Игра на грани фола

Я быстро добираюсь до кабинета биологии и падаю за парту. Слова папы мне не нравятся. Они вроде серной кислоты в горло.

Ни в кого я не влюбилась! Чушь собачья!

Воспоминания поцелуя ураганом врываются в сознание, из-за чего автоматически подношу ладонь к лицу и дотрагиваюсь до губ пальцами. Их покалывает невидимое электричество, это так жалко звучит, что хочется выть.

– Что с тобой? – спрашивает Одри, касаясь моего плеча.

– Он поцеловал меня, – едва слышимым шепотом, говорю я, смотря в одну точку.

– О, Боже мой, какой ужас! Как он посмел?

Я слышу поддразнивание в её тоне и фокусирую взгляд на подруге.

– Меня он тоже целовал, так что успокойся, это вроде нашей работы. Возможно, в будущем тебе придётся перецеловать ещё сотню и играть сексуальные сцены, раскрепостись и выполняй.

То, как расширяются мои зрачки, заставляет её нахмуриться, а мне испытать укол ревности прямо в самый глубокий и центральный уголок сердца.

Укол ревности, Господи Боже!

Что. Я. Несу.

– Да что с тобой?

– Коди. Он поцеловал меня.

– Отлично, кто это?

Следующая эмоция, которая застилает моё лицо – сожаление. Я настолько сбита с толку, настолько в дисбалансе с самой собой, что тошно становится. Он как будто что-то повредил.

– Стоп, – резко отрезает Одри, наклоняясь ближе ко мне. – Коди… это тот капитан?

Я сумбурно киваю.

– Зачем?

– Я не знаю… но я…

– Что?

– Я не могу выкинуть его из головы! – раздраженно рычу, пряча лицо за ладонями. – Не понимаю, что он сделал!

– Да ты втрескалась в него! – смеётся Одри. – После поцелуя ты запала на него! Такое вообще бывает? Это действительно правда? Можно влюбиться, поцеловав? Прямо как в кино!?

– Меня сейчас стошнит!

– Я слышала, что такой эффект тоже бывает. Ты перенервничала.

– Он застал меня врасплох.

Одри буровит меня недоверчивым взглядом.

– И как? Подкрался со спины, закружил в танце, наклонил и поцеловал?

– Ты что, придумываешь сценарий к классному мюзиклу? Нет, но он действительно подкрался со спины.

Одри выразительно смотрит на меня, требуя внятное объяснение.

– Я ездила в типографию, папа попросил забрать заказ, и там, когда засовывала в машину эти проклятые коробки в согнутом положении, он такой: «Вот так встреча!». Я ударилась головой, прокляла всё на свете, потому что он улыбался!

– Какой ужас, он улыбался, – посмеивается Одри.

Я развожу руками.

– Да, знаю, всё звучит тупо, глупо, банально, смешно и всё в этом роде, но так оно и есть. Я не могу выкинуть его из головы. А я не хочу думать о нём, поцелуе, встрече и всём остальном…

– Связанным с ним или обобщаешь?

Я задумываюсь на минуту, после чего киваю.

– Да, только с ним.

– Тогда отвлекись, – она подмигивает и добавляет: – Клин клином вышибают.

– Куда хуже? Сейчас я на уроках, после них тренировка, а потом мы идём до вечера оттачивать эту проклятую пьесу! Мне некогда о нём думать, я даже подышать не могу!

– Что-то незаметно.

Одри шевелит бровями и лукаво улыбается.

– У тебя целая ночь впереди.

– Ох, ты просто отвратительна! Я не думаю о нём в подобном контексте!

– Сейчас проверим.

Она достаёт телефон и начинает водить пальцами по экрану. Я слежу за подругой ещё некоторое время, пока наконец-то не опоминаюсь и не пытаюсь разглядеть то, что она делает.

У меня начинается ПСБ. Если полностью «приступ сучьего бешенства», как сказали бы сестры Уилсон.

Я пытаюсь выхватить мобильник из рук Одри, но она ловко уворачивается и хихикает.

Я в бешенстве. Буквально.

Моя бывшая подруга начинает быстрее сканировать новостную ленту школы Гилморта. Да-да, инстаграм сейчас есть у всех, не только у кошечек и собачек. Я всё ещё пытаю удачу и стараюсь отобрать мобильник.

У меня горит задница. Фигурально.

Я терплю поражение. Одри находит то, что искала.

Улыбка на её губах становится слишком широкой, в глазах появляется весёлый блеск. Она довольна тем, что видит.

– Я хочу перевестись, – хихикает Одри, когда поднимает взгляд на меня, и поворачивает экран. Я в это время едва ли не снимаю скальп с головы.

А потом я теряю дар речи.

Что-то в груди шевелится, это ощущение нежеланное, чуждое, неизведанное.

Перед глазами фотография. Всего лишь команда на тренировке. И будь я проклята, потому что к телам парней липнут футболки, они выглядят измотанно и в то же время сексуально. Я цепляю лишь одного человека: Коди.

Одежда липнет к его телу, очерчивая подтянутую фигуру. Ткань плотно огибает мышцы рук, которыми он сжимает мяч, она стала его второй кожей, подчёркивая широкие плечи, грудную клетку и пресс. Фантастический пресс, где имеются кубики. У него узкие бёдра и подтянутая задница, которую обтягивают шорты. Он стоит полубоком и смеётся. Поверить не могу, что я целовала эти губы. Его волосы влажные, небрежно взъерошены именно так, как будто он только что снял шлем и прошёлся по ним пятерней. Журнал Playboy с удовольствием выкупит данный снимок и сделает его обложкой, потому что парни на нём выглядят из самой что ни на есть эротической фантазии. А потом этот тираж разлетится со скоростью света, украшая стены девочек-подростков с гормональным всплеском.

Я жажду выкупить каждый экземпляр, чтобы никто не смог пялиться на него. Как же убого это звучит.

Я нервно сглатываю.

– Это порно или школьный аккаунт?

– Вижу, тебе тоже нравится, – поддразнивает Одри. – Почему у нас не делают такие фотки? Это могло быть вроде портфолио, которое предоставляют при выборе школы.

Она суёт мне мобильник к лицу и продолжает:

– Ты это видишь?

– Что именно? – стараясь выдержать испытание, я выравниваю дыхание. – Я вижу только пиксели.

– Я, конечно, понимаю, что ты пустила слюнки и все дела, но посмотри на задний фон.

Я отклоняюсь назад и пытаюсь увидеть что-то другое. Всё, если уточнять, потому что минуту назад смотрела только на одного человека.

Странно, что я не обратила внимание.

Задний план переполнен женским полом. Они разместились на трибунах, на газоне, у линии поля, некоторые готовы забраться на шеи парней или целовать землю под их ногами. Как прискорбно это выглядит – можно только гадать.