества красивых вещей, а также золотую заколку, совершенно такую же, как та, что подарил ей Деннер, а так как он не смог бы теперь сам тащить тяжелый дорожный мешок, то приобрел еще и лошадь. Так, отсутствуя дома уже шесть дней, он в прекрасном расположении духа отправился в обратный путь. Когда он добрался до своего жилища, то обнаружил дом запертым. Он стал звать слугу, Джорджину, но никто не откликался, лишь скулили запертые в доме собаки. Недоброе предчувствие охватило Андреса, он стал сильно стучать в дверь и громко кричать: «Джорджина! Джорджина!» Вдруг вверху раздался шорох, из чердачного окна выглянула Джорджина и воскликнула: «Ах, Боже! Андрес, ты ли это? Хвала Богу, ты снова здесь!» Открыв дверь, Джорджина, смертельно бледная и громко стенающая, прижалась к его груди, а затем стала медленно оседать на пол на обмякших ногах. Андрес подхватил жену и внес ее в комнату. Ледяной ужас сковал его при виде душераздирающей картины. Весь пол и все стены комнаты были покрыты кровавыми пятнами, его младший мальчик лежал в своей кроватке мертвый, с распоротой грудью. «Где Георг, где Георг?» — в отчаянии вскричал Андрес и в то же мгновение услышал, как мальчик топает ножками вниз по лестнице, зовя отца. Повсюду лежали разбитые стаканы, бутылки, тарелки. Большой черный стол, обычно стоявший у стены, был выдвинут на середину комнаты, а на нем стояли необычной формы жаровня, несколько колб и миска, наполненная кровью. Андрес взял своего несчастного сына на руки. Джорджина поняла его и принесла простыни, в которые они завернули маленькое тельце и похоронили в саду. Андрес вырезал из дуба крест и поставил его на могильном холме. Ни единого слова, ни единого звука не слетело с уст несчастных родителей. В мрачном, безнадежном молчании закончили они свою скорбную работу и сели перед домом в вечерних сумерках, устремив неподвижный взгляд вдаль. Лишь на следующий день смогла Джорджина рассказать о том, что же произошло во время отсутствия Андреса. На четвертые сутки после того, как Андрес покинул дом, слуга около полудня снова заметил подозрительные фигуры, пробирающиеся через лес, по причине чего Джорджина всем сердцем возжелала возвращения мужа. Среди ночи она была разбужена громким шумом и криками. Перепуганный до смерти слуга сообщил, что дом окружен разбойниками, о сопротивлении нечего и думать. Доги неистовствовали, но вскоре затихли — похоже было, что их как-то уняли, и кто-то громко закричал: «Андрес! Андрес!» Слуга собрался с духом, открыл окно и крикнул, что участкового егеря Андреса дома нет.

«Ничего, — отвечал голос снизу, — открывай дверь, а Андрес вскоре к нам присоединится». Что оставалось делать? Слуга отворил дверь, толпа разбойников устремилась в дом и приветствовала Джорджину как жену своего товарища, которому их главарь обязан свободой и жизнью. Они потребовали, чтобы Джорджина приготовила им добрую еду, ибо ночью они выполняли тяжелую работу, которая им весьма хорошо удалась. Джорджина дрожащими руками разожгла на кухне большой огонь и приготовила трапезу, для чего приняла у одного из разбойников, распоряжавшегося в банде провиантом, мясо дичи, вино и другие продукты. Слуга был вынужден накрыть стол и принести посуду. Улучив момент, он выскользнул на кухню.

— Ах, знаете ли вы, — проговорил он голосом, полным ужаса, — какое злодейство совершили разбойники этой ночью? После длительного отсутствия, во время которого готовилась эта подлая акция, они несколько часов назад напали на замок графа фон Баха, убили большинство его людей, хотя они мужественно сопротивлялись, и его самого, а замок подожгли.

