Игра Джералда

Если так пойдет дальше, то я попрошу его принести мне ключи от наручников, – подумала Джесси.

Размытая тень в дверях зашевелилась. Собака вильнула хвостом. В каком-нибудь женском романе это бы означало, наверное, что пес спутал голос женщины на кровати с голосом любимой, но давно потерянной хозяйки. Вот только Джесси была реалисткой и знала, что собаки виляют хвостом не только когда довольны и счастливы, но – точно так же, как кошки – и когда пребывают в нерешительности и пытаются оценить ситуацию. Пес даже не вздрогнул от ее воплей, но все еще не доверял сумрачной комнате. Пока еще не доверял.

Бывшему Принцу только еще предстояло познакомиться с ружьями, но за те шесть недель с конца августа – когда он бродил, предоставленный сам себе, – жизнь преподала ему немало жестоких уроков. Кошмар начался тогда, когда мистер Чарлз Сатлин, адвокат из Брейнтри, штат Массачусетс, решил, что лучше бросить собаку в лесу, чем брать с собой в город и платить за домашних животных. С его точки зрения, семьдесят долларов – это слишком большие деньги за какую-то дворняжку. Слишком большие. Только в июне он купил себе новый катер, и эта покупка вылилась в пятизначную сумму. И если сравнить сумму налога и стоимость катера… тут есть над чем задуматься, черт побери, но дело даже не в этом. Дело в том, что катер был запланированной покупкой. Старина Сатлин больше двух лет собирался с духом, чтобы сделать такое приобретение. А собаку он прикупил под влиянием порыва на придорожной овощной базе в Харлоу. Так, минутная блажь. Он бы в жизни не сподобился на что-то подобное, если бы не дочка, которая просто влюбилась в этого щенка. «Вот этого, папочка! С белым пятном на носу, – показала она пальчиком. – Смотри, как он гордо стоит в сторонке, словно маленький принц». Так Чарлз Сатлин купил дочке собаку. Он прекрасный отец и знает, как сделать дочурку счастливой. Но семьдесят долларов – а может, даже и сотня, если бы Принца отнесли к классу Б, то есть «крупные собаки», – это серьезные бабки, когда речь идет о дворняжке без родословной. Слишком серьезные – так решил мистер Сатлин, когда пришло время закрывать летний домик на озере на зиму. Везти пса обратно в Брейнтри на заднем сиденье «сааба» – это был бы полный геморрой: все будет в шерсти, пса может стошнить или он может загадить обивку сидений. Чарлз, конечно же, мог купить ящик для транспортировки животных или хотя бы будку, чтобы оставить собаку при доме, но самая дешевая стоит тридцатку. Да и к тому же псу будет плохо в будке. Такой собаке, как Принц, лучше свободно разгуливать по округе, и чтобы все северные леса были его королевством. Так уговаривал себя Чарлз Сатлин, когда 31 августа припарковался на пустынной обочине шоссе Бэй-Лэйн и выманил собаку с заднего сиденья. Достаточно было внимательнее приглядеться к старине Принцу, чтобы понять, что у него душа счастливого скитальца. Ему будет хорошо на свободе. Сатлин не был тупицей и прекрасно осознавал, что это все полная чушь, что он сам себя успокаивает. Но, с другой стороны, ему нравилась сама идея. Он вернулся в машину и укатил прочь, а Принц еще долго стоял на обочине и смотрел ему вслед. Чарлз насвистывал мотив песенки из «Рожденной свободной», периодически вставляя слова, которые помнил: «Рождеееееенная свобоооооодной… следует зову сеееееердца». Сатлин прекрасно спал ночью и даже не вспомнил о Принце (которому теперь предстояло стать бывшим Принцем и который провел эту ночь, свернувшись клубочком под упавшим деревом). Голодный песик дрожал от холода, всю ночь не сомкнул глаз и всякий раз, когда ухал филин или какое-нибудь животное шуршало в лесу, жалобно подвывал от страха.

