Игра на грани. Навсегда моя

Холодный бетон сразу заморозил мышцы, поэтому, когда Вадим, придавливая мои ноги своей ногой, начал накрывать меня фанерой, я уже ничего не могла сделать. Знала бы я, что именно так закончится моя никчемная жизнь — дралась бы еще тогда за каждый день с Романовским!

Темнота накрыла меня, но практически сразу услышала звук шуруповерта и скрежет шурупов, вкручивающихся в бетон. А потом шорох. Обозначающий, что это финал. Натуральный гребенный пиздец. Конец света в прямом смысле. Я умру тут, замурованная в бетоне от нехватки кислорода, холода, голода, страха и отчаяния.

Я тихо плакала, не осознавая, что мои обездвиженные руки и ноги совсем замерзли. Хуже всего был холод в сердце, беспощадно оставленный Марком. Интересно, а после нашей с малышом смерти, он сможет с чистой совестью спать? Ведь, он должен найти сюрприз в пальто.

А он прекратит кошмарить мою семью? И вообще, нас когда-нибудь найдут в этом доме, что это за место?

Шорох наверху давно закончился, надежды на то, что Вадим передумает, не было. А надежды, что меня и моего малыша хоть кто-нибудь ищет — не осталось вообще.

У меня была неплохая жизнь, до появления в ней Романовского, он мой яд и мое проклятье.

Ненавижу! Даже больше, чем этого психопата Вадима. К счастью, уже скоро моя ненависть умрет вместе со мной и моим малышом. Все наши мучения закончатся.

Я закрыла глаза и дрожала от холода, пытаясь сосредоточиться на дыхании носом. От слез нос отёк и кислорода не хватало, или оттого, что я была замурована в подвале? Пока еще сознание соображало, я хотела сосредоточиться хоть на чем-то, чтобы не думать о самой смерти. Страх уже отошел на второй план. Мне было жаль не себя, а того, что ни в чем не виновный ребенок так и не родится, так и не увидит этот мир.

Время перестало существовать. Тело устало от напряжения, и я почувствовала приближение смерти.

Вот только спустя какое-то время я снова пришла в себя, и это был настоящий ад. Мой мозг рассчитывал на то, что больше не включится, но эта реальность оказалась ужасной. Все та же темнота, пробирающий до костей холод и… тишина. Мертвецкая тишина. И только шум пульса в ушах говорил о том, что мое сердце еще бьется. Но все безнадежно. Все зря. Мы здесь одни, никто за нами не придет.

Это точно конец.

Эпилог

Спустя месяц

Александр Колесников

Я хотел отвлечься на работу, но снова ничего не вышло. Планы в моей голове все никак не складывались. Месть выстроилась в четкую линию, но против Романовского не так-то просто было найти методы ее реализации.

Монстр, решивший разобрать мою семью на атомы. Подонок без принципов. Он готовил несколько лет план против меня, ну что ж, я тоже потрачу время, чтобы продумать каждую деталь. Времени у меня полно.

Больше всего меня бесило шоу, которое он устроил после пропажи Вики: он делал вид, что искал ее каждый день. Это заставляло меня желать достать оружие из сейфа и снести ему голову, но я не мог себе позволить такой грубый план, нужно было действовать тонко.

Почему-то сегодня я особенно закипал из-за Романовского, и именно сегодня он явился ко мне в офис, пригласив вместе поучаствовать в какой-то встрече.

— Приветствую, Александр. Хочу, чтобы вы поехали сейчас со мной.

Его угрюмый вид настораживал, хоть он и был таким сразу с момента как Вика исчезла.

— Куда?

— Я нашел его. Он решил, что сможет скрыться в другой стране, но я его нашел.

Его глаза казались пустыми, убийственно хладнокровно отрешенными. Я вошел в когнитивный диссонанс из-за его образа. Я был уверен, что пропажа Вики — лично его рук дело. Хоть и руками другого человека, но сомнений, что именно он отдал команду — у меня не было. Мне предстояло накопить доказательств для того, чтобы безоговорочно отправить Романовского в тюрьму, но пока их было немного.

Глядя на Романовского сейчас, я недоумевал, весь его вид указывал на то, что от него не осталось ничего человеческого, как будто он умер еще месяц назад.

Я кивнул, осознавая, что выбора у меня нет, нужно ему подыграть, и не колеблясь последовал за ним. Мне хотелось до конца раскрыть все мотивы. Возможно, это произойдет сейчас.

Спустя непродолжительное время мы оказались на складе металла, странное место, и вполне подходящее для убийства.

— Кто он? — я задал вопрос, когда машина остановилась у ангара. К этому моменту я уже знал ответ, просто было интересно насколько далеко решил зайти Романовский.

— Вадим Белов. — Романовский сделал глубокий вдох, оскалившись и плотно стиснув челюсть. Затем замолчал, как будто переживая эмоции внутри себя. Мне это показалось еще более странным. Затем он заговорил снова. — Можно было бы сказать, что Белов — рядовой бизнесмен, но это не так. Два месяца назад он уже хотел отобрать у меня Вику, я до сих пор не понял всех его мотивов.

Вадим Белов. Мне это имя хорошо известно. Жаль, что первым его нашел Романовский, а не я.

Когда мы оказались внутри, я обратил внимание, что Белов уже был в ослабленном состоянии, избитый и с кровоподтеками на лице. Он сидел связанный, на стуле.

— Романовский, — прохрипел он, сплевывая кровь. — Долго ты меня искал, я думал ты умнее.

Романовский даже не стал подходить близко, остановившись метрах в двух от него спросил стальным тоном:

— Где Вика?

И это было странно для меня. Но я решил наблюдать дальше.

Белов еще раз сплюнул кровь и посмотрел уже на меня.

— Колесников, а ты чего здесь? Будешь защищать теперь этого урода в суде? Сначала Шаталова старшего, потом младшего?

Вообще-то моя специализация разводы, но стало еще интереснее. Я криво усмехнулся на его реплику. Так и хотелось задушить этого урода.

Дверь в ангаре заскрипела, и к нам вошел Волошин. Он выглядел обеспокоенным, шел в окружении охраны из трех человек. Первым делом он подошел к Романовскому и осмотрел его с головы до ног.

— Я тебе вопрос задал. Где Вика? — не отрывая от него взгляда прорычал Романовский.

— Хах, дебил. Она там, где ты ее никогда не найдешь. И, знаешь что, она умирала, думая, что это ты приказал ее убить. Было забавно.

Сука.

Романовский за пару шагов подлетел к нему и ударил кулаком в живот, доводя Белова до глухих стонов. А потом ударил еще, но охранники тут же его оттащили и послышалось рычание Волошина:

— Не трогай эту мразь, сынок!

Белов захрипел и закашлялся, мне бы хотелось врезать ему, но я застыл в полном непонимании. Это часть какого-то шоу, специально для меня? Или Белов говорил правду?