Игра на вес золота

Рашид положил трубку на рычаг аппарата и кивнул Гудкову:

– Можете выдвигаться. Помните о неукоснительном выполнении всех без исключения инструкций. Колонну поведёте по Старой Смоленской дороге, на шоссе Минск-Москва ни при каких обстоятельствах не соваться, оно перерезано немецкими танками в районе Ярцево, – Рашид Галиевич внимательно посмотрел на Гудкова. – Напоминаю – движение строго по графику, остановки делать только в установленных пунктах. Очерёдность машин в колонне по возможности не менять. Надеюсь, вы полностью отдаёте себе отчёт в том, что груз не должен попасть к немцам, независимо ни от каких обстоятельств? Вы – в замыкающей машине, капитан Пустовалов – в головной. Всё понятно? Вопросов нет? Тогда приступайте к выполнению, иначе, похоже, действительно будет поздно. И помните, контроль за ходом операции осуществляет нарком внутренних дел. Лично.

– Есть, приступить к выполнению задания! – Гудков бросил руку к фуражке, отдавая честь, с облегчением вздохнул и, несмотря на явную склонность к полноте, проворно выскочил из кабинета. Бегом пересёк большую приёмную и кубарем скатился на первый этаж, где в томительном ожидании курили бойцы и, отдав команду «По машинам!», выскочил на улицу.

…По обе стороны пустынной дороги тянулся бесконечный березняк. Колонна, беспрепятственно миновавшая пригороды Смоленска, начала движение в сторону Вязьмы. Пылившая впереди «тридцатьчетвёрка» угадывалась только по рёву мотора. Гудков, ехавший в замыкающей машине, по пояс высунулся из кабины, пристально вглядываясь в небо.

– Товарищ майор, вы бы сели в кабину. Если что, самолёты издалека услышим.

Гудков недовольно покосился на водителя, но сел нормально, откинулся на спинку сидения и даже постарался придать своей позе некоторую беззаботность, продолжая, впрочем, тревожно коситься на небо. Раньше он никогда не был трусом. Храбро сражался в гражданскую, рвался воевать в Испанию, и не его вина, что начальство решило оставить его в родном городе. Родина решила, что в своём кабинете он нужнее, чем в оливковых рощах Гренады, где сражался с фашистами и умирал братский испанский народ. Но в один роковой день всё изменилось. Тогда его, начальника городского угрозыска, арестовали по ужасному в своей нелепости обвинению в связи с английской разведкой. И потом уже ничто для него не имело значения – ни кошмар ночных допросов, ни издевательства молодых, не знающих жалости следователей, ни даже внезапное освобождение. Он сам каждой клеточкой своего организма чувствовал, что некий стержень внутри него сломался. Он продолжал ходить на работу, выезжать на задержания, подписывать уголовные дела, но это был уже совсем другой человек. Человек, который боялся. Боялся сделать что-то не так и вновь оказаться в сырых подвалах областного НКВД.

– А теперь на мою голову свалился ещё этот капитан из Москвы, – неприязненно подумал Гудков, – значит, мне по-прежнему не доверяют. – И он снова почувствовал, как неприятный холодок страха разрастается в груди.

Гудков опять тревожно посмотрел на небо. Высоко, среди лёгких перистых облаков, медленно ползли на запад три тяжёлых бомбардировщика ТБ. Вокруг них, то пчёлами взмывая вверх, то ястребами падая вниз, резвилась пара краснозвёздных истребителей сопровождения.

Внезапно совсем низко над дорогой, едва не задевая своими серебристыми брюхами брезентовые тенты автомашин, пронеслись два «Мессершмитта». Снова высунувшийся из кабины Гудков, казалось, даже разглядел бледное лицо немецкого лётчика. Через мгновение вражеские самолёты ушли уже далеко, но впереди было хорошо видно, как они заходят на вираж, набирая высоту и перестраиваясь для атаки. Майора прошиб холодный пот. Он сразу понял: пара заходов с воздуха – и от колонны ничего не останется. Однако с высоты, стремительно набирая скорость, наперерез им решительно шёл в бой советский истребитель. Строй немецких машин смешался, пара разошлась в стороны, пытаясь уйти от внезапной атаки. Но было поздно, из-под крыльев советской машины брызнули огнём пулемёты, один из немцев задымил и сразу, быстро теряя высоту, потянул в сторону леса. Второй немецкий самолёт свечой взмыл вверх, пытаясь сбросить с хвоста юркую краснозвёздную машину.

