Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Раздался звонок. Все отключали свои парты или торопливо набирали на них памятки. Некоторые пересылали задания или новые сведения в свои домашние компьютеры. Несколько человек сгрудились у принтеров, где в это время печаталось то, что им было нужно. Эндер поставил руки на уменьшенную детскую клавиатуру у края стола и подумал: интересно, что бы он чувствовал, если бы у него были руки взрослого человека? Наверное, их ощущаешь такими большими и неуклюжими, толстые короткие пальцы и мясистые ладони. Естественно, клавиатура для них побольше — но могут ли их толстые пальцы провести такую совершенную линию так, как это может он? Провести тоненькую линию так аккуратно, что она может обернуться по спирали семьдесят девять раз от центра до края парты и ни разу не будет пересекать и даже касаться сама себя. Он упражнялся в этом, когда учительница заставляла остальных зубрить арифметику. Арифметика! Вэлентайн научила его арифметике, когда ему было три.

— С тобой все в порядке, Эндрю?

— Да, мэм.

— Ты опоздаешь на автобус.

Эндер кивнул и поднялся. Другие дети уже ушли. Но они могут поджидать его. Во всяком случае те, что похуже. Монитор больше не сидит на его шее, слушая все, что он слышит, и видя все, что он видит. Сейчас они могут сказать ему все, что им захочется. Сейчас они могут даже ударить его — никто их больше не увидит, и никто больше не придет ему на помощь. У монитора были свои преимущества, и их ему будет не хватать.

Конечно, это оказался Стилсон. Он был не крупнее большинства детей, но все же крупнее Эндера. И с ним были другие. Как всегда.

— Эй, Третий!

Ответа не будет. Все равно нечем ответить.

— Эй, Третий, мы тебе говорим, Третий. Эй, любитель чужаков, к тебе разговор.

Ничего не приходит в голову. Что бы ты ни сказал, это только обострит ситуацию. Так что продолжим игру в молчанку.

— Эй, Третий, эй, жаба, получил отставку, да? Думал, ты лучше всех нас? Что, Троячок, потерял свой пятачок? Шейку бедному замотали.

— Вы мне дадите пройти? — спросил Эндер.

— Мы дадим ему пройти? Должны мы его пропустить? — они все захохотали. — Конечно, пропустим. Вначале мы дадим пройти твоей руке, потом твоей башке, а потом, возможно, пропустим кусок твоего колена.

Кто-то начал, а остальные подхватили и стали скандировать:

— Троячок, Троячок, потерял свой пятачок.

Стилсон пихнул его одной рукой, затем кто-то, стоящий сзади, толкнул его назад, по направлению к Стилсону.

— Туда-сюда, рыбья балда, — крикнул кто-то.

— Теннис!

— Пинг-понг!

Это могло иметь только плохой конец. И Эндер решил, что если так, то пусть в конце хуже всех будет не ему. В следующий раз, когда Стилсон выставил руку для толчка, Эндер попытался захватить ее, но промахнулся.

— Ага, хочешь драться, да? Хочешь сразиться со мной, Троячок?

Стоящие сзади бросились на Эндера и схватили его.

Эндеру было вовсе не до смеха, но он захохотал.

— Ты хочешь сказать, что вас всех хватит как раз для боя с одним Третьим?

— Мы — люди, а не третьи, жабья морда. Ты силен почти так же, как твой пук.

Но они его отпустили. И в этот самый момент Эндер пнул Стилсона высоко и сильно, прямо в грудь. Тот упал. Это удивило Эндера. Он не ожидал, что сможет свалить Стилсона на пол одним ударом. Ему даже не пришло в голову, что Стилсон не относился к драке настолько серьезно и просто не был готов к такому поистине ошеломляющему удару.

Все остальные попятились, в то время как Стилсон продолжал лежать без движения. Никто не мог понять, жив ли он. Эндер же пытался найти способ предупредить возможную месть. Чтобы им и в голову не пришло попытаться отловить его завтра всей толпой. «Я должен победить сейчас и навсегда, или мне придется драться каждый день, и с каждым разом будет становиться все хуже и хуже».

Хотя Эндеру было всего шесть, он знал неписаные правила мужского поведения в бою. Запрещалось бить противника, беспомощно лежащего на земле; так могло поступать только животное.

Поэтому Эндер подошел к неподвижно лежащему на спине Стилсону и жестоко, с силой, пнул его по ребрам. Стилсон застонал и откатился в сторону. Эндер обошел его и пнул еще, на этот раз в пах. Стилсон не мог издать ни звука, он лишь согнулся пополам, и из его глаз потекли слезы.

Затем Эндер холодно оглядел собравшихся.

— Вы, может быть, хотите собрать команду против меня? Вы, пожалуй, смогли бы хорошенько меня отдубасить. Но вначале запомните, что я делаю с теми, кто пытается меня унизить. Тогда вы, может быть, подумаете и о том, что с вами случится, когда я до вас доберусь, и насколько плохо вам будет.

Он пнул Стилсона в лицо. Кровь из его носа брызгами разлетелась по полу.

— Вам будет не так плохо, — сказал Эндер. — Вам будет хуже.

Он повернулся и пошел прочь. Никто его не преследовал. Он свернул за угол, в коридор, выходящий к автобусной остановке. Сзади были слышны голоса ребят:

— Эй, посмотрите на него. Он совсем готов.

Эндер прижался лбом к стене коридора и плакал до тех пор, пока не подошел автобус. «Я такой же, как Питер. Стоило только убрать мой монитор, и меня не отличить от Питера».

Глава 2. ПИТЕР

— Итак, монитор снят. Как он?

— Когда проводишь несколько лет в теле другого, то начинаешь ощущать этого другого изнутри. Теперь, глядя на него, я не могу представить, что он чувствует. Я не привык разбираться в выражениях его лица. Я привык переживать вместе с ним.

— Перестань заниматься психоанализом. Мы — солдаты, а не знахари. Ты же видел, как он расправился с предводителем группы.

— Серьезный подход к делу. Он его не просто побил, он его побил навсегда. Как Майзер Рэкхэм в…

— Ладно, ладно. Итак, Комитет считает, что он нам подходит.

— Почти. Посмотрим, как он сладит со своим братом сейчас, когда снят монитор.

— Его брат… А ты не боишься того, что его брат может сделать с ним?

— Вы сами говорили, что в нашем деле не обходится без риска.

— Я снова просмотрел некоторые из пленок. Ничего не могу с собой поделать. Малыш мне нравится. Думаю, мы сможем вылепить из него то, что надо.

— Конечно, вылепим. Это наша работа. Мы — жестокие колдуны. Заманиваем маленьких каналий пряниками, а затем съедаем их живьем.

* * *

— Мне очень жаль, Эндер, — прошептала Вэлентайн, глядя на его перевязанную шею.

Эндер прикоснулся к стене, и дверь за его спиной закрылась.

— Наплевать. Мне нравится, что его больше нет.

— Чего нет? — в гостиную с полным ртом хлеба и арахисового масла вошел Питер.

В отличие от взрослых, Эндер никогда не видел в Питере десятилетнего мальчишку с густыми и непокорными темными волосами и лицом, которое могло бы принадлежать Александру Македонскому. Если он когда-нибудь и рассматривал Питера, то только для того, чтобы вовремя заметить раздражение или скуку — опасные настроения, которые почти неотвратимо кончались для него болью. Сейчас, когда глаза Питера остановились на перевязанной шее Эндера, в них загорелись злые огоньки.

Вэлентайн тоже заметила это.

— Теперь он такой же, как и мы, — проговорила она, спеша разрядить обстановку прежде, чем Питер успеет нанести удар.

Но на Питера это не подействовало.

— Как мы? Он таскал этого маленького паразита на шее до шести лет. Когда убрали твой монитор? В три. А мой сняли еще до того, как мне исполнилось пять. Он чуть было не справился. Маленький ублюдок. Маленький чужак.

«Все нормально, — подумал Эндер. — Говори, говори, Питер. Разговор — это прекрасно».