Игра Хаоса. Выбор Пути

Посмотрев на мои неуклюжие попытки поставить парус и сплюнув, рыбак кое-как смог подняться со дна лодки и, держась за бок, помог мне. Ветер дул попутный, и захлопавший на ветру парус, натянувшись, потащил баркас назад. Самфурин плыл рядом, то обгоняя лодку, то возвращаясь назад и весело издавая трели. Он был похож на весёлого пса, а не грозного бойца, убившего пару минут назад двоих Изменённых.

Возле берега, привязав лодку у причала, я помог выбраться рыбаку. Он ещё оставался слаб: раны хоть и затянулись, но кровопотеря большая. Идти оказалось недалеко: деревушка находилась почти на берегу моря. Небогатая хижина рыбака, как и моя, располагалась почти на окраине деревни. Заборы здесь не принято ставить, так что я довёл его до порога дома. Опираясь на моё плечо, он приоткрыл дверь и приглашающе махнул рукой. Пригнув голову, я заглянул внутрь и увидел всё небогатое убранство его дома: небольшой очаг, сложенный из камней, в котором сухо потрескивал огонь, глиняные кружки, и чашки, стоящие прямо на полу, и дочку рыбака, накрытую кучей тряпья возле очага. Я даже успел удивиться: какой странный ребёнок! Нет, чтоб кинуться к отцу, встретить его на пороге, а она лежит возле очага, как столетний дед, греющий кости. Потом я увидел, как отец, бережно взяв её на руки, прижал к себе. Тоненькие ножки, как сухие сучья, бессильно висели, почти касаясь земли.

– Что с ней? – спросил я, стараясь скрыть свой стыд за недобрые мысли. Отец бережно обтирал тело дочери влажной тряпкой, и ответил не сразу.

– На колючую медузу наступила. В тот день была сильная буря. На берег иногда выносит немало полезного. Дети как раз играли или помогали взрослым, когда моя девочка наступила на эту пакость. Её совсем не было видно. Я находился с ней рядом, в пяти шагах, но не успел ничего сделать. Медуза лежала уже мёртвой, но всё равно смогла ужалить, когда моя девочка наступила на неё. Я до сих пор помню, как она бежит ко мне, а потом ноги подламываются, и она падает, чтобы больше никогда не встать.

– А где её мать?

– Погибла четыре года назад. Она была лучшей ныряльщицей за светящимся жемчугом. Моя Сэлла могла дольше всех задерживать воздух на глубине и нырять глубже всех. Тогда были хорошие времена. У нас с ней имелась большая лодка, хороший парус. У меня – хорошее копье, и я мог защищать свою любимую от морских хищников, пока она искала на дне жемчужины. Мы с ней побывали почти везде, на всех островах Солёной гряды. Заплывали даже к Сломанным клыкам, к скалам возле Тёмных утёсов. А какие мы добывали жемчужины! Не чета тому мусору, что ты нашёл! – он брезгливо махнул рукой на три серебристые раковины, висевшие в сетке на моём поясе. – Потом у нас родилась Найла. И она плавала среди островов на нашей лодке, – рассказывая об этом, он даже улыбался, вспоминая то хорошее, что было в его жизни. – Но мы стали слишком самоуверенными, думали, что удача всегда останется с нами. Я отговаривал её в тот день выходить в море. Мы искали жемчуг на Харегайне, а он очень близок к Тёмным водам. Прошедшая буря принесла холодные воды, которые любят твари Хозяина глубин, и мы рисковали нарваться на них. Но моя Сэлла настояла… Незадолго до этого мы нашли редкое место, всё усеянное раковинами жемчужниц и боялись, что кто-то соберёт их раньше нас. Хорошо, что дочь оставили на берегу. Их было восемь, Изменённых. Здоровые, сильные, с оружием, да ещё и скат, тварь, которая может оглушать на расстоянии…

Он замолчал. Слова были не нужны. И так всё понятно.

– Когда я очнулся, тело Сэллы так и не нашёл. Нашу лодку потопили Изменённые. Так мы и остались вдвоём с Найлой. И даже её я не смог уберечь!

Он заплакал, а девочка, лежавшая рядом, молча смотрела на отца и пыталась его утешить, гладя по руке.

Вздохнув, я отогнал грустные мысли. Сначала девочка.

– Тай, мне нужна твоя помощь. Какие-нибудь рекомендации по поводу излечения ребёнка есть?

Симбионт, странный прощальный дар Юмари, был со мной уже больше года, и только в последние месяцы начал приносить пользу. Я уже думал, что эта странная штука, переданная мне старым вождём, так и не заработает, пока внезапно не проснулся посреди ночи от голоса, говорившего в моей голове:

– Симбиоз активирован. Требуется дополнительный ввод информации от оператора.

Я уже успел к тому времени позабыть о странном устройстве, и когда этот голос у меня в голове заговорил, я решил, что спятил, ведь это верный признак сумасшествия. К счастью, к утру, немного придя в себя, я разобрался, что это, наконец, активировалась Тайвари, которая почти год незаметно подстраивалась под меня.

