Игра с мечтой
Шрифт:
Так вот, в первом классе я была самая мелкая в прямом смысле. Младшая и очень маленькая. Форм такого размера в магазинах просто не было. В итоге, мне её шили.
А потом мама взяла это за правило – не покупать нам с сестрой форму, а шить. Всегда! Моей маме хотелось, чтобы мы выглядели красивыми девочками. Готовые формы этому не способствовали. Моя первая школа была лояльна к подобным проявлениям индивидуальности. Преподавательский состав блистал не только интеллектом. Уроки учителей были такими же яркими, интересными и запоминающимися, как и их одежда, тоже сшитая на заказ или купленная явно не в залах государственных универмагов, а добытая там же, но «с черного хода». Опять-таки и ученицами мы были с сестрой выдающимися. Что-то сходило с рук и поэтому тоже. В пост перестроечное время эта школа сразу стала лицеем,
Хотя, что касалось моей прически, то тут возмущались учителя всех четырех школ, и началось всё именно в первой. Ведь в начальной школе мои волосы были гладкие и блестящие, как отутюженные. А потом началась игра гормонов. С четвертого класса вдруг волосы пошли волнами, чтобы к пятому стать, как у настоящей африканки. Мелкие темные кольца в виде негритянской шапки. На улице прохожие меня называли «Бони М». В пионерский стандарт этот образ точно вписывался плохо. К тому же это время совпало с новым витком моды на химическую завивку. Именно поэтому моих родителей вызвали хотя бы по разу в каждую из школ, чтобы уточнить, как это девочке разрешают делать «химию». Родителям приходилось давать подробные объяснения о таком отступлении от правил.
Школьные принадлежности тоже были «не в струю». В то время, когда девяносто пять процентов соотечественников путешествовали внутри страны, мои мама и папа умудрялись на своих работах раздобыть путевки и разрешения для выезда в зарубежные, пусть и социалистические страны. Работали они в специализированных клиниках города. Кстати, ни я, ни сестра по их стопам не пошли. Врачами не стали, хотя и бабушка с дедушкой тоже были в этой профессии. Врачами родители были хорошими, да и с редкой тогда специализацией. Помогали успешно многим, как обычным людям, так и высоко поставленным лицам города и края. Поэтому выезжать им разрешали. Благодаря таким поездкам мои ластики, карандаши, ручки и пеналы были не стандартными, как у большинства, а блестящими и ярких цветов.
И вот такая неординарная ученица с копной негритянских волос, в кримпленовой форме и фартуке с оборками («Это очень женственно выглядит» – любовалась, глядя на меня, моя мама) появилась в полусельской школе на самой окраине города.
Дети нуждаются в лидерах. Я всегда пыталась держаться в тени, склонности к власти и лидерству у меня точно никогда не наблюдалось. Они подразумевают ответственность за других. Я же однозначно знала, что на собственные силы, знания и характер рассчитывать могу, а вот как поведут себя другие – это непредсказуемо. К тому же это подразумевало выполнение дополнительных обязанностей, на которые мне совсем не хотелось тратить своё личное свободное время: я любила читать, гулять, смотреть телевизор и ходить к подружкам в гости. Когда проходили коллективные выборы на любые руководящие позиции в классе или школе, я старательно уклонялась. Следуя неправильной логике учителей, которые считали автоматически всех отличников активистами, это было довольно сложно, но у меня успешно и долго получалось. И все же неформальным лидером я получалась сама собой.
Объективно говоря, проблем с одноклассниками у меня не было. Противной я точно не была. Прекрасно уживалась как с мальчиками, так и с девочками, несмотря на то, что оттягивала всегда на себя львиную долю внимания первых. Училась прекрасно, списывать всегда давала. То есть такой милый «ботан».
Но учителя в новой школе меня невзлюбили. Я это чувствовала, и в школу по утрам хотелось идти с каждым днем все меньше, хотя такого со мной не происходило до сих пор никогда. Четверка по предмету «труд» в конце четверти за то, что я плохо умела рубить топором и связывать из проса, растущего здесь же, на школьном участке, веники, потрясла мою маму. Когда она вернулась с родительского собрания, где ей было сказано, что и мои пятерки по геометрии и истории натянуты (а это были предметы, по которым все предыдущие годы я всегда была одной из лучших в классе), было принято решение найти возможность и перевести меня в другую школу. Ту, которая находилась значительно ближе к дому, и куда ходило большинство ребят из нашей новостройки.
Изначально нам было сказано, что она переполнена и в шестых классах нет мест. Однако, мама
подключила папу, и он, как и все его коллеги, устроившие туда детей, нашел личный контакт в управлении школы, и меня туда всё же приняли. Итак, это была третья школа в моем послужном списке. В классе я стала сорок второй ученицей.В эту школу можно было очень быстро доехать на автобусе или идти пешком минут двадцать пять. Утром, чтобы не опоздать, мы всей веселой толпой набивались в автобус, а домой, как правило, той же толпой возвращались пешком.
«Мочалка!» – часто звучало мне вслед. Таким прозвищем меня немедленно окрестил один из старшеклассников, и некоторый другие охотно вторили ему. Благодаря чудо-волосам меня невозможно было не заметить. Ну, а в букете со всем, о чем я писала раньше (формы, каблуки, «дипломат» вместо портфеля и т.п.) я набирала популярность с бешеной скоростью, как среди мальчиков, так и среди девочек. В классе была борьба, кто будет моей подружкой, а среди старшеклассниц я вызывала нездоровую зависть.
Прозвище на моей популярности никак не отражалось. Наоборот! Такой востребованности, как тогда – в той, школе, в том дворе, в том возрасте – с одиннадцати до четырнадцати лет – больше не было никогда. Но лично меня прозвище бесило. Та часть старшеклассниц, которая лишилась из-за меня внимания парней, особенно усердствовала на переменах: «О, Мочалка идёт!» При этом я не проявляла никакой активности, чтобы получить это мужское внимание. Хотя кокетство тогда уже проснулось, и мне нравилось быть милой в глазах всех подряд, я никого из себя «не строила». Существовали тогда такие выражения «строить из себя», «выделываться». Нет, все было безобидно. Просто кожа свежая и чистая, длинные ресницы слегка загибались, зубы по меркам СССР почти идеально ровные, уж верхний ряд точно. Да, фигура начинала оформляться во что-то привлекательное, ну, по крайней мере, без кривых ног и с тонкой талией. Хохотать любила куда больше, чем ныть или ворчать. А что такое зависть или ревность, вообще не ведала, не знала. Ну, ревность, быть может, совсем чуть-чуть. Очень уверенная в себе особа тинэйджерского возраста.
Как следствие, по пути в школу или из нее, на переменах в школе, гуляя во дворе, я никогда не была одна. Тут же кто-то приобщался к юной красотке (таковой я уверенно считала себя ещё лет десять). Несмотря на то, что мои лучшие подруги всегда были действительными красавицами, к тому же ничуть не глупее, а чаще и способнее меня, и я полностью отдавала себе в этом отчет, комплексов не возникало. А вот лет после двадцати вдруг (точнее совсем не вдруг!) произошла метаморфоза, но об этом потом.
И именно эти ревность и зависть в глазах старших девчонок заставили меня относиться негативно к прозвищу и их комментариям. «Надоело, достали!» – в какой-то момент решила я. Последовав не самому мудрому совету своих поклонников, по совместительству одноклассников этих девочек, я отправила барышень, фигурально здесь выражаясь, так далеко, насколько позволяет родная русская речь, которой обучают не в школе, а на улице. После такого неожиданного и дерзкого ответа воцарилось молчание. Все преследования-приставания прекратились. Но то, каким молчание было недобрым, я в полной мере прочувствовала следующим летом. Как-нибудь вернусь к этому моменту.
Школьная и дворовая жизнь текла своим чередом. В этой школе я опять мгновенно стала отличницей. Учителя меня любили: прилежная, аккуратная, неконфликтная, с прекрасно поставленной речью и великолепной памятью. Во дворе я была совсем не заунывной. Сюда, в этот большой двор новенькой кирпичной девятиэтажки, стекались разные мальчишки: начиная от коренных резидентов, то есть живущих в доме тинэйджеров, и заканчивая приходящими из близлежащих домов. Почти все мы были из одной школы. В общем, к вечеру ребята заполняли все скамейки нашего двора. Да! Именно мальчишки, девочек посторонних как-то не было.
Без «звёзд» среди мальчиков тоже не обошлось. Кто звезду делает звездой? Конечно, поклонники. В данном случае, поклонницы. Такой звездой стал десятиклассник (на тот момент это был заключительный класс средней школы) с именем Раф. Думаю, никаких сомнений нет даже сейчас, что само имя уже претендовало на звёздность!
Со мной всё произошло следующим образом.
– Лана? – он вставил ногу в створки лифта, и я не могла их закрыть и уехать на свой шестой этаж.
– Пусти! Мне надо домой.