Игра II

Шаг.

С шумом забурлила вода, с хлюпаньем всасываясь в то место, откуда я только что выдрал свою ногу, одетую в старые потрёпанные кожаные сапоги.

Шаг.

Кругом зачавкало, захлюпало, забурлило, воздух наполнился истошным кваканьем.

Ещё шаг.

И из тумана выплыл скелет аиста, стоящего на одной ноге и зорко всматривающегося в болотную воду, выискивая в ней себе поживу. При моём появлении он медленно повернул голову, провожая меня взглядом мёртвых зелёных глаз, а затем также медленно отвернулся, возвращаясь к своей вечной охоте.

Ещё шаг.

К истошному кваканью добавилось басовитое гудение комаров. Ха, а ещё недавно я мечтал о том, чтобы они вернулись. Глупец. Конечно, обычным комарам ни за что не прокусить мою кольчугу, но для здешних монстров нет ничего невозможного. Лишь бы не нарваться на их стою, а то это практически гарантированная смерть. Отпугнуть их может только жаркий огонь, однако развести его в этом гиблом месте нереально.

Ещё шаг.

И к звукам добавились запахи.

Я поморщился от мощной атаки по моим рецептором: смесь запаха гнилой воды, тухлых яиц и разлагающейся заживо растительности, умирающей, так и не успев нормально пожить. Хотя было не только это, было ещё что-то мерзкое отвратительно-сладкое, что пробивалось даже сквозь вонь болота.

Ещё шаг.

Склизкая кочка под моей ногой вывернулась из-под подошвы, я запнулся и, расплёскивая вонючую воду, грохнулся в болото, на дне которого, средь тысяч детских кукол медленно извиваясь и ворочаясь ползали большие чёрные, покрытые гноящимися зелёными язвами пиявки. Все куклы почти полностью взросли грязью и тиной, только кое-где из неё торчали пухлые ручки или чумазые безглазые личики в заросших тиной глазницах которых копошились болотные личинки.

Сначала я хотел выругаться, но потом плюнул на это, из-за дождя я так был сырой насквозь и промокнуть больше уже не смогу, да и пропахнуть болотиной тоже.

Начал подниматься и понял, что поднимаюсь я не один. Кочка, на которой я поскользнулся вставала вместе со мной, с трудом разгибая скрюченную спину.

Вода и грязь лились с нее потоком, целыми пластами отваливался дёрн, проросший на прогнивший плоти, та также сползала с пожелтевших, гнилых костей. Утопленник не из свежих — это не страшно, они медленные и чем дольше они пролежали в воде, тем медленнее становятся, лёгкая добыча для моего потрошителя. Я вскинул правую руку, с удивлением глядя на зажатую в ней палку. Не понял, где мой верный клинок? Откуда у меня вообще взялась эта палка? Я посмотрел на левую руку, ожидая увидеть на ней голову притаившегося хищного Фракира, но увидел лишь обрывок толстой верёвки, обёрнутой вокруг предплечья. Дальнейшие мои вопли возмущения и непонимания прервал толчок в грудь. Он был вялым и не слишком сильным, откуда взяться бодрости после десятка лет валяния в вонючем болоте, но мне хватило, чтобы в очередной раз запнуться на чертовой кочке и рухнуть спиной в воду. Понимая, что меня ждёт, я рванулся наверх, однако не тут-то было, грязь обхватила моё тело липкими пальцами, тонкие нити водорослей закрутились вокруг рук и тела, вытягиваясь будто резиновые, не собираясь лопаться, сколько бы я не прилагал усилий. Я почувствовал себя младенцем, запелёнатым в не слишком тугую пеленку, шевелиться я мог, но двигался будто кукла, подвешенная на длинных резинках. В груди зародилась настоящая паника, оказаться сожранным медлительным утопленником — страшнее этого ничего не придумаешь, хотя и утонуть в этом вонючем болоте не на много лучше. Сердце затрепыхалось и застучало как бешеное. Я рванулся вверх, вкладывая в этот рывок всю силу воли. Мутные воды разошлись перед моими широко распахнутыми глазами, и я вынырнул, с громким всхлипом втягивая в себя воздух, и тут же получил мощную оплеуху по шлему, отмахнулся палкой, стараясь выбить заострившиеся зубы мертвеца, но получилось это просто убого, окутавшие всё моё тело водоросли никуда не делись, оплетая тело и делая движение невнятными и заторможенными. Выбить тянущиеся ко мне клыки не получилось, лишь содрал ему кожу с подбородка вместе с нижней губой, обнажая почерневшую нижнюю челюсть и клыки достойные древнего вурдалака. Я рванулся ещё раз, наконец, разорвав упругие нити и успел подставить левое предплечье под следующий удар. Обёрнутая вокруг руки верёвка слегка смягчила удар, но лишь слегка, утопленник был медлительным, но при этом жутко сильным, и каждый его удар вырывал из моей груди невольный вскрик боли. Я ещё раз ударил его палкой с тем же никчёмным результатом, лишь только больше разозлив противника. Тому надоело со мной валандаться, и он воспользовался тем, что я был практически обездвижен, рванулся ко мне, обхватывая своими руками и роняя меня обратно в болотную жижу. Падение было недолгим, но в этот краткий миг я себе отчётливо представил, что будет если он навалится на меня сверху, когда я окажусь в воде, немыслимым усилием извернулся, падая сначала на бок, а затем и подмял под себя оживший костяк, двумя руками вцепившись в палку, вжал её в лишённое плоти горло. Завопил:

— Тузик! Тузик ко мне!