Громкий треск пулемёта впереди колонны отвлёк майора от воздушного боя. Машины одна за другой начали резко тормозить, останавливаясь и едва не налетая друг на друга. Гудков выскочил из кабины, но впереди, за плотной стеной пыли и дыма, уже ничего не было видно. Пробежав вперёд метров сто, он налетел на танкиста в чёрном комбинезоне без шлема, который, больно схватив майора за руку, столкнул его с обочины в кювет. Только теперь, когда глаза немного привыкли к едкому дыму, он понял, что произошло. Они всё же нарвались на невесть откуда взявшихся здесь немцев. «Тридцатьчетвёрка» уже вовсю чадила жирным чёрным дымом, но продолжала огрызаться короткими пулемётными очередями. Из-за грохота орудийного выстрела заложило уши, но Гудков, проследив за торопливыми жестами танкиста, увидел в поле несколько белых парашютных куполов, ещё не погашенных немецкими десантниками. Мгновенно оценив обстановку, майор, наклонившись вплотную к вихрастой голове танкиста и пытаясь перекричать грохот боя, громко приказал:

– Задержите их сколько сможете и отходите в лес!

Судя по тому, как энергично закивал головой танкист, смысл приказа до него дошёл, и Гудков, хлопнув его по плечу, бросился к грузовикам, сбившимся в нелепую кучу на самом виду у немецкого десанта. Несколько раз споткнувшись о растянувшуюся на дороге гусеницу «тридцатьчетвёрки», майор добежал до головной машины. По пути вспомнив, что километра за полтора до этого места они миновали вполне сносную грунтовую дорогу, уходившую влево от шоссе в лес, Гудков принял решение. План родился молниеносно. Другого выхода всё равно просто не было. Подбитая «тридцатьчетвёрка», намертво вставшая поперёк дороги, отрезала колонне путь вперёд. Отдав водителю «полуторки» приказ разворачиваться, он подхватил из кабины автомат и тут столкнулся с капитаном Пустоваловым.

– Занимай оборону, майор, я разверну колонну.

Гудков согласно кивнул в ответ и побежал собирать бойцов. Через несколько минут цепь из бойцов сопровождения заняла оборону.

Немцы, грамотно рассредоточившись по нескошенному полю, залегли и теперь вели прицельный огонь по автомашинам, которые, как неповоротливые черепахи, то сдавая назад, то подавая вперёд и явно мешая друг другу, никак не могли развернуться на узкой дороге.

Гудков краем глаза увидел, как немецкая пулемётная очередь угодила в деревянный борт одного из грузовиков, белоснежная надпись «Почта» брызнула щепками и мгновенно покрылась паутиной чёрных дырок. На обочине, регулируя движение автомашин, в полный рост, не обращая абсолютно никакого внимания на рой трассирующих пуль, шныряющих вокруг него, стоял капитан Пустовалов. Наконец, машинам удалось развернуться, и они помчались назад, к Смоленску. Немецкий десант, видя, что добыча уходит от него, перешёл в наступление. Однако в этот ответственный момент вновь проснулось орудие «тридцатьчетвёрки», и несколько артиллерийских выстрелов заставили немцев торопливо залечь. Минут через десять, окончательно убедившись, что колонна уже ушла на значительное расстояние, а значит, находится в относительной безопасности, Гудков дал команду отходить к лесу.

…Из шестнадцати бойцов сопровождения на лесной поляне удалось собрать всего одиннадцать человек. Последними подошли капитан Пустовалов и два танкиста, таща под руки своего раненного в ногу командира. Пока бойцы оказывали ему первую помощь, Гудков вместе с капитаном изучал карту местности. Лесная дорога, по которой должен был вывести автомашины старший инкассатор Иван Тимофеевич, давала небольшой крюк и километров через пять выходила к реке Вопь, к счастью, с обозначенным на карте мостом. По последним данным, полученным Гудковым ещё в Смоленске, в районе этого самого моста должны были находиться регулярные части 152 стрелковой дивизии. В общем, ситуация складывалась пока не совсем критическая. Напрямик, через лес, до означенного моста, судя по карте, было не более полутора километров.

