Игольное ушко

Удар обрушился на подоконник, лезвие застряло в дереве. Какое-то мгновение Люси была уверена, что промахнулась, но тут снаружи раздался вопль – на покрытом лаком деревянном подоконнике, будто гусеницы, лежали два отрубленных пальца.

Она услышала топот убегающих ног.

Ее вырвало.

Внезапно она почувствовала себя совсем обессиленной. В конце концов, она лишь хрупкая женщина и, видит Бог, настрадалась достаточно. Почему это выпало именно ей? Для того, чтобы справляться с такими ситуациями, есть полицейские, солдаты, они для этого и существуют. Никто не вправе ожидать, что женщина, домохозяйка, к тому же мать маленького ребенка, будет бесконечно долго сдерживать натиск опасного преступника, убийцы. Кто сможет винить ее, если сейчас она прекратит борьбу? Кто может сказать, что в такой ситуации он действовал бы лучше, держался дольше, сохранил бы больше сил?

Все. Довольно. Теперь пусть за дело берутся они – все те, кто снаружи, а не в этом проклятом доме – полиция, армия, кто там еще следит за эфиром? Она сделала все, что могла.

Люси наконец оторвала взгляд от жутких обрубков на подоконнике, поднялась вверх по лестнице, взяла второй дробовик, с двумя ружьями вошла в спальню.

Слава Богу, Джо по-прежнему спал. Похоже, он даже не ворочался во сне, лежал, безмятежно раскинувшись на кровати, и абсолютно не знал, какая трагедия разворачивалась в доме. Впрочем, сейчас он спит уже не настолько крепко. Что-то в его лице, дыхании подсказывало ей, что вскоре мальчик проснется и непременно захочет получить свой завтрак.

Так захотелось, чтобы все стало, как прежде: встать утром, приготовить завтрак, одеть Джо, потом сделать простую привычную работу, например, постирать, почистить что-то, нарвать зелени в огороде, заварить чай… Удивительно, почему эта жизнь не приносила ей никакого удовлетворения, почему так беспокоило отношение к ней Дэвида, наскучили длинные однообразные вечера, бесцветный тусклый пейзаж, когда вокруг только торф, вереск и вечный дождь…

Все это казалось таким далеким, утерянным безвозвратно.

Тогда она мечтала оказаться в толпе, хотела городской суеты, слушать музыку, разговаривать с разными людьми. Теперь все обстояло совсем по-другому. Как ей могла надоесть ее жизнь, ведь все, что в конечном счете нужно человеку, – это свой дом, семья, уют, возможность жить спокойно.

Она сидела перед передатчиком, уставившись на рычажки и кнопки. Надо обязательно сделать еще одно дело, затем можно отдохнуть. Необходимо собраться с мыслями, подумать. Цифровых комбинаций не может быть много. Она стала работать с ключом, пытаясь отбить морзянку, используя набор цифр на панели. Ничего не получается, возможно, не включен микрофон.

Люси поднесла микрофон ко рту, быстро заговорила.

– Раз, два, три, кто-нибудь слышит меня, прием?

На панели располагался переключатель. Верхнее положение «передача», внизу «прием». Тумблер находился в положении «передача». Если хочешь услышать ответ, наверное, необходимо переключить на «прием».

– Меня кто-то слышит? – повторила Люси и переключила тумблер вниз.

Нет ответа. Тишина. Затем вдруг сквозь треск до нее донеслись слова:

– Да, Штормовой остров, слышу вас хорошо, продолжайте.

Говорил мужчина. В эфире звучал молодой бодрый голос. Это успокаивало. Самое главное, что ты не одна, где-то, не так далеко, тебя слышат люди, идет нормальная жизнь.

– Штормовой остров, продолжайте… Мы всю ночь пытались связаться с вами. Где, черт побери, вы были?

Люси переключилась на «передачу», пыталась заговорить, но сразу не смогла, расплакалась.

36

У Персиваля Годлимана болела голова. В последнее время он курил слишком много сигарет и слишком мало спал. В этот раз он захватил с собой немного виски, чтобы побыстрее скоротать долгую тревожную ночь в конторе, и, видимо, совершил ошибку. Его угнетало все: погода, война, контора, порученное дело. Впервые с тех пор, как Годлиман начал работать на контрразведку, он ощутил, что ему опять хочется в пыльные библиотеки, к старинным рукописям и средневековой латыни.

Вошел полковник Терри, держа на маленьком подносе две чашки с чаем.

– Похоже, здесь у нас никто не спит, – сказал полковник бодрым голосом. Он присел в кресло. – Будешь сухарик? – Терри протянул другу тарелку.

Годлиман отказался от сухаря, но чай выпил с удовольствием. Он даже как-то сразу перестал хандрить, почувствовал себя лучше.

– Мне только что звонил премьер-министр, – произнес Терри. – Он тоже не спит, несет ночное дежурство вместе с нами.

– Хотел бы я знать, почему ему так уж не спится, – сказал Годлиман с кислой улыбкой.

– Он волнуется.

Раздался телефонный звонок.

– Здесь Годлиман. Слушаю.

– Сэр, с вами хотят говорить из службы наблюдения в Абердине, – сообщил оператор.

– Хорошо, соедините.

– Абердин, Королевская служба наблюдения за побережьем, – прозвучал молодой голос в трубке. – Кто у аппарата, мистер Годлиман?

– Да, да. – Черт побери, эти военные никак не могут обойтись без формальностей.

– Наконец удалось связаться со Штормовым островом, сэр. Но дело в том, что это не наш человек, не внештатный наблюдатель, а какая-то посторонняя женщина.

– Что она передала?

– Пока ничего, сэр.

– Что вы имеете в виду? – Годлиман с трудом боролся со своим нетерпением.

– Вы знаете, она просто… в общем, плачет и все.

На секунду Годлиман задумался.

– Вы можете переключить ее на меня?

– Да, не вешайте трубку.

Возникла небольшая пауза, Годлиман услышал щелканье каких-то рычажков, помехи, шум. Затем уже можно было ясно различить надрывный женский плач.

– Алло. Вы меня слышите?

Плач продолжался.

Опять подключился дежурный в Абердине.

– Сэр, она не будет вас слышать до тех пор, пока не переключится на «прием». А, секунду, вот сейчас она, по-моему, это сделала. Продолжайте.

– Леди, я вас приветствую, слышу хорошо. Запомните. Когда я заканчиваю говорить и произношу слово «прием», мы как бы меняемся местами и вы переключаете тумблер в положение «передача». Затем, когда вы заканчиваете, то сами говорите «прием». Понятно? Прием.

В трубке уже звучал ее голос.

– Боже, спасибо, что меня кто-то слышит. Да, все понятно, прием.

– А сейчас не волнуйтесь. Расскажите спокойно, что у вас произошло, прием.

– После кораблекрушения на остров попал мужчина, два, нет, три дня назад. Я думаю, это тот убийца из Лондона со стилетом. Он убил моего мужа, старика-пастуха и сейчас рядом с домом, где я нахожусь. У меня здесь маленький ребенок… Я забила рамы на окнах, стреляла по нему из дробовика, забаррикадировала двери, спустила на него собаку. Собаку он тоже убил, попытался залезть в дом через окно, тогда я стукнула его топором… Господи, я не могу больше всего этого вынести. Помогите, кто-нибудь, ради Бога, прием.