– Требуется диагностика.

– Хорошо. Что мне нужно делать? – Я всё ещё привыкал к тем невероятным возможностям, которые она давала.

– Поднеси руку к ребёнку. Я проведу анализ.

Взглянув на рыбака, который кормил дочку кусочками рыбы, я подошёл к ним и взял в руки тонкую, как тростинка, руку ребёнка.

– Послушай. Я постараюсь помочь твой дочери, но для этого мне нужна пара капель её крови.

Рыбак подозрительно взглянул на меня.

– Зачем тебе это? Подобные тебе не раз появлялись на наших островах. Вы как саранча охотитесь за нашим жемчугом. Я слышал о деревнях, где все погибли после появления нездешних. Что тебе нужно от меня и моей дочери?

– Почти ничего. Мы не ангелы, это правда, и редко делаем что-то просто так. И если бы не ваша богиня Селедра, всех живущих на ваших островах давно пустили бы под нож. Но ссориться с богами из-за пары тысяч голов Совет старших не захотел, и поэтому ваш мир не тронули. Здесь мы собираем поющий жемчуг, его потом перепродаём в магические миры или используем сами. Ты знаешь, что эти жемчужины – почти идеальный накопитель магической энергии? Мало того, что они удерживают энергию, которую в них влил маг, так ещё постепенно сами восстанавливают её до прежнего объёма, извлекая из окружающего мира. Кроме вашего мира, ни в одном из миров Игры ничего подобного нет. Поэтому я хочу предложить тебе сделку, рыбак. Я исцелю твою дочь, вновь верну её к нормальной жизни и выкуплю твой долг у жреца, а ты взамен покажешь мне те места, где вы ныряли с твоей женой.

Главная проблема с поиском жемчуга всегда заключалась в том, что его слишком многие хотят найти. Узнать места, где встречаются раковины, было почти невозможно: местные жители не стремились раскрывать игрокам свои секреты, а прочёсывать море наугад слишком долго и трудно. А вот с опытным охотником за жемчугом эта задача упрощается в разы. Я в предвкушении даже на миг прикрыл глаза, представляя потоки жемчуга, текущие в мой карман. Как странно всё-таки устроена жизнь! Ещё месяц назад я жалел о своей авантюре с поисками поющего жемчуга, и лишь из-за упрямства всё ещё не вернулся назад, и вот уже к концу дня подсчитываю возможные богатства.

Рыбак, услышав мои слова, с сомнением качнул головой.

– Меня за это точно изгонят из деревни и ни на одном из островов не примут, если узнают, что я помогал тебе искать светящийся жемчуг. Это дар богини нашему народу, а вы, чужаки, увозите его отсюда, продаёте в другие миры. А ты знаешь, что для того, чтобы крохотная жемчужина появилась в раковине, нужно не меньше семи лет? Больше двадцати лет требуется, чтобы она стала среднего размера, и больше шестидесяти, чтобы выросла большой. Во времена моего деда мы такие жемчужницы даже не трогали, – и он брезгливо махнул на раковины в моей сетке. – давая время им вырасти. А вы тащите всё без разбору, как глупые мерланы, которые жрут, пока не лопаются от собственного обжорства!

Выслушав его, я обвёл взглядом убогое жилище рыбака, его парализованную дочь, сжимавшую в руках вырезанное из дерева изображение Селедры. Резчик постарался: богиня удалась на славу. Крылья из облаков за спиной. Она идёт, едва касаясь морских волн; богиня воды и ветра. Видимо, к ней обращало свои безмолвные молитвы это дитя. Почему же ты так далека от своего народа? Ведь ты есть! Ты не выдуманная богиня, чьим именем жрецы собирают дары у доверчивай паствы.

– Скажи, как тебя зовут? – спросил я у рыбака после недолгих размышлений.

– Карах, – угрюмо буркнул рыбак, глядя на свою дочь.

– Ты же знаешь, Карах, что не сможешь отказаться от предложенного мной. Я вижу, что ты любишь свою дочь, а я хочу помочь и ей, и тебе. Я понимаю, что тебя волнует. Я чужак, и местные не тронут меня. Я в силах за себя постоять, а вот тебе после того, как я уйду, среди них жить. Это непросто. Люди бывают злы и несправедливы. Они спокойно будут смотреть, как ты с дочерью здесь гибнешь, умирая с голоду, но не простят, если ты поможешь мне искать слёзы Селедры. Они не простят и не забудут это ни тебе, ни ей, – я кивнул в сторону ребёнка, лежащего на руках отца. – Поэтому поступим по-другому. Каждая третья жемчужина из найденных мной в указанных тобой местах будет твоей. Если мы хорошо поработаем, то за сезон ты заработаешь столько, что сможешь навсегда уехать с Разбитого архипелага в Мокрые земли, в Город-на-сваях или куда-нибудь, где никто не сможет тебя ни в чём упрекнуть. Что скажешь теперь?