Игра II

Господи, да за что?

— Что там у тебя?

Я приподнял голову от земли и был вынужден согласиться с Зубром, у нас действительно проблемы.

Перед своим исчезновением трёхголовый говнюк всё-таки умудрился нам знатно подгадить: встряхнувшись, он не только избавился от наших пиявок, превратившихся в пятиметровых извивающихся монстров, но и от сотни блох, каждая из которых была с небольшую собачонку размером. Но даже не это было главное, самое главное началось через мгновение: произошло все настолько стремительно, что, чтобы описать то, что произошло за следующие десять секунд, понадобится полчаса, не меньше. Одна из пиявок, приподнявшись над землёй будто кобра, распахнула пасть, которой нет и в помине у нормальной пиявки, атаковала одну из блох, проглатывая её и встраивая в своё тело: из судорожно подёргивающихся колец полезли отростки, быстро превращаясь в ноги, а пиявку в гигантскую сороконожку. Вторая впилась ещё одной в шею прирастая к ней, а первая начала разделяться на десятки тонких гибких шей, на концах которых тут же начали образовываться клыкастые головы. Ещё одна пиявка, сожравшая сразу десяток блох и начала покрываться не только многочисленными лапами, но и сегментированным бронированным телом, упакованном в хитиновый кокон не хуже какого-нибудь древнего рыцаря.

Я ещё раз посмотрел на обломок своего меча, и на окружающих нас со всех сторон монстров…

Шестой вложенный приказ: метание предметов. С помощью энергетического хлыста захватывать предметы и с максимальной силой швырять их противников. Приказ принят? Да. Нет.

Принято. Шестой встроенный приказ: праща Давида.

Метание предметов в агрессивных противников. Скорость и сила броска зависит от веса и формы бросаемого предмета. Стоимость одного броска — одна единица энергии.

Ну что ж, шестьдесят единиц у меня есть, попробуем. Одна проблема, в округе я видел несколько приличных булыжников, но именно здесь их не было ни одного. Видимо, Фракир решил, что это небольшая проблема, метнулся к ближайший блохе всё ещё пребывающей в анабиозе после того, как её оторвали от вкусного тела, обвился вокруг покрытой хитином тушки и изогнувшись выстрелил вперёд, метнув свой живой снаряд будто из гигантской пращи. Попал идеально в пасть пиявке, который как раз в этот момент пропихивала в себя её сородича, собираясь встроить его в своё тело. Удар, брызг желтушных обломков, разлетевшихся во все стороны, разорванная в клочья голова пиявки, которая превратилась в лохмотья торчащей во все стороны размочаленной плоти. Те медленно начали сходиться обратно, сращиваясь и трансформируясь во что-то совершенно непотребное. К тому же блохи начали оживать, превращаясь в мячики для пинг-понга, взвивались вверх, слёту накидываясь и на пиявок, и на нас. Напитанные кровью волшебного зверя и до упора залитые наноботами, эти создания превратились в живой конструктор, с хрустом расходящихся и смыкающихся хитиновых пластин, слепляясь, сращиваясь, сливаясь одно с другим.

— Ну и ладно, — я похрустел шеей, подвигал плечами, разминая затекшие мышцы перед схваткой, — конструктор, можно не только собирать, но и разбирать.

Что-то в моём организме щёлкнуло, и сжимающая в своих тисках бесконечная усталость куда-то отступила, сменившись, не свойственной мне, безрассудной лихостью. Не знаю просто ли у меня открылось второе дыхание, или сказался факт того, что нас минула неминуемая смерть от лап титанического монстра, или так подействовали высокоранговые наноботы, которыми мы залились по самое горлышко, но в первый раз за все эти дни я жаждал боя, желая проверить новые возможности своего организма. Зубр уже во всю рубился с противником, шинкуя одну пиявку будто кровяную колбасу. Та опадала такими же подрагивающими кусками, да и на вид была похожа: выпитая из зверя кровь свернулась внутри её тела и теперь выливалась из кусков большими сгустками. На спине напарника повисло две блохи, скрежеща своими хоботками по пластинам бронежилета, вот с них и начнем. Взмах обломком меча и одна из них распалась на две половины, второго обвил Фракир, срывая со спины и начинаю раскручиваться. Я тоже не стал останавливаться крутанулся по инерции, всем своим весом помогая Фракиру отправить свой метательный снаряд в трансформирующегося монстра. Тот сросся сразу из пяти-шести пиявок и полусотни блох, превращаясь в нечто бронированное, возвышающееся над землёй на трёх подгибающихся ногах-колоннах. Блоха разлетелась ошмётками хитина, ударившись о его панцирь, заставив мутанта покачнуться, а я продолжил кружиться, перехватывая на лету блох и рубя не закончивших обрастать бронёй пиявок, расшвыривая ногами их куски в стороны, чтобы предотвратить их срастание друг с другом, швыряя блох в основного монстра, приближаясь к нему всё ближе и ближе. Тот практически закончил трансформироваться, превращаясь во что-то, напоминающие трёхногую, стоголовую гидру, с бронированным телом и гибкими покрытыми шипами шеями, стреляющими во все стороны, перехватывающими оставшихся неиспользованными блох, приращивая их к своему телу.

