Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе

Соображал Петя как будто нормально, но иногда говорил вещи довольно странные. Например, когда дети стали рассказывать о своей новой работе на Олимпиаде, он заметил многозначительно:

— Вы только с ними поосторожнее.

— С кем? — удивилась Маринка.

— Ну с этими, немцами. Курт, Фриц Диц… он ведь шпион, суперагент. Вам генерал Потапов разве ничего не говорил?

— Какие еще немцы? Какой генерал Потапов? Мы вообще-то с поляками работаем, они хотя бы по-русски понимают…

— А я тебе между прочим говорил, — повернулся Славик к Маринке, — чтобы ты ему нормальные книжки читала, а не про фашистов. Видишь, теперь у него какие-то фрицы засели в голове.

— Я нормальную книжку читала, — обиделась Корзинкина. — Про советских разведчиков. Ты сам ему шпионами мозги запудрил, Джеймсом Бондом своим. Теперь у него в голове одни суперагенты.

— Погоди ты, дай я ему хотя бы объясню. Понимаешь, Огоньков, ты ведь почти три недели лежал без сознания. Тебе разрешили читать вслух, вроде как для эксперимента. А я тебе хорошие книжки читал, сам зачитывался, буквально оттаскивали…

— Петя, — спросила Маринка, — а ты слышал, что мы тебе читали?

— Кажется, слышал, — сказал Петя, чтобы не огорчать товарищей.

— Твои родители тоже здесь сидели, только они читать не могли….

— Мои бы тоже не смогли, если бы я так головой шарахнулся, — сказал Славик.

Маринка изо всех сил наступила ему на ногу и, чтобы перевести разговор на другую тему, радостно объявила:

— А тебя в шестой класс перевели. Без летних занятий.

— Врешь! — обрадовался Петя.

— Правда-правда. Я пообещала, что сама буду с тобой заниматься, пока не подтянешься.

У Пети от счастья даже глаза взмокли. Не от того, что перевели, а от того, что вместе заниматься.

— Ну ладно… — сказал Подберезкин, вставая с табуретки. — Вы еще поболтайте, а я побегу. У меня встреча. На вот, почитай, — он достал из сумки несколько цветистых журналов, — «Приключения жука-сыщика». Мой папа сочинил, Микки-Маус отдыхает. Полистай, там картинки хорошие.

Едва Славик Подберезкин прикрыл за собой дверь, Маринка зашептала:

— У него сейчас роман знаешь с кем? Ни за что не догадаешься!

— С губернаторской дочкой? — прошептал Петя.

— Фу! — возмутилась Маринка. — Он сам уже и растрепал! А с меня самое честное слово взял, чтобы ни единой душе…

— Если слово давала, то помалкивай.

Маринка надулась.

— Жалко, что мы переезжаем, — вздохнул Петя. — В разные школы теперь будем ходить…

— Ах, так ты еще не знаешь! — Маринка сверкнула глазами. — Мы ведь не уезжаем, мы только в этот… маневренный фонд, на время. Это рядом, на Пушкинской, будем опять соседи.

— Да ну!..

— Правда-правда. А потом, когда наш дом сдадут после ремонта, вернемся обратно. Только говорят, что внутри все переделают, и квартиры будут совсем другие. Но это даже хорошо, ведь правда?

В коридоре послышался перестук каблуков, и Маринка потянула носом:

— Мандарины, клубника… Это твои несутся, им на работу сообщили, что ты ожил. Ну, будь здоров, Иван Петров, приду к тебе завтра.

И Корзинкина, наклонившись, быстро поцеловала Петю в щеку.

Не успел он от такого опомниться, как в палату влетели раскрасневшиеся мама и папа.

— Петя! Петечка! Сынуля! Мы только что узнали!..

«Хорошо все-таки, что бабушка и дедушка живут в Киеве», — успел подумать сынуля до того, как его принялись душить в объятиях.

* * *

До начала занятий в школе Маринка помогла Пете подтянуться по математике и физике, а первого сентября он уверенно сел за парту своего родного, теперь уже шестого «А» класса.

Как-то раз после уроков, возвращаясь домой на Пушкинскую улицу, Петя и Маринка захотели посмотреть на свои старые квартиры. Они нашли в заборе дыру и пролезли на стройку. День был субботний, никто не работал, на рельсах стоял кран, было пустынно и тихо. Лишенный оконных рам и дверей, без ветхих перегородок, «перцевский» дом кое-где просматривался насквозь и походил на карточный домик.

— Ой! — сказала Маринка. — Вон моя комната… я свои обои узнала.

Петя стоял задумавшись. Его квартиру отсюда не было видно, но одна мысль, одна загадка не давала ему покоя.

— Слушай, как ты думаешь, — сказал он, — антресоли могли еще сохраниться?

— Если из досок, то сломали.

— А если ниша? Там за досками еще каменная ниша была. Я все никак не мог понять, куда она выходит с другой стороны.

— Ну ты иди, посмотри. А я к себе пойду. Только обязательно помахай мне через окошко, как раньше. А я тебе язык покажу.

— Договорились.

Стараясь держаться ближе к стенке, так как на лестницах уже сняли все перила, Петя взбежал на свой четвертый этаж и остановился. Последний раз он был здесь еще тогда, в конце мая, когда была мебель, окна, двери и множество комнат, похожих на пеналы. Теперь на месте некогда густонаселенной коммуналки было пустое место, хоть на велосипеде катайся. Перегородки снесли, мусор расчистили, от труб остались одни дырки.

А вот и каменная ниша антресолей, ведущих неизвестно куда.

На краю, болтая ножками и покручивая жезлом, сидит маленький карточный джокер.

Петя ничуть не удивился. Он был уверен, что увидит его здесь.

— Привет, — сказал Петя.

— Здорорво.

— Как дела?

Джокер зевнул:

— Ты вот что, парень, давай короче.

— А что… короче?

— Ну это, задавай свои вопросы.

— Вопросы?..

— Ну вопросы, вопросы! — шут вынул из-за пазухи замызганные странички, на одной из которых мелькнуло слово «ЭПИЛОГ». — Вот здесь написано, что ты, дескать, придешь сюда и будешь задавать вопросы. Типа такого, — шут стал водить пальцем по строчкам. — Вопрос первый: что сталось с бароном фон Дицем?

— Да, действительно, — оживился Петя, — что с ним было потом? Ведь он не умер?

— Отвечаю на первый вопрос. Не умер. Фриц Диц благополучно выздоровел и после специальной переподготовки начал работать на русскую контрразведку. Тут, как выразился бы твой приятель, Джеймс Бонд отдыхает.

— Правда? Я очень рад.

— Давай дальше.

— А-а… — как назло Петю переклинило, он не знал, что спрашивать.

Джокер злобно зашуршал бумагами и прочитал:

— Вопрос второй. Что было с Гитлером, «Пятым Рейхом» и людьми, населявшими пещерный город?