Джорджина запричитала: «Ах, бедный наш господин!» А разбойники тем временем шумели и пели в комнате, вволю наслаждаясь вином в ожидании еды. Уже начинало светать, когда появился мерзкий Деннер; стали открывать ящики и мешки, которые разбойники привезли с собой навьюченными на лошадей. Джорджина слышала, как они считали деньги и как звенела серебряная посуда. Наконец, когда был уже ясный день, разбойники тронулись в путь, остался лишь Деннер. Изобразив дружелюбную улыбку, он обратился к Джорджине: «Вы, кажется, были сильно напуганы, сударыня, видно, ваш муж не сказал вам, что уже долгое время является нашим товарищем. Мне очень жаль, что он еще не вернулся, наверное, отправился другой дорогой и разминулся с нами. Он был вместе с нами в замке этого злодея графа фон Баха, который два года назад упорно преследовал нас и которому мы наконец прошлой ночью отомстили. Наш враг пал от руки вашего мужа. Успокойтесь же, дорогая госпожа, и скажите Андресу, что в ближайшем будущем мы не встретимся, так как банда на время расстается. Сегодня вечером я вас покину. Какие у вас красивые дети, сударыня!» С этими словами он взял меньшего из рук Джорджины и стал играть с ним так мило, что ребенок с удовольствием прыгал у него на коленях, смеялся и лепетал, пока он снова не отдал его матери. Уже был вечер, когда Деннер сказал Джорджине: «Вы, верно, заметили, что хотя нет у меня ни жены, ни детей, и это иногда меня очень печалит, я с удовольствием играю и балуюсь с маленькими детьми. Дайте мне вашего малыша на то недолгое время, которое я еще пробуду у вас. Ведь ему исполнилось ровно девять недель?» Джорджина подтвердила это и дала, хотя и не без внутреннего сопротивления, мальчика Деннеру, который сел с ним перед дверью дома, а Джорджину попросил приготовить ужин, ибо через час ему нужно уходить. Не успела Джорджииа войти в кухню, как увидела, что Деннер вместе с ребенком на руках вошел в дом. Вскоре по дому распространился странный запах, который, казалось, исходил из комнаты. Джорджину охватил неописуемый страх; она подбежала к комнате, но обнаружила, что дверь заперта изнутри. Ей показалось, что она слышит жалобные стоны ребенка. «Спаси, спаси мое дитя из лап злодея!» — так кричала она, предчувствуя ужасное, слуге, который как раз вошел в дом. Тот быстро схватил топор и взломал дверь. Густые вонючие испарения вырвались им навстречу. Одним прыжком метнулась Джорджина в комнату; обнаженный мальчик лежал на миске, в которую каплями стекала его кровь. Она видела еще, как слуга замахнулся топором на Деннера, как тот увернулся от удара и они стали бороться. Ей казалось, что прямо под окнами кричит множество голосов, и она без чувств упала на пол. Когда Джорджина пришла в себя, была уже непроглядная ночь. Совершенно оглушенная, она не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Наконец наступило утро, и она с ужасом увидела, что в комнате полно крови. Вокруг были разбросаны обрывки одежд Деннера, лежал клок волос слуги, а рядом — окровавленный топор и упавший со стола мальчик с распоротой грудью. Джорджина снова потеряла сознание и очнулась уже в полдень. Она с трудом поднялась и стада звать Георга, никто не ответил, и она подумала, что Георг тоже убит.

Отчаяние придало ей сил, она выбежала во двор и громко закричала: «Георг! Георг!» И тут сверху, с чердака отозвался слабый, жалобный голос: «Мама, дорогая мама, ты здесь? Поднимись ко мне, я очень хочу кушать!» Джорджина взбежала наверх и отыскала малыша, который, напуганный шумом в доме, забрался на чердак и забился в угол. Она изо всех сил прижала его к своей груди; чуть позже она заперла дом, перебралась с сыном на чердак и стала ожидать Андреса, которого, впрочем, тоже считала погибшим; мальчик видел сверху, как несколько разбойников вошли вместе с Деннером в дом и вынесли из него тело мертвого человека.

