Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании
Шрифт:
Кароли пробыл в Хэм-Коммон до 1946 года, был депортирован на родину в Швецию, где и проживает в настоящее время, страдая амнезией.
Хансену после войны разрешили остаться жить в Англии.
Глава 25
ПОЕЗДКА В ГЕРМАНИЮ: ПОСЛЕДНЯЯ ЯВКА ДЖОННИ
Судьбоносное лето 1940 года стало самым сложным и парадоксальным периодом в запутанной карьере Джонни как тройного агента. На какое-то время у обеих противодействующих сторон возникло сомнение в его пригодности. МИ-5 опасалась, что отсутствие Оуэнса на явке в Доггер-банке поколеблет доверие Риттера к нему и что немцы могут отказаться от этого бесценного канала связи.
Да и у самих англичан «эпизод в Северном море», как называли там несостоявшуюся встречу, вызывал определенные
В вермахте шли лихорадочные приготовления к операции «Морской лев». Люфтваффе готовилось к «Орлиному дню» – началу воздушного блицкрига против Англии. В начале августа, когда абвер был готов к нанесению двойного удара, Оуэне получил специальное задание: ежесуточно между полуночью и 2.30 утра передавать данные о погоде и как можно чаще сообщать о результатах будущих немецких воздушных налетов. Хотя из соображений секретности ему нельзя было сообщить о предстоящей операции «Морской лев», он получил задание обследовать побережье между Дувром и Плимутом и сообщить об имеющихся там оборонительных сооружениях.
Джонни принялся с таким старанием выполнять задание, что если у Риттера и оставались еще какие-то сомнения по поводу неудавшейся встречи в Северном море, то теперь они должны были окончательно рассеяться.
Первую сводку погоды Оуэне передал 8 августа:
«Ветер южный, сила ветра 1… Температура 73 градуса по Фаренгейту… Видимость 4500 ярдов… Высота облаков 2500 ярдов».
Однако некоторые донесения Джонни, переданные перед самым началом налетов, удивляют своей невразумительностью и противоречивостью, в них словно отразились нерешительность и колебания обеих сторон. В одной из радиограмм он жаловался на то, что масла по карточкам выдают по две унции на человека и его все равно трудно достать, что правительство пытается посадить народ на картофельную диету с добавлением яичного порошка. В следующей передаче сообщалось, что «продовольственная ситуация нормальная». Шла деловая информация о береговых укреплениях и заграждениях в Дувре, Фолкстоне, Хите, Фарнборо, Портсмуте и Рединге, за которым следовало сообщение о повышении цен на обувь в два раза и о том, что в магазинах на Оксфорд-стрит исчезли шелковые чулки.
Было ощущение, что появление впервые за пять столетий угрозы иностранного вторжения всколыхнуло его патриотические чувства. Хвастливый тон его радиограмм мог даже навести Риттера на подозрения, например, мощность укреплений в районе Дувра была явно преувеличена. В другом сообщении утверждалось, что ополченцы получили «тысячи автоматов». В телеграмме от 14 августа безымянные авторы, готовившие материалы для Джонни, чуть не выдали себя. В ней говорилось:
«Штаб внутренней обороны начеку. Приняты все меры по обороне. Крупные войсковые части готовы к отражению нападения, если вы высадитесь здесь».
Но вот небеса разверзлись и началась битва за Британию. Высадка не состоялась, но появилось люфтваффе и начались воздушные бомбардировки. В абвер одно за другим полетели сообщения Джонни об их последствиях. 18 августа о налете на Кройдон он радирует:
«Сгорел резервуар с нефтью, разрушены приборный завод и посадочная полоса».
Вслед за этой – другие радиограммы:
«Уимблдон разрушен»; «В Мортон-Мэлдене горят сотни домов, вокзал и заводы»; «Аэропорт в Биггинхилле разрушен»; «Во время налета на завод Виккерса в Уэбридже сгорел сборочный цех, семьдесят человек убито»; «Горят верфи «Альберт» в Силвертауне, склады и резервуары с нефтью»; «На авиационном заводе «Шорт» в Рочестере сгорело семьдесят пять транспортных самолетов» и т. д.