На последних пяти метрах я перешёл на бег, на ходу швыряя одну из блох прямо в переплетение этих извивающихся шей, сам ныряя на мокрую от росы траву, проезжая по ней меж этих трёх ног, ударом потрошителя рассекая одну из них, и оказался на ногах раньше, чем двухсоткилограммовое тело за моей спиной, начало заваливаться на землю. Не давая мутанту опомниться, подскочил, начиная рубить вторую ногу, неудачно подставившись под удар сразу двух десятков голов, метнувшихся вперёд, ударивших заросшими щипами шеями, в один миг превративших кожу на руках и лице в свисающие окровавленные лохмотья, однако бурлящий в моей крови коктейль, заставил меня лишь заскрежетать зубами, продолжая и продолжая рубить, отсекая последнюю лапу, отрубая одну голову за другой. Вспыхнувшая огненная боль, быстро отступила, сменившись заморозкой, когда в дело вступили лечебные наноботы, раны на глазах перестали кровоточить и начали стягиваться, со скоростью, которая вызвала во мне лишь изумлённое восхищение. Оставив Фракира защищать спину от прыгающих сзади блох, я рубил и рубил, пока не отсёк от оставшегося хитинового шара всё, что хоть сколько-нибудь из него торчало, и только после этого немного успокоился, оглядывая поле боя, заваленное кусками порубленных существ. Ну и не порубленных тоже. До последнего из них, представляющего из себя бронированную сороконожку сейчас добрался Зубр, вогнавший свой потрошитель под эту хитиновую броню, и теперь вспарывающий её, будто консервную банку. Я включил сканер, направляя его на порубленные останки и тут же позвал напарника:

— Зуб, оставь этого глиста в покое, уходим отсюда. Немедленно.

Этот приказ был отдан не от балды: все куски тел вокруг нас, несмотря на их размер, оставались живыми, и сейчас мало-помалу сползались все в одно место. Сжечь все эти неугомонные останки в сыром болоте мы не сможем, так что…

Не прошло и пяти секунд, как мы мчались вдоль леса, избегая болотных обитателей, прочь от поля боя, устремляясь к оставленным нами пожиткам. Если ожившая тварь погонится за нами, там у нас будет единственный шанс чтобы отбиться. Впрочем, очень скоро увидев укрытие в виде корней вывороченного лесного гиганта, мы, спрятавшись меж ними, остановились разглядеть оставленное нами поле боя. Добытый у пауков монокль дал рассмотреть все во всех деталях. Надо сказать малоаппетитных деталях: напоенные кровью невероятного зверя обычные кровососы превратились в нечто монструозное и неубиваемое. По крайней мере, нашим оружием. Слава богам, всё это сложилось в клубок извивающихся змей или чего-то похожего и направилось в противоположную от нас сторону, и мы смогли спокойно выдохнуть.

— Пророк, ты слышишь это?

— Что?

Кроме бешеного стука своего сердца, я ничего не слышал.

— Что слышал?

Зубр приложил палец к губам, и я замолк прислушиваясь.

Стук сердца, шелест ветра в ветвях деревьев, стук сердца, слабый стон. Я включил фонарик на каске, осматривая возносящиеся над нами корни поваленного огромного дуба и небольшой провал в самой нижней их части. Луч света высветил короткий земляной туннель и что-то белеющее в дальнем его конце. Короткая экскурсия по осыпающемуся туннелю показала, что белеют широко разведённые ножки девушки, привязанные к вбитым в землю колышкам, а также и всё остальное тело прилагающееся к этим ножкам.

— Всё-таки ты был прав, — недовольно покачал головой Зубр, этот уродец захватил-таки игрока ради пары артефактов и кружевных трусиков.

Я окинул распятую девушку изучающим взглядом:

— Думаю не только ради этого, — поскрёб я щетину, и судя по обглоданным лягушачьим костям, держал её тут не меньше недели. Кроме этого, в небольшой земляной комнате больше ничего не было. Я стащил с пояса фляжку, встряхнул её убеждаясь, что ещё немного воды там осталось, приподнял голову девушке, вливая в горло пару глотков живительной влаги. Девушка судорожно сглотнула, закашлялась, но так и не очнулась. Не знаю, что с ней, наверняка обезвоживание и переохлаждение, сколько она тут под землёй голой лежит? А возможно это всё ещё действует то снотворное, котором жабомордый пытался меня усыпить. В любом случае разбираться с этим будем уже походу дела.

— Я могу её потащить, — предложил Зубр.

Я ещё раз окинул взглядом перепачканное землей, но от этого не менее привлекательное тело.

— У тебя у единственного есть меч, я сам понесу, защищай нас.

Глава 20

Малая бородавка.

Имплант. Ранг крайне редкий.

Сила +1. Безопасное приживление раз в 24 часа.

Таких у нас восемнадцать штук. Не смотря на уродство, придется их приживлять. Поставить таймер, и по кулдауну засеивать свои подмышки. Надеюсь, когда-нибудь от них получится избавиться, но сейчас лишние девять единиц силы — это слишком ценный ресурс, так как сейчас мы без дополнительной накачки справляемся лишь только с самыми простыми мобами, да и то до сего момента нам в этом очень помогал огнестрел, патронов к которому осталось не так и много.

Кусок пластинчатой брони.

Имплант. Ранг крайне редкий.

Закрывает 50 квадратных сантиметров кожного покрова сверхплотной хитиновой броней. Полное игнорирование урона до двадцати единиц. Восстановление брони при сохранении пятидесяти процентов её поверхности.

Безопасное приживление раз в 12 часов.

Таких кусков у нас аж десять.

Наверное, это хорошая штука, может даже шикарная, если ты совсем забил на человеческий вид, и решил превратиться в костяного голема. Возможно, это правильный подход к отношению наступившей реальности, может только такие големы и выживут, сбросив по окончанию игры броню, как линяющая змея кожу. Пока я себя пересилить не могу, да и в шагоходе броня не нужна, он сам защищен не хуже танка, к тому же у нас их слишком мало. Хватит разве что только покрыть ими часть левой руки. Будет вместо щита, можно будет на запястье принимать удар разных острых железяк, или совать в пасти особо ретивым мобам, чтобы пока они ее жуют, было время выстрелить им в куцый мозг или ткнуть потрошителем в глаз.