Вдруг Джорджина заметила деньги и красивые вещицы, которые Андрес привез ей. «Ах, неужто это правда? — воскликнула она в ужасе. — Ты — один из них?» Андрес не дал ей продолжить, он подробно рассказал, какое счастье выпало на их долю и что был он во Франкфурте, где ему выплатили ее наследство.

Племянник убитого графа фон Ваха был теперь владельцем замка и наследником его богатства; к нему и собрался обратиться Андрес, доверительно рассказать обо всем происшедшем, указать убежище Дениера и просить, чтобы он освободил его от службы, которая принесла ему столько горя. Джорджина не могла оставаться более в этом доме, и Андрес решил запрячь лошадь, погрузить на телегу немногие наиболее ценные вещи и вместе с женой и ребенком навсегда покинуть эти края, которые вызывают у них такие ужасные воспоминания и где они никогда не будут в безопасности. Уже был назначен день отъезда, но едва успели они погрузить один ящик, как вдруг услышали приближающийся топот конских копыт, Андрес узнал лесника Ваха, который жил возле замка; за ним скакал командир драгун из Фулды.

— Ага, мы как раз вовремя — злодей собирается перевезти награбленное в безопасное место, — воскликнул комиссар суда, который приехал вместе с ними.

Андрес окаменел. Джорджина находилась в полуобморочном состоянии. Их схватили, связали веревками и бросили на телегу, которая уже стояла перед домом. Джорджина громко причитала о мальчике и Христом-Богом молила, чтобы ей позволили взять его с собой. «Чтобы вы и свое отродье обрекли на погибель?» — ответил комиссар и с силой вырвал мальчика из рук матери. Тут к телеге подошел старый лесник, грубый, но честный человек.

— Андрес, Андрес, — печально покачал он головой, — как же ты дал опутать, себя сатане, чтобы совершить такие злодеяния? Ведь ты же всегда был таким набожным и честным!

— Ах, сударь! — вскричал Андрес с отчаянием, — как истинно то, что Бог живет на Небесах, так правда и то, что я невиновен. Ведь вы же знаете меня с малых моих лет, я не сделал в жизни ничего неправедного, так неужто вы верите, что я превратился в отвратительного злодея? Я знаю, вы считаете меня причастным к тому черному злодеянию, что было совершено в замке любимого моего, несчастного господина. Но я невиновен, клянусь жизнью!

— Ну, — отвечал старый лесник, — ежели ты невиновен, то наступит день, когда это выяснится, хотя очень многое говорит против тебя. Я надежно сберегу твоего мальчика и твое имущество, так что ежели твоя невиновность будет доказана, ты найдешь своего мальчика здоровым и бодрым, а вещи — нетронутыми.

На деньги комиссар суда наложил арест. По дороге Андрес спросил Джорджину, где спрятан ларец; оказалось, что она отдала его Деннеру, о чем очень сожалела. В Фулде Андреса разлучили с женой и бросили в мрачную, темную тюрьму. Через несколько дней его взяли на допрос, во время которого обвинили в участии в убийствах и грабежах, совершенных в замке фон Ваха, и призывали признаться в этом, ибо абсолютно все свидетельствует против него. Андрес откровенно рассказал обо всем, что с ним произошло, от первого появления у него в доме отвратительного Деннера до момента своего ареста. Он с полным покаянием поклялся, что повинен в одном-единственном проступке — в том, что ради жены и ребенка спас Деннера от ареста, и утверждал, что непричастен к кровавой драме в замке, так как находился в это время во Франкфурте. Вдруг распахнулись двери зала суда и ввели омерзительного Деннера. Увидев Андреса, он рассмеялся с дьявольской насмешкой и спросил: «Ну, что товарищ мой, тебя тоже разоблачили? Видать, не помогли тебе молитвы твоей жены?» Судья потребовал, чтобы Деннер повторил свои признания, касающиеся Андреса, и тот поведал, что этот человек, который сейчас стоит перед ними, участковый егерь графа фон Ваха, уже пять лет связан с ним и что именно дом егеря был его самым лучшим и самым надежным убежищем. Что Андрес всегда получал причитающуюся ему часть добычи, хотя лично всего два раза участвовал в их предприятиях: один раз в разграблении арендатора, где он спас его, Деннера, от справедливого возмездия, а затем в операции против графа Алоиса фон Ваха, которого сразил своим метким выстрелом. Андрес впал в ярость, когда услышал эту бесстыдную ложь.

