Игра на опережение

— Говорил… Но именно потому, — Турецкий снова заходил по кабинету, — что он способен на все. Мы уже можем предположить его виновником будто бы случайной смерти нескольких человек. О других возможных и будущих жертвах мы пока не знаем. Мы должны позаботиться об их безопасности, понимаешь? Тех, кто меньше нас с тобой защищен.

— Ты хочешь его отвлечь, я так это понял, — кивнул Грязнов.

— Не только. Я хочу его спровоцировать.

— Ах вон оно что… Нет, опять не понял.

— Когда мы затребуем его пистолет, он, увидев, что разоблачен, сразу себя проявит и станет опасен не только для нас. Но и для своих хозяев.

— Ну-ну, — сказал озабоченный Денис после паузы.

— Нужно поспешить сделать все так, чтобы он больше никого не смог убить, — твердо сказал Турецкий. — Физически. Все, время… — Он взглянул на часы. — Через десять минут я должен быть у Курбанова.

20

— Андрей Владимирович, у себя? — спросил Турецкий у секретарши, но она не успела ответить.

— Заходи, Александр Борисович! — окликнул его в приоткрытую дверь своего кабинета Курбанов. Он появился в дверях, потянул руку для пожатия, — Жду тебя с докладом уже семь минут. Опаздываешь, однако…

И пропустил Турецкого в дверь.

— Люба, меня ни для кого нет, — сказал он секретарше.

Они сели за приставной стол друг напротив друга, с полминуты прощупывая друг друга взглядами, наконец Турецкий молча протянул ему запрос в ГУВД.

— Он офицер ФСБ? — Курбанов поднял глаза от бумаги. — Ты вообще представляешь, о чем запрашиваешь? Наверняка это дело уже передали с Петровки на Лубянку.

— Даже очень хорошо представляю… — спокойно ответил Турецкий. — Если так, отправим запрос в ФСБ.

— Напомни мне, кто такой этот капитан Рощин? — попросил Курбанов. — Я где-то и что-то о нем слышал… А ты мне никогда и ничего о нем не говорил.

— Он недавно застрелил бывшего уголовника Корягина у него на квартире, — подсказал Турецкий. — Когда вступился за его сожительницу.

— А, вспомнил, это показывали. Его спас бронежилет…

— Который он предусмотрительно надел, идя к ней на свидание, — дополнил Турецкий.

— Мы-то здесь с какого боку-припеку?

— Мы завели дело об убийстве и прослушивании журналиста Бородина, — напомнил Турецкий. — Там есть и другие убийства.

— И он везде фигурирует?

— Да.

— Он из ФСБ. Ты ведь понимаешь, какие здесь могут возникнуть последствия? — снова спросил Курбанов после продолжительного молчания.

— Да, представляю. В ФСБ нам должны спасибо сказать, когда мы разоблачим его и тех, кто за ним стоит. Именно поэтому я настаиваю на необходимости нашего запроса. — Он кивком указал на бумагу, лежавшую перед Курбановым.

— То есть ты на сто процентов уверен, что это необходимо для твоего расследования? Именно сейчас? Нет, как хочешь, но у меня впечатление, что ты недоговариваешь… — Вышестоящее лицо отложило ручку, откинулось назад.

— Не первый год замужем, Андрей Владимирович, — терпеливо ответил Турецкий.

— Ну так выкладывай, выкладывай… Какой еще пистолет?

— Есть достоверная информация: Рощин работал дознавателем в милиции, когда вел расследование преступления, совершенного группой подростков, которыми командовал этот самый Корягин. Подростки сели, Корягина подвели под амнистию. Впоследствии он стал криминальным авторитетом по кличке Севрюга… И вот они снова встретились.

Курбанов молча подписал, пододвинул бумагу к Турецкому.

— У тебя все? Или что-то еще, такое же неожиданное?

— Нет, на сегодня неожиданности закончились.

Когда Турецкий вышел, Курбанов какое-то время сидел в кресле, закрыв глаза и откинув назад голову.

Черт знает какую игру затеял Турецкий… Во всяком случае, было бы правильным и своевременным ему подыграть. Наверйяка он сейчас знает больше, чем говорит. Но слишком давить не стоит. Может заподозрить. Какая-то в нем спокойная решимость, которая раньше не часто проявлялась. Конечно, сейчас необходимо сразу передать мяч на половину поля начальства. Пусть с этим разбираются те, кто кашу заварил…

Он энергично выдохнул, тряхнул головой, взглянул на часы.

Мне-то чего опасаться, думал он, набирая номер. Наше дело прокукарекать. А там хоть не рассветай.

— Алло, это опять я. Только что от меня вышел Турецкий. Он принес на подпись запрос в ГУВД на дело об убийстве капитаном ФСБ Рощиным одного бывшего криминального авторитета по фамилии Корягин.

— И что теперь? — недовольно спросил собеседник.

Петухам, которые разбудили или потревожили хозяина раньше времени, обычно рубят головы, подумал Курбанов.

— Вы же просили держать вас в курсе.

— Я все хорошо помню, — раздраженно ответил собеседник. — И потому снова вас спрашиваю: и что теперь?

— Вы взяли это дело под свой контроль, — напомнил Курбанов. — И потому я вам докладываю: в круг подозреваемых по делу о гибели журналиста Бородина попал капитан ФСБ Рощин. Мне показалось, что дело, связанное с госбезопасностью, может принять неожиданный оборот с неприятными для нас последствиями. Иначе бы вас не побеспокоил.

— Вы все правильно сделали. Спасибо, и ничего нет страшного, что вы поставили меня в известность… — устало сказал собеседник. — Извините. Я уже привыкаю жить по принципу: головной болью меньше, головной болью больше, невелика разница. Если у вас все, то давайте закончим на этом наш разговор, ибо мне еще предстоит осмыслить услышанное. Спасибо. И не обижайтесь. Держите меня в курсе.

Звонок из прокуратуры застал Колобова как раз в момент его разговора с Михаилом Рощиным.