Теперь собака, которую Чарлз Сатлин бросил на обочине под веселый мотивчик из «Рожденной свободной», застыла в дверях спальни летнего домика четы Берлингейм (коттедж Сатлинов находился на дальней стороне озера, и семьи не были даже знакомы, хотя радушно кивали друг другу при встрече на лодочной пристани). Голова низко опущена, глаза широко открыты, шерсть на загривке стоит дыбом. Пес и сам не замечал, что постоянно рычит – он был полностью сосредоточен на сумрачной комнате. Инстинкты подсказывали ему, что уже очень скоро одуряющий запах крови заставит его забыть об осторожности. Но прежде нужно убедиться, что все в порядке и это не ловушка. Пес не хотел, чтобы его поймали хозяева, которые больно пинают собак ногами или которые поднимают с земли всякие твердые и тяжелые штуки и швыряются ими в него.

– Уходи! – попыталась крикнуть Джесси, но голос дрогнул. Она уже поняла, что ей не удастся отпугнуть собаку криком; каким-то образом этот ублюдочный пес догадался, что Джесси не может встать с кровати и ударить его.

Этого не может быть, так не бывает на самом деле, – подумала Джесси. – Еще три часа назад я ехала в «мерседесе», слушала кассету Rainmakers и напоминала себе, что неплохо бы выяснить репертуар кинотеатров в Маунтэйн-Вэйлли на случай, если мы вдруг решим пойти куда-нибудь вечером. Как мой муж мог умереть, если мы вместе с ним подпевали Бобу Уокенхорсту? «Еще одно лето, – пели мы, – еще один шанс, влюблюсь еще раз». Мы оба знали слова этой песни, потому что она очень славная, как Джералд мог умереть? Как все могло измениться так быстро? Извините, ребята, но это сон. Дурной сон. Все это слишком абсурдно… в жизни так не бывает.

Собака медленно пошла вперед, в комнату. Лапы напряжены, хвост висит, широко распахнутые глаза потемнели, ощеренная пасть полна острых зубов. Пес не знал о таких сложных понятиях, как абсурдность.

Бывший Принц, с которым когда-то возилась восьмилетняя Кэтрин Сатлин (пока ей не подарили на день рождения тряпичную куклу Марни и она временно не потеряла интерес к щенку), был все-таки не беспородной дворняжкой. Наполовину лабрадор, наполовину колли, это все-таки кое-что. Когда в конце августа Сатлин бросил пса на шоссе Бэй-Лэйн, Принц весил восемьдесят фунтов, его шерсть лоснилась и искрилась здоровьем (вполне симпатичное сочетание черного и коричневого с характерным для колли белым воротником). Теперь он весил дай бог сорок фунтов – можно было прощупать каждое ребро, – а когда-то здоровое сердце давно начало сдавать и билось теперь лихорадочно и неровно. Одно ухо было сильно поранено. Увешанная репьями шерсть стала тусклой и грязной. Полузаживший шрам, идущий зигзагом по бедру, остался как память о паническом бегстве сквозь забор из колючей проволоки. На морде, как сломанные усы, застряли иглы дикобраза. Дней десять назад Принц нашел под бревном дохлого дикобраза, но решил, что лучше его не трогать, когда нацеплял на нос иголок. Тогда он был просто голоден – он еще не дошел до отчаяния.

Теперь же пес был отчаянно голоден. Последний раз он ел два дня назад, и это были червивые объедки, которые он обнаружил в перевернутом мусорном баке в канаве у шоссе 117. Умный песик, который так быстро научился приносить красный резиновый мячик, когда Кэтрин Сатлин катала его по полу в гостиной, теперь буквально умирал от голода.

Да, но здесь – прямо здесь, на полу, в поле зрения! – лежали фунты и фунты свежего сочного мяса и костей, полных сладкого костного мозга. Словно подарок от бога бродячих собак.