…Из разведсводки № 53. Штаб Западного фронта. К 20.00 23.7 1941

Карта 100 000

…Первое. Противник в течение 22 и 23.7, напрягая основное усилие на Витебском и Смоленском направлениях, подтягивает силы с целью ликвидации нашей смоленской группировки…

…На Могилёвском направлении противник перешёл к активной обороне на р. Сож, одновременно продолжает окружать могилёвскую группировку…

Для организации противотанковых районов противник приспосабливает населённые пункты, леса, овраги, дефиле и гати.

…Третье. Витебское направление.

На Витебском направлении противник, основными силами ведя наступление в направлении Ярцево, успеха не имел. Одновременно подтягивает до двух пехотных дивизий в район Велиж, Кресты, Соловьёво с целью обеспечения прикрытия от флангового удара наших частей с севера.

По данным авиации, в период 6.00-17.00 23.7 отмечено движение колонн по шоссе Невель, Усвяты, Лопатино, Соловьёво, Велиж, Кресты, Ильино и подход колонны до батальона танков в район Духовщина.

Четвёртое. Смоленское направление.

На Смоленском направлении противник подтянул до трёх свежих дивизий (5 пехотная дивизия, дивизия СС и пехотная дивизия неустановленной нумерации) в район Каспля, Рудня, Комиссарово и до одной механизированной дивизии и танковой дивизии в район Ленино, Красное.

С утра 23.7 противник перешёл в наступление в общем направлении на Смоленск и несколько потеснил наши части на юго-восток от Рудни.

В районе Ельня, Казанка, Починок частями 17 и 18 танковых дивизий противник перешёл к частичной обороне с целью обеспечить сосредоточение имперской дивизии СС для последующего перехода в наступление на Смоленск, Дорогобуж.

В районе Коробкино, Рябцево (юго-восточнее Смоленска) продолжаются бои местного характера.

Действия группы Гудериана поддерживаются первым авиационным корпусом.

Вывод –

Противник в течение 21-23.7 на всём фронте ввёл до трёх-четырёх свежих дивизий и, производя перегруппировку войск на центральное направление, главное усилие направляет на ликвидацию смоленской группировки, ударом тремя дивизиями с запада на Смоленск, и одновременно пытается завершить окружение наших войск в районе Ярцево, обеспечивая главный удар в районе населённых пунктов Кресты, Ильино, Соловьёво…

Смоленск, июль 1941

Когда перед запылёнными стёклами санитарного поезда медленно проплыли дымящиеся руины совсем ещё недавно, всего какую-то неделю назад, белоснежного здания железнодорожного вокзала города Смоленска, Леночка не поверила своим глазам. Картина родного города изменилась до неузнаваемости. Всё пространство станции теперь было забито войсками. Впрочем, сейчас удивляться и смотреть по сторонам ей было решительно некогда. Поезд скрипнул буксами и остановился. Тотчас, уже с перрона, раздался громкий прокуренный голос начальника санитарного поезда, майора медицинской службы Песковской, уже вовсю распекавший начмеда Толоконникова.

– Тяжёлых – в третий и четвёртый вагоны! Где, чёрт его задери, начальник станции? – Песковская ловко поймала за рукав гимнастёрки подвернувшегося под руку пехотного лейтенанта. – Найдёшь начальника станции, пусть срочно организует погрузку продуктов и медикаментов в пятый вагон. Одна нога здесь, другая – тоже уже здесь. Всё понял? Тогда выполнять!

Лена торопливо накинула белый, ещё влажный после стирки халат и помчалась со всех ног на перрон. Она, как медсестра хирургического отделения должна была помочь при первичном распределении раненых. Выскочив из вагона, Леночка по привычке бросила быстрый и опасливый взгляд на небо. И тут же получила несильный шлепок пониже спины, придавший ей значительное ускорение. И уже на привокзальной площади, где был организован приёмно-распределительный пункт для прибывавших раненых, она услышала вдогонку голос Песковской: