Игра на понижение
Шрифт:
5 мая 2074 года.
Универсальное время: 05 часов 15 минут
(8.15 по местному времени).
Москва. Здание Службы госбезопасности
Стоя у окна, профессор массировал виски пальцами. Бессонная ночь в сочетании с напряженным мозговым штурмом не прошла для него даром. Родимцев, наклонившись к экрану, медитировал над продольным сечением парома, словно пытаясь найти ответ в сложном переплетении его виртуальных внутренностей, но, похоже, тоже готов был отказаться от этой попытки.
За окном над Москвой вставало солнце. Уличное освещение давно погасло, растаяла легкая дымка над заполняющимися людьми и машинами улицами, небо скрывали легкие серебристые облака. Потом они разошлись, и утренние лучи хлынули в прореху, эффектно подсветив высотку Университета
Последний час они рассматривали возможность абордажа парома прямо на орбите. Ничего путного не выходило. Подготовка корабля, подъем группы захвата, сближение и стыковка с целью – все это, по самым скромным прикидкам, требовало не меньше двенадцати часов. Да и для проникновения на паром потребуется времени, вполне достаточного для того, чтобы террористы успели прикончить большую часть пассажиров… или даже взорвать его, если у них будет такая возможность.
– Да, артефакт нам, возможно, удастся при этом изъять, – вслух размышлял Родимцев. – Но тайно это вряд ли удастся сделать, и на нас повесят всех собак. Захватывать кутриттер ценой гибели пассажиров не годится. Политическая цена подобных действий слишком высока.
– Но если «Быковский» сядет у нас, на Байконуре или Восточном, нам ведь все равно придется брать его штурмом? – переспросил профессор. – И тоже могут быть жертвы?
– Это совсем другое дело, – покачал головой шеф Госбеза. – Будем говорить: не виноватые мы, он сам к нам прилетел! Вот только как его к нам заманить?
А в самом деле, как? – размышлял профессор, снова переводя взгляд на пылающий отраженным алым светом Университет. – Мы не знаем, что происходит на пароме. Все, что нам доступно, это телеметрическая информация и переговоры Генсека ООН с одним из террористов. Все, что мы знаем о происходящем на борту, известно нам только с его слов. А ведь он не обязан говорить правду. Нам неизвестно, в каком состоянии находятся члены экипажа. Но чтобы добиться от них хоть какой-то реакции, в соответствии с нашим замыслом надо как-то с ними связаться. Как это сделать, если они находятся под контролем террористов и коммуникационная аппаратура им явно недоступна? Значит, нужно выбрать момент, когда такого контроля не будет. Момент этот, кстати, очевиден – это перегрузка при торможении для входа в атмосферу. Экипаж, или хотя бы его часть, должен находиться на своих местах. Прочие, очевидно, тоже рассядутся по амортизаторам, иначе слишком велика вероятность получить травму. Да уж – задачка…
Сзади раздалось невнятное восклицание Родимцева, сопровождающееся грохотом опрокинутого стула. Профессор обернулся.
– Нас опередили, – объявил шеф Госбеза. – Только что с паромом состыковался американский военный корабль. Пока мы думали, как осуществить абордаж, они действовали.
– Откуда мы знаем, что это именно абордаж? – поинтересовался профессор.
– А что это еще может быть? «Unity», бортовой номер – «восьмерка». Стартовал из Флориды чуть больше часа назад, нарушил все мыслимые правила маневров в атмосфере и на низких орбитах. Диспетчеры на себе волосы рвут. Выскочил из рабочего поля мусорщика и прилип к «Быковскому» с нижней стороны, где радиаторы, шасси и теплозащита, а люков нет. То есть проникновение явно несанкционированное, и телеметрия с борта «Быковского» это подтверждает. А зарегистрирован полет как «частный фрахт» в интересах какой-то никому не известной фирмочки. Не припоминаю, чтобы современные боевые корабли доверяли частным фрахтователям, да еще и с такой подозрительной программой полета.
– То есть эта регистрация фальшивая?
– Возможно, и нет, – задумался Родимцев. – Можно было нанять каких-нибудь головорезов, но найти подходящую группу так быстро и почти мгновенно все организовать… Наши американские коллеги достойны уважения.
– И что мы будем делать дальше? – поинтересовался профессор. – Можем уже докладывать президенту о нашей неудаче?
Родимцев задумчиво побарабанил по столу пальцами.
– Нет, пока рано. Кутриттер по-прежнему на орбите. Если его
извлекут и попытаются спустить на Землю на американском корабле – это один расклад. Если попробуют взять под контроль весь паром – то совсем другой.5 мая 2074 года.
Корабельное время: 05 часов 17 минут.
Борт лунного парома «Валерий Быковский»
Двери в подреакторный отсек были отмечены значком радиационной опасности. Низкое и почти пустое пространство с унылыми серо-зелеными стенами при посадке служило демпфером, распределяющим нагрузку от точек крепления, расположенных по сторонам шасси, без передачи изгибающих нагрузок на корпус реактора. «Кошачий глаз» на лацкане второго пилота налился предупреждающей краснотой. При запущенном реакторе радиационный фон здесь в несколько раз превышал допустимый. Во время посадки высота отсека не превышала двадцати сантиметров, и пролезть через эту узкую щель вряд ли кому-то было под силу, но в невесомости, при отсутствии деформирующих нагрузок, демпферное пространство составляло почти метр.
Евгений оглянулся и, подтягиваясь на скобах, поплыл по нему вперед, где метрах в пятнадцати в окружающем полумраке изумрудным светом сияло табло над лазом в отсек антенны. Сзади слышалось тяжелое дыхание наемников и металлическое позвякивание робота, цеплявшегося своими конечностями за скобы. От корпуса реактора сверху, кроме невидимой глазу радиации, тянуло удушающим жаром. От плит пола, за которыми (по крайней мере до тех пор, пока распахнуты плиты теплозащиты) на расстоянии вытянутой руки был вакуум, – мертвящим холодом. Зато воздух здесь казался куда более свежим, чем снаружи. Только объяснялась эта свежесть высоким уровнем ионизирующего излучения, что для здоровья крайне малополезно.
Вожделенный передний люк был уже совсем рядом, когда корпус парома дрогнул и откуда-то сзади раздался скрежет.
Евгений от неожиданности замер на месте. Скрежет повторился.
– Что это такое? – шепотом поинтересовался сзади командир наемников.
– Сложены радиаторы, – пояснил второй пилот, повернув к нему покрытое каплями пота лицо. – Закрыты плиты теплозащиты. А одной из них мешает ваш корабль! Плита закрывается, наезжает на ваш шлюз, сопротивление превышает предельно допустимое, и плита отъезжает обратно. Потом снова пробует закрыться, и все повторяется.
– Не обрежет? – раздался озабоченный шепот капитана Хендерсон.
Евгений отрицательно покачал головой.
– Плиты должны закрываться без всякого усилия. Если не поковыряться в механизме – не обрежет. Но сесть без закрытой плиты паром не сможет. В рубке наверняка сработала сигнализация.
– Закончив операцию, мы отстыкуем корабль, – пообещал Пол. – Продолжить движение. Не хватало еще здесь дозу получить…
…Азраку ничего объяснять не потребовалось. Он по одному жесту командира перевел имплантат в чрезвычайный режим, распахнул перед Ланиром люк в техническую зону и нырнул туда следом. Ланир поежился. Ощущение, словно у него сейчас не одно, а два тела, причем второе выполняет все его команды, пусть и с небольшой временной задержкой, было непередаваемым. Кроме того, имплантат брал на себя функции, обычно свойственные гиппокампу и мозолистому телу, создавая независимый контур обработки поступающей от органов чувств информации. Внешне это выражалось в резко повышающейся интуиции, когда обладатель имплантата начинал принимать решения на основе таких незначительных деталей, на которые без него никогда бы не обратил внимания.
О том, как нервные клетки у него в мозгу одна за другой отмирают, заживо поджариваемые СВЧ-импульсами, на которых между собой общались обладатели имплантатов, или просто деградируют от перегрузки, он предпочитал не думать.
Из надреакторного тамбура они проникли вниз через люк левого борта, хотя, судя по всему, корабль, который привез абордажную команду, пристыковался к ним справа. Кто-то из совершивших абордаж мог остаться в демпферном переходе охранять корабль, и лучше было атаковать его с неожиданной стороны. Опять же – если противник просчитал ситуацию на один шаг дальше Ланира и абордажники, вместо того чтобы лезть наверх, решили устроить засаду внизу, то неожиданное направление атаки должно было дать Ланиру с Азраком возможность отхода.