— Что? — вскричал он, — ты проклятый злодей, дьявол в человеческом обличье, ты осмеливаешься обвинять меня в убийстве моего любимого несчастного господина, которое ты сам совершил? Да! Я знаю это, ибо только ты способен на такое преступление; но месть твоя преследует меня, потому что я не хотел больше знаться с тобой, потому что я угрожал застрелить тебя, если ты переступишь порог моего дома. Именно поэтому ты ворвался со своей бандой в мой дом, когда меня там не было, именно поэтому убил моего бедного, ни в чем не повинного ребенка и моего доброго слугу! Но тебе не удастся избежать Божьей кары, пусть даже зло твое одолеет меня.

И Андрес повторил свои прежние показания, призывая в свидетели Бога и всех святых. Деннер же издевательски смеялся и говорил, что не стал бы лгать перед лицом смерти и что с набожностью, о которой Андрес так много шумел, плохо вяжется то, что за подтверждением своих ложных показаний он обращается к Богу и святым.

Судьи не знали, что и думать: весь облик Андреса, выражение его лица и слова внушали доверие, но нельзя было сбрасывать со счетов и холодную уверенность Деннера, с которой тот настаивал на своих показаниях.

Наконец ввели Джорджину; она с рыданиями бросилась к мужу. Джорджина толком не могла ничего объяснить, лишь обвиняла Деннера в злодейском убийстве ее мальчика, но Деннера это не смутило и не возмутило, — он продолжал утверждать, что Джорджина ничего не знала о деяниях своего мужа и что сама она совершенно невиновна. Андрес был возвращен в тюрьму. Несколькими днями позже один довольно добродушный тюремный надзиратель рассказал ему, что его жена отпущена на свободу: остальные разбойники, как и Деннер, подтвердили ее невиновность, и вообще против нее не было выдвинуто никаких обвинений. Молодой граф фон Вах, благородный господин, который тоже, как оказалось, сомневался в вине Андреса, составил поручительство, а старый лесник забрал Джорджину на красивой карете. Напрасно умоляла она о встрече с мужем, суд категорически отверг ее просьбы. Несчастного Андреса эта весть нимало не утешила, — еще более, чем о собственном несчастье, сердце его болело о нищенском положении жены. Его же собственное положение между тем ухудшалось день ото дня. Установили — и это соответствовало показаниям Деннера, — что уже пять лет назад Андрес достиг определенного благосостояния, источником которого могло быть лишь участие в грабежах. Кроме того, хоть Андрес и утверждал, что отсутствовал, когда было совершено нападение на замок фон Ваха, его показания относительно наследства и пребывания во Франкфурте ставились под сомнение, ибо он не смог назвать имени купца, у которого получил деньги. Банкир графа фон Ваха и владелец гостиницы во Франкфурте, где Андрес останавливался, по описанию никак не могли вспомнить участкового егеря; судопроизводитель графа, который выдал Андресу сертификат, был мертв, и никто из слуг ничего не знал о наследстве, ибо граф об этом не распространялся, а Андрес тоже помалкивал, потому что хотел сделать своей жене сюрприз. Таким образом, Андрес не мог ничего доказать. Деннер же стоял на своем, и слова его подтверждали все разбойники, которые были пойманы. Но более всего убедили судью в виновности несчастного Андреса показания двух егерей фон Ваха, которые вроде бы при свете факелов совершенно определенно узнали Андреса и видели тогда, как он убил графа. Теперь судья был убежден, что Андрес — лжец и преступник, и присудил ему пытки, дабы сломить его упрямство и вынудить к признанию.