Оуэне не имел отношения ни к одной из этих телеграмм, все они были составлены комитетом по дезинформации МИ-5 под руководством теперь майора Джона Сесила Мастермана. Какую же цель преследовали англичане, обеспечивая врага такой подробной информацией?
Манипулируя
сведениями о результатах налетов, снабжая ими немцев через агентов-двойников, английская разведка пыталась таким образом контролировать выбор объектов, подвергавшихся ударам немецких ВВС. Этот замысел осуществлялся в широких масштабах и под личным руководством Черчилля [117] .117
План премьер-министра Англии состоял в том, чтобы отвлечь внимание гитлеровской военной авиации от объектов стратегического значения и навести ее на второстепенные в стратегическом отношении районы, с помощью дезинформации внушив противнику, что они являются более важной целью для бомбардировок. При выборе таких отвлекающих объектов Черчилль проявлял крайнюю жестокость, ибо в подавляющем большинстве случаев ими оказывались жилые районы, заселенные почти исключительно рабочими. Это привело к разногласиям между премьер-министром и министром внутренних дел Гербертом Моррисоном, выходцем из рабочих окраин Лондона, который, протестуя против выбора Черчиллем целей, воскликнул: «Кто мы такие, чтобы брать на себя функции Бога!»
Выполняя это стратегическое задание, комитет по дезинформации преследовал еще одну, хотя и побочную, но тем не менее важную тактическую цель: усилить доверие немецкой разведки к Оуэнсу, укрепить его положение в абвере. Дело в том, что Оуэнсу предстояло выполнить ответственное поручение – снова попытаться подставить Риттеру агента МИ-5 для внедрения в абвер. Этот агент должен был разузнать о немецкой разведке все, что окажется возможным, и вернуться в Англию.
Возник вопрос: можно ли все же довериться Оуэнсу? Риск был слишком велик. Не говоря уже о том, что в случае провала миссии в руки немцев могли попасть кое-какие сведения о МИ-5 и методах ее работы, на карту ставилась жизнь человека. Если Оуэне расскажет Риттеру о задуманной комбинации, гитлеровцы уничтожат засланного агента. Сотрудники комитета по дезинформации, поддерживавшие связь с Оуэнсом, решили, что он не выдаст. Сам же Оуэне, хотя и стал проявлять признаки физической и нервной усталости и поговаривать о желании уйти на покой и уехать в Канаду, все же согласился выполнить последнее задание.
План комбинации был разработан еще в мае, после неудачной явки в Северном море. Бисквит, спутник Оуэнса по той поездке, знакомый тому как Сэм Маккарти, получил указание подготовиться к новому путешествию. На этот раз он выступал под именем Джека Брауна, дезертира из Королевских ВВС. Ему поручалось войти в доверие к немцам и внедриться в немецкую разведку. Комбинацию предполагалось провести в два этапа. На первом Оуэне должен был по предварительной договоренности встретиться с Риттером в Португалии и сообщить, что готов доставить кандидата на вербовку, то есть Брауна, на втором – привезти самого бывшего летчика и предоставить ему действовать дальше в соответствии с планом.
6 июня 1940 года за обычной радиограммой Оуэнса со сводкой погоды последовало добавление:
«Запросил выездную визу. Располагаю секретными документами, боевыми порядками ВВС. Когда сможем встретиться?»
Риттер немедленно назначил встречу в Лиссабоне в период с 26 по 30 июня 1940 г. Джонни отплыл из Ливерпуля через две недели и прибыл в Лиссабон 30 июня, где Риттер ожидал его, затаившись в отеле «Дуаш Нокаш» под именем доктора Рэнкина. Риттер, придававший большое значение конспирации, велел Джонни сидеть в 11 часов утра в определенном кафе, где его должен был встретить связник, бразилец по имени Карлуш, работавший на абвер в Португалии.
Чтобы его могли опознать, валлиец должен был сидеть за столиком в углу с большим бокалом лимонада и, попивая его, просматривать лондонскую «Таймс». В случае, если встреча не состоится, процедуру следовало повторить.
Джонни сделал все, как было указано, за одним лишь отклонением от инструкций Риттера. По какой-то причине валлиец терпеть не мог популярный у немцев напиток, как, впрочем, и любые безалкогольные напитки и заказал в качестве компромисса апельсиновый сок. Но он не мог зайти настолько далеко, чтобы пить его.