Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Глава 8. КРЫСА

— Полковник Грэфф, до сих пор во время игры команды находились в одинаковых условиях. Звезды располагались либо симметрично, либо по случайному закону. Мы всегда старались быть справедливыми.

— Справедливость — это просто великолепно, майор Андерсон. Но она не имеет никакого отношения к войне.

— Игра окажется под угрозой. Борьба команд за высокие места в турнирной таблице потеряет всякий смысл.

— Увы.

— Для создания новых боевых залов и моделирования возможных игровых ситуаций потребуются месяцы или даже годы.

— Именно поэтому я обращаюсь к вам уже сейчас. Начните. Разбудите свою фантазию. Подумайте о любом самом невероятном, самом несправедливом расположении звезд. Рассмотрите другие возможности, позволяющие поставить команды в неравные условия: позднее оповещение, разная сила армий. Затем проанализируйте все ситуации и определите, какие из них труднее, а какие легче. Требуется разумно составленная последовательность. Мы хотим, чтобы он прошел ее до конца.

— И когда вы планируете сделать его командиром? В восемь?

— Конечно нет. Я еще не собрал его армию.

— О, значит и здесь вы займетесь подтасовкой?

— Вы слишком близко стоите к игре, Андерсон. Вы забываете, что это всего лишь способ подготовки.

— Это еще и самоутверждение, и смысл, и признание другими. Все, что делает этих детей такими, какие они есть, дает именно эта игра. Когда станет известно, что условия игры могут быть жульническими, подтасованными в чью-то пользу, то это полностью развалит школу. Я говорю это, нисколько не преувеличивая.

— Знаю.

— Я надеюсь, что Эндер Виггин действительно тот самый, потому что вы на долгое время сделаете малоэффективными наши методы обучения.

— Если Эндер не тот, если его военный гений достигнет своей вершины не в то время, когда наши эскадры подойдут к мирам чужаков, то тогда эффективность нашей подготовки не будет иметь никакого значения.

— Надеюсь, что вы простите меня, полковник Грэфф, но я считаю, что должен доложить Стратегу и Гегемону о вашем приказе и о своем мнении на этот счет.

— А почему не нашему дорогому Полемарху?

— Все знают, что он у вас в кармане.

— Сколько враждебности, майор Андерсон. А я-то думал, что мы были друзьями.

— Мы и есть. И я думаю, что вы, возможно, не ошибаетесь насчет Эндера. Я просто считаю, что вы не вправе один решать судьбу всего мира.

— Я никогда не допускал мысли даже о том, что вправе решать судьбу Эндера Виггина.

— Значит, вы не будете против, если я извещу тех, кого назвал?

— Конечно буду, ты, неугомонный осел. Такой вопрос должны решать люди, которые знают, что делают, а вовсе не испуганные политиканы, которые сидят на своих местах только потому, что хорошо знают политическую кухню стран откуда пришли.

— Но вы понимаете, почему я настаиваю на этом?

— Потому что ты такой недалекий, незрелый, бюрократический прохвост, что думаешь о необходимости прикрыть свою задницу на случай неудачи. Но в случае неудачи все мы станем жратвой для чужаков. Так что верь мне сейчас, Андерсон, и не сваливай на мою голову всю эту чертову Гегемонию. То, чем я занимаюсь, достаточно тяжело делать и без них.

— А, так вам не нравится, когда все против вас? Вы можете создавать такие условия для Эндера, но не можете преодолевать их сами?

— Эндер Виггин в десять раз умнее и сильнее меня. То, что я делаю для него, высвободит его гений. Если бы мне пришлось преодолевать это самому, то я был бы раздавлен. Майор Андерсон, я знаю, что ломаю игру, и я знаю, что вы любите ее больше, чем любой из играющих в нее мальчишек. Если хотите, вы можете ненавидеть меня, но прошу вас, не мешайте мне.

— Я оставляю за собой право в любой момент связаться с Гегемонией и Стратегическим Управлением. Пока же делайте то, что считаете необходимым.

— Премного благодарен.

* * *

— Эндер Виггин, маленькое головоногое и самый результативный боец, мы испытываем подлинное наслаждение от того, что ты с нами. — Командир армии Крысы лежал на нижней кровати, растянувшись на спине во весь рост. Вся его одежда состояла из прикрывающей нижнюю часть тела компьютерной доски. — Как может проиграть армия, которой выпала честь иметь тебя в своих рядах?

Все, кто был поблизости, рассмеялись.

Не было двух более непохожих армий, чем Саламандры и Крысы. Помещение, в котором находился Эндер, было полно шума и беспорядка. Казалось, что после армии Бонзо отсутствие дисциплины должно было принести ему определенное облегчение, но вместо этого он обнаружил, что привык к тишине и порядку, и царящий здесь кавардак вызывает в нем чувство дискомфорта.

— Мы неплохо живем, Эндер Гни-Колендер. Я — Задери Нос, выдающийся еврейский мальчик, а ты — не что иное, как нееврейская заноза с булавочной головкой. И не вздумай об этом забывать.

С тех пор, как был образован Международный Флот, Стратегом Международных Сил всегда становился еврей. Существовал миф о том, что еврейские генералы не проигрывают войн. И миф этот до сих пор не вступал в противоречие с действительностью. По этой причине каждый еврейский мальчик, попавший в Боевую школу, грезил о том дне, когда станет Стратегом, и с самого начала пользовался определенным уважением. Вместе с тем у многих это вызывало возмущение. Всегда находились желающие лишний раз напомнить о том, что хотя во время Второго Нашествия американский еврей занимал благодаря своему президентству пост Гегемона Союзных Сил, израильский еврей был Стратегом Международного Флота, а русский еврей — Полемархом, но поражение чужакам все-таки нанес выходец из Новой Зеландии, наполовину маори, малоизвестный и дважды находившийся под военным судом Майзер Рэкхэм, который полностью уничтожил вражеский флот в боях около Сатурна.

И раз Майзер Рэкхэм смог спасти мир, то нет никакой разницы в том, являешься ты евреем или нет.

Но разница все-таки существовала, и Задери Нос это знал. Он сам подтрунивал над собой, чтобы предупредить насмешки антисемитов, поскольку почти каждый, кого он побеждал, хотя бы на время становился евреененавистником. Вместе с тем он ревностно следил за тем, чтобы все знали, кто он такой. В настоящее время его армия находилась на втором месте и неотвратимо сокращала разрыв с лидерами.

— Я взял тебя, иноплеменник, лишь для того, чтобы никто не думал, что я выигрываю только потому, что имею замечательных бойцов. Пусть убедятся, что я могу побеждать даже с такими тошнотворными подобиями солдат, как ты. У нас всего три правила: делать, что я говорю, и не мочиться в постель.

Эндер кивнул, он знал, что Задери Нос хочет, чтобы его спросили о третьем правиле. Так он и поступил.

— Это и были три правила. Мы здесь не очень-то сильны в математике.

Смысл изречения был понятен: победа считалась важнее всего остального.

— Твои тренировки с маленькими недоучками перволетками окончены. Теперь ты в армии больших парней. Будешь в отделении Динка Микера. С этого момента во всем, что касается тебя, Динк Микер является Богом.

— А кто тогда вы?

— Я управляющий кадрами, который принял Бога на работу, — Задери Нос ухмыльнулся. — В дополнение тебе запрещается пользоваться компьютерной доской до тех пор, пока ты за один бой не заморозишь сразу двух солдат противника. Этот приказ для самозащиты. Говорят, что ты просто гениальный программист, и я не хочу, чтобы ты развлекался с моими программами.

Казарма просто взорвалась от смеха. Эндер не понял в чем дело, пока не взглянул на компьютерную доску, прикрывающую обнаженного командира. Программа, написанная Задери Носом, выводила на доску изображение огромных мужских гениталий, мерно раскачивающихся из стороны в сторону. «Как раз такому командиру меня и должен был сплавить Бонзо, — подумал Эндер. — Как получается, что человек, проводящий время подобным образом, выигрывает бои?»

Эндер нашел Динка Микера в игровом зале, сидящим и наблюдающим за игрой других ребят.

— Мне вас показали, — сказал Эндер. — Я — Эндер Виггин.

— Я знаю, — ответил Микер.

— Я в вашем отделении.

— Я знаю, — снова ответил Микер.

— У меня нет никакого опыта.

Динк посмотрел на него.

— Слушай, Виггин, я знаю все это. Как ты думаешь, почему я попросил Задери Носа отдать тебя в мое отделение?

Значит, он не был просто засунут куда попало. Его выбрали. О нем просили, он был нужен Микеру.

— Почему? — спросил он.

— Я наблюдал за твоими тренировками с перволетками. Мне кажется, что ты подаешь надежды. Бонзо глуп, а я хочу, чтобы ты научился большему, чем смог бы от Петры. Она умеет только стрелять.

— Мне необходимо было этому научиться.

— Ты все еще движешься, как будто боишься замочить свои штаны.

— Ну так научите меня.

— Ну так учись.

— Я не собираюсь прекращать свои тренировки с перволетками в свободное время.

— Я и не хочу, чтобы ты их прекращал.

— Этого хочет Задери Нос.

— Задери Нос не сможет помешать тебе. Точно так же, как он не сможет помешать тебе пользоваться компьютерной доской.

— Я думал, что командиры могут приказать все.

— Они могут приказать Луне посинеть, но этого не случится. Пойми, Эндер, командиры смогут распоряжаться тобой настолько, насколько ты сам будешь им позволять. Чем больше ты подчиняешься, тем большую власть над тобой они имеют.

— А что помешает им унизить меня? — спросил Эндер, вспоминая удар, которым наградил его Бонзо.

— Я думаю, что именно на этот случай ты берешь уроки рукопашного боя.

— Вы действительно наблюдали за мной?

Динк не ответил.

— Я не хочу, чтобы Задери Нос злился на меня. Я хочу участвовать в боях. Я устал сидеть в стороне и ждать почти до самого конца.

— Твои показатели станут хуже.

На этот раз не ответил Эндер.

— Запомни, Эндер, до тех пор, пока ты находишься в моем отделении, ты полноправный участник всех тренировок и боев.

Вскоре Эндер понял почему.

Динк тренировал свое отделение независимо от остальной армии и никогда не обращался за советами к Задери Носу. Лишь изредка армия вся целиком отрабатывала совместные передвижения. В остальное время это выглядело так, как будто Задери Нос командовал одной армией, а Динк командовал другой, гораздо меньшей по размерам и случайно оказавшейся на тренировке в боевом зале одновременно с первой.

На первой тренировке Динк начал с того, что попросил Эндера показать его способ атаки ногами вперед. Остальным бойцам способ не понравился. Они не могли понять, как можно атаковать лежа на спине.

К удивлению Эндера, Динк не стал исправлять их неверного представления и не попытался объяснить, что они не атакуют, лежа на спинах, а падают на противника сверху. Он видел, что делает Эндер, но не понял, какой должна быть соответствующая ориентация в пространстве. Эндер быстро понял, что несмотря на всю сообразительность Динка, его представления об ориентации ограниченны, и он настойчиво пытается связать свое положение в зале с направлением силы тяготения в коридоре, вместо того чтобы представить, что ворота противника находятся внизу.