Игра с джокером

– Вроде, верно, - говорит Палыч.
– Только откуда Букину было знать, что Васильич умрет? Его явно запугать хотели, а это и впрямь больше на братьев Сизовых похоже.

Я в разговор не вклиниваюсь, сижу, слушаю, на ус мотаю.

– А Букину и незачем было это знать!
– заводится Лексеич.
– Ему надо было, чтобы на время Васильич в семейных неприятностях завяз, не вылезал из больницы от жены и дочери, а он бы тем временем нас в бараний рог скрутил и провел бы через нас всякие документы на избавление от налогов, потому что его продукцией военные ветераны торгуют! Когда Васильич к делам вернулся бы, он бы уже ничего изменить не смог! А что помер, так ещё лучше - вообще на дороге не стоит! А "крыша" директорская, она, я тебе скажу, вполне на такой бандитизм способна!

– Тише, тише!
– говорю я, а сам разливаю ещё по трети стаканчика. Неровён час, у кого-нибудь из вас сердце прихватит. Мы ж теперь не те орлы, что прежде, инвалидная команда мы, какую поискать! Давайте выпьем, и объясните мне толком, что это за "крыша" такая у директора Букина, которая на бандитизм способна.

Мы выпили, и Палыч объясняет:

– У них все официально, они профсоюзом работников грузовой пристани называются. Только почему-то эти работнички тюков на баржи не таскают, как грузчикам положено, а на иномарках разъезжают!

– Так куда же, говорю, милиция смотрит?

– На милицию грешить трудно, - вздыхает Лексеич.
– И майор Наумкин нормальный мужик, и все остальные, и оперативники, и участковые. Хорошие ребята, не продажные. Это я точно тебе скажу. Но и опыта у многих нету, и мало их, и ведь за одни иномарки не арестуешь, доказательства нужны, а с доказательствами туго. Народ знает, что для себя безопасней с милицией не связываться, и из свидетелей лишнего слова не вытянешь. С кем могут - с тем разбираются, но это больше по мелочи выходит. Говорят, майор даже в область писал, чтобы направили к нам на время хорошую следственную бригаду со всеми полномочиями, да подкрепление к ней, но куда там! В области точно так же рук не хватает.

– А какое они себе здание под "профком" заняли!
– говорил Палыч, имея в виду тех бандюг, что, оказывается, при директоре Букине навроде личной охраны.
– Трехэтажный дом, весь в евроремонте, тоже по Двадцатипятилетия Октября, немного директорских хором не доходя. А по документам все правильно. Милиция проверяла, и все ведомости сходятся, что это они грузчиками заработали, работая день и ночь, с доплатами за особо ценные и хрупкие грузы, и имеют право на заработанные деньги здание родного профсоюза отремонтировать! Тьфу!

– И смех, и грех!
– поддерживает Лексеич.
– А ведь не подкопаешься!..

Кое-что мне ясным становится, и я спрашиваю:

– А эти Сизовы, они, небось, тоже в хоромах живут?

– Нет, - отвечают мне, - эти держатся от глаз подальше, на самой окраине, где уже город кончается и сразу село Плес начинается. Дом, похоже, большой и справный, правда, за глухим высоким забором его не очень разглядишь. Забор этот ещё их отец ставил, который был ещё тот живоглот. А что там, внутри - может, хоромы царские, отделанные золотом, а может, грязь и убожество - никто не знает. Правда, известно, что они и всю сантехнику итальянскую закупали, и две ванны, и два унитаза... Так что, надо полагать, у них со всеми удобствами сделано. И ещё они соседний дом прикупили, где семья местных пьянчуг жила - дали пьянчугам какие-то деньги, те и отвалили невесть куда, подписав все бумаги. Но они этот дом ещё не начинали ремонтировать, так и стоит пока пустой развалюхой. Правда, бахвалились, что скоро они и его в полный порядок приведут, и ещё крытым коридором с прежним домом соединят...

Я слушаю и киваю. Что ж, все, что мне надо, я узнал. Подробности потом подсобрать можно. И заговорили мы о том, как похороны организовывать, как дальше по жизни Анастасии и Валентине помочь... Потом ушли мои гости, заторопившись: мол, они тут со мной прохлаждаются, а Захарыч один торгует, не надо бы оставлять его в такой день, да ещё машина с товаром прийти должна... Я их проводил и опять уборкой помещений занялся.