Тузик, неспешно перебирая своими слоновьими ногами мерно тащил за собой нашу покосившуюся кибитку, никак не отреагировав на мой зов, ни ускорившись, но, слава Богу, и не замедлившись, направляясь прямо к нам. Мертвяку, в отличие от меня, было всё равно под водой находится его пасть или нет, его увенчанные острыми почерневшими когтями руки молотили по мне, раздирая одежду и кожу заставляя кровь стекать из десятка рваных ран, а я ничего не мог поделать: меч пропал, а задушить утопленника было невозможно.

— Тузик, сука ты, конченная, быстрее помоги!

Тузик встряхнулся, заставив длинную шерсть разродиться потоком мутных брызг, и затопал быстрее, направляясь прямо к нам и к голове прижатого к земле мертвяка.

Чавк, и его передняя нога взбила грязь в метре от нас.

Чавк, его, похожие на слоновьи копыта, подняли фонтан брызг в ладони от головы утопленника.

Чавк, и он перешагнул её, безразлично шагая дальше.

Чавк, и рядом приземлилась его задняя нога.

— Нет, скотина нет, — прорычал я, получая ещё один мощный удар когтями по шлему.

Чавк, и задняя нога перешагнула через него, даже не наступив даже ни на единый волосок на его почти голом черепе.

Чавк, и Тузик потопал дальше.

Я зарычал от бессилия, отшвырнул палку, схватил мертвяка за руку, налегая всем телом вывернул её, переворачивая его на живот, обхватил грудь руками и усилием всего тела швырнул вперед.

Чавк, и практически лишённая кожи голова влетела между спицами колеса.

Чавк, и его тело приподняло до дна кибитки, куда он и уткнулся своим затылком.

Чавк, и Тузик сделал ещё шаг, колесо провернулось, гнилая голова глухо треснула, малоаппетитными кусками падая в болотную жижу и оставляя обезглавленное тело конвульсивноф подёргиваться позади.

Я упал на колени, судорожно вдыхая гнилостный воздух, выдыхая клубы пара, примешивающегося к вновь начавшему сгущаться туману.

— Тузик, стой! — Прохрипел я, но чертова скотина и не подумала выполнять приказ, продолжая мерно волочить за собой поскрипывающую кибитку, уже почти скрывшуюся в тумане.

Всё, что от них осталось — это следы от лап и колес, быстро заполняющихся тухлой водой.

— Стой!

Я протянул вслед уходящему руку. Бесполезно, и сил встать нет, чертовы водоросли все также оплетают ноги, не давая подняться, кровь стекает с разодранного лица лишая последних сил.

— Стой…

Ещё раз втянул в себя морозный воздух, выдохнул облачко пара, приказал сам себе:

— Хорош причитать, вставай.

Выдрал из грязи верную палку, поднялся на ноги, выдирая их из цепкого плена водорослей, и заторопился вслед за повозкой, расплёскивая воду из луж и спотыкаясь о неровности и кочки. Луна почти села, над горизонтом торчал лишь её краешек, да её тускло светящиеся кольца. Туман ещё больше сгустился, а света ведьминых огоньков не хватало, чтобы полностью рассеять окружающую меня тьму. Как я не старался, как не ускорял шаг, но я так не мог догнать удаляющуюся от меня кибитку. Лишь где-то вдали был слышал скрип её колёс, да позвякивание колокольчика на шее Тузика.

Тьма, туман, чувство непередаваемого одиночества вдруг накатили на меня с такой силой, что я чуть не разрыдался от жалости к самому себе. Кое-как сдержав постыдные всхлипы, отбросив всякую гордость, побежал вслед за единственным живым существом в этом мёртвом мире. Все что угодно, лишь бы не остаться здесь одному.

— А!

Левое плечо пронзила острая боль, будто кто-то всадил в него стрелу. Правая рука метнулась к нему, ощущая как под пальцами что-то отвратительно захрустело, рванул на себя, в призрачном свете разглядывая отвратительное существо, зажатое в ладони.

Болотный комар. Тварь, наводящая страх, когда она одна и ужас тогда, когда они сбиваются в рой. Десятисантиметровое сегментированное пузатое тельце, жёсткие крылья и сильные лапы, способные удержать его на любой поверхности, пока этот кровопийца всаживает своё тройное жало в тело жертвы. Не помогло ни нательное бельё, ни кожаный жилет, поддетый под кольчугу, ни сама кольчуга, ни плащ, накинутый сверх неё. Зазубренное десятисантиметровое жало пробило все слои, воткнувшись глубоко под кожу и добравшись до вены, впрыснув туда разжижающую жидкость и каплю галлюциногена, в большом количестве который лишал жертву создания и возможности сопротивляться. Несчастных, застигнутых в болоте целым роем, потом находили высушенных словно мумий и случалось это не только с одиночками, но и с целыми караванами. С десятком таких ещё можно справиться, но если их собиралась сотня, а то и тысяча, то без помощи огненного Мага можно было сразу заказывать себе отходную.