Игра 14.0

Ясное дело, подумал он. Едва звучит слово «смерть», у Доро тут же ушки на макушке.

Пауль провел рукой по лбу.

— Тем не менее, — сказал он, — у тебя отец все-таки есть. Я хотел бы узнать, каково это, ощутить это чувство.

— Да забирай, можешь вообще насовсем себе оставить, — отозвался Бастиан, надеясь, что Пауль поймет, что всё это он говорит на полном серьезе. — Я вздохну с облегчением, если никогда больше не увижу эту надменную бесчувственную задницу. Не могу представить, что тебе и впрямь хочется с ним встретиться. Нет, такого быть не может, если ты по-настоящему его знаешь.

Смеясь, Пауль пожал плечами.

— Тогда давай забудем о нем. Сейчас я просто рад, что объяснил тебе, в чем дело. Я так долго этого ждал.

Бастиан помассировал закрытые глаза. Пауль — мой брат, мысленно произнес он, пытаясь понять, какие чувства вызывает в нем эта фраза.

Прежде всего смятение, конечно. Но ощущения, что его пытаются обмануть, нет. Лишь присмотревшись повнимательнее, он начал замечать в лице Пауля некоторые общие, фамильные черты. Впрочем, убедило Бастиана не это, а образ отца, который возник перед его глазами во время рассказа Пауля. Подмененный тест, грубая ругань по телефону, угрозы, ложь — это стиль Максимилиана Штеффенберга, это его почерк.

Но в сторону правдивости рассказа Пауля чашу весов окончательно склонили те несколько случаев, очевидцем которых был сам Бастиан и которые теперь ему вспомнились. Разве однажды не было такого, что кто-то стоял за дверью, а отец грозился вызвать полицию? Да нет же, было. Пять лет назад. И теперь это всплыло в памяти.

— Это всё меняет, — задумчиво сказал Бастиан.

— Что ж, — послышался голос Доро, сидевшей у костра. — А это судьба, знаете ли. «Два брата стоят предо мною днесь — бастард и законный наследник».

— Что? — переспросил он, погруженный в свои мысли.

— Это же очевидно. — Доро подалась вперед, всматриваясь в Бастиана. Черные волосы ниспадали на лицо девушки, закрывая его почти полностью. — Вы как Лудольф и Тристрам. Богатый брат и бедный. Законный сын и отверженный. Вот почему Лисбет хотела, чтобы Пауль сказал нам правду, не так ли?

Немного помешкав, остальные закивали.

— Теперь мы знаем, как нам быть. Теперь мы можем на что-то решиться.

— Да бросьте вы заниматься всякой чертовщиной! — рявкнул Пауль.

Бастиан был слишком ошарашен тем, что только что узнал, и с трудом смог вспомнить стихотворение, написанное на куске коры. Постепенно он начал догадываться, что, видимо, имела в виду Доро, но это не вызвало у него ничего, кроме слабой улыбки. Не может же она всерьез так думать!

До сих пор Айрис молча стояла рядом с ним, но теперь, оставив Бастиана, набросилась на Доро.

— Прекрати эти глупости! Хватит уже дурацкой суеверной болтовни, ясно? Единственное, что нам сейчас поможет, — это здравый человеческий ум. Надо поискать еще дров, надо обдумать план.

— «Владенья достанутся лишь одному, — возразила Доро, — тому, кому имя отца вручено».

Пауль сжал кулаки и с угрожающим видом шагнул в ее сторону.

— Вот чего я опасался! Но это даже не обсуждается. Бастиана никто не тронет.

— «Когда пробьет смертный час, ему страданья мои разделить суждено», — без тени смущения продолжала Доро. — Неужели ты думаешь, что мне это легко? Но единственная альтернатива — то, что мы все здесь подохнем. Яснее Тристрам не мог сказать.

— Закрой рот! — заорал Пауль, и последние сомнения Бастиана отпали. В гневе Пауль был точной копией отца. — Я привел Бастиана, чтобы познакомиться с ним по-настоящему. Чтобы хоть немного почувствовать себя как в семье. Я ни в коем случае не допущу, чтобы кто-то его обидел. Вы поняли?

— Спасибо, — шепнула Айрис, и Штайнхен тоже кивнул в знак поддержки:

— Полностью согласен.

Остальные обменялись неуверенными взглядами.

— Но если это — наш единственный шанс? — спросила Карина. — Извини, Бастиан, ничего личного. Только… этот шпрух относится именно к вам двоим. Слишком явные совпадения. И мы здесь сидим в совершенно безвыходном положении, как и сказано в стихотворении.

Бастиан с трудом мог поверить в услышанное.

— Значит, ничего личного, — повторил он. — Ну да, конечно! И всё сразу пойдет на лад.

В глазах Доро читалось неподдельное сочувствие.

— Порой, когда приходится восстанавливать попранную когда-то справедливость, страдают невинные люди. И всё же это позволяет приблизить то время, когда во Вселенной воцарится гармония.

— Что за бред ты тут несешь! — воскликнула Айрис. — И как серьезно-то всё, просто поверить не могу. Что ж, давай поговорим начистоту. Скажи, что именно тебе хотелось бы сделать?

Доро отвела взгляд.

— Несправедливо винить во всем меня только потому, что я угадываю знаки, нам поданные.

— Отвечай, я задала тебе вопрос!

Вперед, оттеснив Доро, выступил Георг:

— Ей хочется того же, чего и нам всем, — выбраться отсюда целыми и невредимыми. С тех пор, как мы оказались в этом лесу, всё время творится что-то нехорошее. Я не верю, что бывает столько случайных совпадений.

— А я не верю, что в одном месте бывает столько глупцов, а они тем не менее есть и никуда не деваются! — крикнул Штайнхен и попытался встать, но ноги у него подкосились.

Проблемы с кровообращением, подумал Бастиан. И именно у одного из тех, кто находится на моей стороне.

— Мне самой ужасно жаль, — взволнованно зашептала Доро. — Но просто взгляните на факты: все угрозы, о которых говорилось в проклятии, сбылись. Разверстые могилы. Исчезнувшие друзья. Личинки. Сломанные кости и эта история с кожей, которая слезает с тела. — Она взглядывала то на одного, то на другого. — Но проблема прежде всего в том, что нам не удастся отсюда выбраться. Тристрам нас не отпустит — разве что мы дадим ему то, что он хочет заполучить.

Бастиан видел, как закивали Альма и Ральф, то же самое сделал Натан. Он посмотрел в сторону Георга и Лисбет — те стояли обнявшись, — заметил улыбку на красивом лице Лисбет и понял, что это улыбка надежды. По спине поползли мурашки.

— Что ж, понимаю. И как вы себе это представляете? Подождите, это ведь тоже написано на том куске коры, верно? Вы убьете меня быстро, одним ударом, или медленно, похоронив под камнями. — Он осмотрелся. — Вы уже запаслись подходящими камнями?