Часа два провозился, понял, что надо передохнуть. Квартира начинала пристойный вид обретать. Я бульонные кубики в кухонном шкафу нашел, сделал себе кружку бульона, и значит, бульоном с хлебушком пообедал. Аппетита особого у меня так и не было - да я ж говорю вам, на пенсии привык. А вот ещё рюмку водки выпил. Потом лег на диванчик, пистолет под подушку, уставился в потолок, думаю. Думаю, как мне половчее к моему хищному зверью подобраться. Плохо, что снег, а у меня походка слишком узнаваемая, как найдут отпечатки хромого, так быстро меня могут выследить. Ну, тут у меня кой-какие идейки зреют. А еще, думаю, к Сизовым надо со стороны этого заброшенного дома подбираться, который они у пьянчуг купили. Может, засесть в доме, и ждать... Иначе к ним никак не подойти. И еще, думаю, надо мне принимать предложение этого директора Букина, который, видишь ты, каким фруктом оказался. Спасибо, просветили... А мог бы ведь и сам сразу сообразить, ведь не очень-то складно он пел про то, зачем ему сотрудничество с военным инвалидом нужно. Ладно, и на старуху бывает проруха. А вот если я последним олухом прикинусь и поближе к нему окажусь неужели я не узнаю, виноват он в смерти Васильича или нет? Уж где-нибудь что-нибудь подслушаю или кого-нибудь из его бандюг на разговор раскручу...

Думал я так, думал, варианты просчитывал - и задремал. Проснулся - уже темно за окнами. Я чайку попил, нашел, где у Васильича инструмент хранится, и стал поломанную мебель ремонтировать. Где гвоздиком, где шурупом... Так здорово стол восстановил и два стула, что почти незаметно сделалось, будто их расшибали. За сервант взялся... И вот сижу я, где надо, молотком постукиваю, где надо, отвертку беру, или рубанок, или пилу - и тут звонок в дверь. Далеко за семь вечера уже было. Я опять пистолет за пояс, подхожу к двери, спрашиваю:

– Кто там?

– Откройте, - говорят, - милиция.

Я весь похолодел - неужели меня так быстро вычислили? Нет, невозможно это, и несправедливо, ведь я ещё за Васильича рассчитаться не успел! Открываю дверь - там стоит немолодой майор. Сам Наумкин, понимаю я, местный начальник.

– Здравствуйте, - говорит он.
– Знаю, что вас зовут Михаил Григорьевич Соловьев. Мне надо вас как свидетеля опросить, это во-первых, а во-вторых, спросить, нашли вы паспорт или нет. Я от врача знаю, что никак и нигде его найти не могли.

– Верно, до сих пор не нашелся, - отвечаю.
– А что?

Он замялся на секунду, потом поглядел на меня и решил все-таки сказать.

– Да видите ли... Несколько дней назад паспорт Пигарева в Москве всплыл. И совсем другой человек им пользовался."

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Первое соображение, - сказал Игорь, когда партнеры переварили услышанную от Федора информацию, - что из-за убийства Олега Сизова сорвалась передача денег преступникам. Он выезжал вчера поздно вечером, говоришь? Скажем, около одиннадцати...

– Даже пораньше, - уточнил Федор.
– В районе девяти вечера его хлопнули.

– Тем более, - кивнул Игорь.
– То есть, у него четырнадцать часов, чтобы оказаться в нужном месте Горьковского шоссе. Вполне можно проехать такое расстояние... Это ж сколько, порядка тысячи километров получается?

– Малость поболее, - сказал Федор.
– И даже не очень малость.

– Все равно, - Игорь нахмурился, прикидывая.
– Я знал человека, который на пари проехал за семь часов от Москвы до Вильнюса, а это расстояние немногим меньше, так?

– На запад дороги всегда были шире и лучше, - заметил Андрей.

– Конечно, - признал Игорь.
– Но на хорошей мощной машине, по накатанному маршруту вполне можно уложиться в срок, и с неплохим запасом. Какая машина была у этого Сизова?
– спросил он у Федора.

– "Форд", - ответил тот.
– Хоть и не новый, но мощный, в отличном состоянии.

Разумеется, такие подробности Федор выяснил сразу же.

– Тем более, - сказал Игорь.
– У преступников организация хорошая, и все рассчитано буквально по минутам. Однако этот Сизов так и не выехал - и некому было деньги забирать.