Бывший любимец Кэтрин Сатлин медленно приближался к телу Джералда Берлингейма.

Глава 8

Этого не случится, – сказала себе Джесси. – Ни за что не случится, так что расслабься.

Она продолжала себя успокаивать до тех пор, пока верхняя часть туловища собаки не скрылась из виду за левым боком кровати. Пес молотил хвостом как сумасшедший, а потом раздался звук, который Джесси мгновенно узнала – именно с таким звуком собаки пьют воду из лужи в жаркий летний день. Хотя нет, этот звук был чуть-чуть не таким. Попротивнее, что ли. Как будто пес не лакает, а лижет. Джесси уставилась на машущий хвост, и внезапно ее фантазия дорисовала то, что было скрыто от глаз краем кровати. Эта бездомная дворняга – вся ободранная, в репьях, с усталым подозрительным взглядом – жадно слизывала кровь с редеющих волос мужа.

– НЕТ! – Джесси приподняла ягодицы от кровати и перебросила ноги на левую часть кровати. – ОТОЙДИ ОТ НЕГО! УБИРАЙСЯ! – Она с силой дернула ногами и одной пяткой задела собаку по хребту.

Пес мгновенно отскочил назад, поднял морду и уставился на Джесси широко распахнутыми глазами – так широко, что были видны белки. Его пасть приоткрылась, и паутинки слюны, протянувшиеся между нижними и верхними резцами, блеснули, как золотые нити, в свете угасающего дня. Пес рванулся к ступне Джесси, и та с визгом отдернула ногу, успев почувствовать кожей тепло собачьего дыхания. Она инстинктивно подобрала под себя ноги, не обращая внимания на боль в затекших плечах, на хруст суставов, которые с трудом провернулись в своих костяных люльках.

Пес смотрел на нее, угрожающе рыча. Давайте разберемся, дамочка, – говорили его глаза. – Вы занимаетесь своим делом, а я – своим. На этом и остановимся, договорились? И лучше вам сказать «да», потому что в противном случае я и до вас доберусь и наваляю люлей, что мало не покажется. К тому же он все равно уже мертвый, и вам это известно не хуже моего. Так чего же ему пропадать зазря, когда я умираю от голода?! Вы поступили бы так же. Я сомневаюсь, что вы меня понимаете, но если вы взглянете на все это с моей точки зрения, то вы со мной согласитесь. Вы все поймете, и даже раньше, чем вам сейчас кажется.

– УБИРАЙСЯ! – крикнула Джесси. Она сидела на пятках, руки были разведены в стороны, и теперь она, как никогда, напоминала Фей Рей на жертвенном алтаре в джунглях. Она словно позировала для пикантного эротического журнала: голова запрокинута, груди выпячены вперед, плечи отведены назад, так что суставы даже побелели, глубокие тени лежат в треугольных ложбинках у основания шеи. Такая зазывная девочка. Для полного сходства не хватало лишь страстного взгляда и манящей улыбки. Сейчас лицо Джесси напоминало лицо человека на грани безумия. – УБИРАЙСЯ!

Собака по-прежнему смотрела на Джесси и угрожающе рычала. Потом пес, видимо, убедился, что пинать его больше не будут, и опустил голову. На этот раз он уже не лакал и не лизал. Джесси услышала громкое смачное чмоканье. Что-то оно ей напоминало… Ну да: именно так ее брат Вилл целовал бабушку Джоан в щеку, когда они приезжали к ней в гости.

Собака все еще рычала, но теперь звук был как-то странно приглушен, как будто кто-то надел ей на морду наволочку. Сидя вот так, Джесси почти доставала головой до полочки над кроватью; отсюда ей были видны пухлая стопа и правая рука Джералда. Нога дергалась туда-сюда, словно он подтанцовывал под какую-то музыку. «Еще одно лето» группы Rainmakers, например.