Игра Лазаря

Как и большинство острот Лазаря, шутка осталась никем не замеченной – безусловным плюсом постоянного гаерства было то, что рано или поздно в нём растворялась доля истины. Ну, и замечательно. Если спросят потом, почему он ничего не сказал о ссоре с Марсом, будет что ответить.

Началось обсуждение. Сначала вяло, но с каждым новым словом диалог стремительно заряжался бодростью. Сенсор и Дара выдвигали гипотезы одну за другой, Яника изо всех сил старалась поспевать.

Лазарь по большей части отмалчивался и просто слушал. Ну, не мог он говорить в присутствии этой королевы яичницы без зубовного скрежета. Внутренний правдолюб услужливо подсказывал, что дело вовсе не в ней, а в раздражении, вызванном историей с мальчиком, которое он вымещает на Айме, но Лазарь его не слушал.

Минут через десять поток идей иссяк, и молчать дальше стало невозможно. Лазарь решил, что это, наверное, даже к лучшему. Быть может, за размышлениями над делом удастся выкинуть из головы размышления о Марсе. Хотя бы на время.

– Итак, пройдёмся по списку. Я согласен с Сенсом на счёт того, что до исчезновения Тихоки тёмные зоны появлялись только в тех местах, где он не мог защитить младшего брата. И Дара права, предположив, что теперь эти зоны появляются там, куда раньше распространялась протекция Тихоки. Вопрос в другом: почему правила дурацкой компьютерной игры действуют даже там, где раньше мальчишка никогда не бывал? Почему превращают во врагов всех, кто находится вблизи от него дольше трёх минут?

– Проделки Ведущего? – предположила Дара.

– Не настолько глобальные, – срезал Лазарь. – Ведущий не может устроить наводнение, но может заминировать дамбу. Сколько раз повторять?

– Без старшего брата мальчик не чувствует себя в безопасности, – сказал Сенс, – отсюда и тёмные зоны.

– Путаешь причину и следствие, – закачал головой Лазарь. – Мальчишка не чувствует себя в безопасности в тёмных зонах. Нельзя чувствовать жар, пока на градуснике тридцать шесть и шесть, но можно почувствовать, когда увидишь тридцать девять.

Все призадумались. Лазарь терпеливо ждал, измываясь над очередной салфеткой. Он уже знал ответ, но хотел узнать кое-что ещё, а потому не спешил выдавать всё на блюдечке.

– Я могу только предположить, – наконец, заговорила Яника. – У Энуо сейчас очень заниженная самооценка. Вы же видели, как он выглядит и говорит?

У Лазаря засосало под ложечкой: вот оно! Даже мысли о Марсе на время вылетели из головы. А ведь они только и делают, что треплются о подростках.

– В жизни он гораздо приятней, – подтвердил Сенсор.

– Я думаю, в этом вся причина. Знаете, закомплексованные люди в своих неудачах часто винят самих себя, даже если на самом деле ни в чём не виноваты. Думаю, Энуо неспроста превращает светлые зоны в тёмные. Он считает, что не способен сходиться с людьми. О так уверовал в это, что убедил себя в том, что зло и агрессия, направленные на него, вызваны им самим. Теперь, куда бы он ни пошёл, кого бы ни встретил, что бы ни сделал – люди будут превращаться в Морлоков, независимо от того, сделали они ему что-то плохое или нет.

– Так держать, Яни, – Айма отвернулась от плиты и показала Янике большой палец. К вящему удивлению Лазаря, они с Матвеем неожиданно тепло приняли новенькую, и Яника отвечала им взаимностью. – Я бы не смогла выразиться лучше, хотя сама подумала о том же.

Лазаря покоробило.

– Не отвлекайся от Матвеевых яиц, солнышко, а дело оставь дельцам. И поблагодарим Янику за экскурс в личную биографию.

Сенсор не удержался, прыснул, и Дарения тут же одарила его гневным взглядом. Лазарь решил, что она просто не поняла, над чем именно смеётся друг.

– Заставлю извиняться, – предупредила Айма, с подчёркнутым безразличием возвращаясь к сковородке.

– Японский городовой, ну конечно, заставишь! Ладно, закончили с зонами. Чтобы понять замысел Ведущего, нужно узнать, куда подевался чёртов Тихока. Да, и неплохо бы разобраться, почему инсон мальчишки похож на один большой «Неверленд». Вряд ли наш Питер Пэн мечтает походить на своего старика, когда вырастет.

Сказав это, Лазарь коварно подмигнул Янике, и карающие очи Дарении нравственно восстали против него. Сама Яника реагировала на подколки Лазаря с хладнокровием, которому позавидовал бы даже Симон.

– Думаю, Лазарь прав. Дети его возраста просто не воспринимает взрослых, – заявил Сенсор. – В наше время у них другие авторитеты. «Когда мне было четырнадцать, мой отец был невероятно глуп. Но когда мне стукнуло двадцать один, я поразился, насколько поумнел этот старикан за семь лет», – процитировал он своего любимого Марка Твена.

– Это тогда он подарил тебе тачку? – пошутил Лазарь.

– А, по-моему, дело не в этом, – сказала Дара. – Цыгане женят детей в двенадцать-тринадцать лет. А у многих африканских народов одиннадцатилетняя девочка уже считается взрослой женщиной.

Лазарь протяжно выдохнул. Интересно, считать всех вокруг идиотами – признак некой психологической девиации, или это нормально? Спросить бы у психолога. Загвоздка в том, что ни один из ответов не устроил бы его. Первый будет означать, что он псих, а второй – вообще идиотский ответ.

– Половое созревание у собак наступает в восемь месяцев не потому, что собаки такие умные, а потому что мало кто из них дотягивает до двадцати лет, – сказал он. – Определяй мы умственную зрелость человека по размеру груди и количеству лобковых волос, тебе бы следовало выдать «Барби» вместо паспорта.

– Я хочу сказать, многие современные дети в тринадцать уже считают себя взрослыми, – продолжила Дара, отчаянно краснея. – Они по-взрослому говорят, по-взрослому одеваются, интересуются взрослыми вещами и ведут себя соответственно.

– Нет-нет-нет: они хотят быть взрослыми. Хотят говорить, как взрослые, хотят одеваться, как взрослые, вести себя, как взрослые, и так далее. Но это обезьянничество вовсе не делает их взрослыми.

– Всё равно. Они считают себя частью взрослого мира, а не страны «Неверленд». Они не хотят волшебный летательный порошок. Они хотят губную помаду и сигареты.

– Дети становятся по-настоящему взрослыми, когда перестают хотеть быть взрослыми. И знаешь что? В глубине своих глупеньких инсонов они это понимают.

– А взрослые, которые впадают в детство, понимают, что наступила старость, – философски подытожил Сенсор и поднялся из-за стола. – Ладно, возьму Дару, поеду копать.

Лазарь тоже встал: 

– Не спешите, палеонтологи. Мы с Яникой составим вам компанию.

3

Было решено устроить засаду в машине. Сенс припарковал свою «шестёрку» на Стандартной, чуть выше перекрёстка. Стёкла были сильно тонированы, снаружи невозможно было определить, пустой салон или нет. Из такой наблюдательной точки открывался замечательный вид на дом Энуо, перекрёсток и саму улицу в оба конца.