Игра с огнем

— Так лучше? — прошептал он; его дыхание приятно щекотало кожу у соска, который он с легкой небрежностью ласкал языком.

— Незначительно, — дипломатично солгала она.

— Можешь оценить разницу? Я знаю, как ты ценишь точность во всем.

И с этими словами он поочередно нежно поцеловал каждый сосок, затем, обхватывая их губами, начал с силой посасывать и вдруг, притянув ее к себе, стал покусывать их. Она вздрогнула всем телом и застонала. Айвстон подхватил ее под ребра и заставил выпрямиться.

— Что скажешь, Пен? Нужна ли тебе темнота, или ты предпочитаешь сгореть при солнечном свете, что жарче любого пламени?

— Я думаю, лорд Айвстон, — сказала она, — это зависит от того, у кого в руках факел.

— И кто владеет факелом, который сжигает тебя?

Пенелопа не могла видеть его лица, но знала, точно знала, что он смотрит на нее и в ожидании ответа пламенеет от страсти, как тысяча солнц, которые зажигают его глаза синим огнем.

Она резко сорвала повязку и опустила руку, так что концы ее беспорядочно свернулись на полу, и посмотрела ему прямо в глаза. Он стоял перед ней на коленях, глядя вверх, на ее бесстыдно обнаженную грудь, ища ответа в беззащитном взгляде черных глаз.

— Лорд Айвстон, — тихо сказала она, падая перед ним на колени. — Лорд Айвстон, — эхом прозвучал ее шепот.

Он обхватил ее руками и, приподняв подол платья, прикрыл им спину, нежно осыпая поцелуями макушку, щеки, губы.

— Кажется, я люблю тебя? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

— Да, Пен, — пробормотал он, скрепляя поцелуем эту истину.

— И как давно я люблю тебя, Айвстон?

— Ты полюбила меня с первого поцелуя, Пенелопа, равно как и я тебя.

— Я никогда не думала, что такое возможно, — сказала она, обхватив его руками и спрятав голову на широкой груди. — Ты ведь женишься на мне, да? Я погубила свою честь.

— Я женился бы на тебе в любом случае, Пен, независимо от того, погублена твоя честь или нет.

— Правда? Честно говоря, у меня были сомнения, Айвстон, но сейчас я лучше помолчу, чтобы все не испортить.

— Я очень это ценю, Пен, честно.

Они долго стояли на коленях, прижавшись друг к другу, пока свет за окном постепенно приобретал серовато-лиловый оттенок, а прекрасные розы тускнели в сгущающихся сумерках.

— Айвстон…

— Да?

— Теперь, когда я так низко пала, не хочешь ли ты пойти до конца?

Айвстон немного отстранился и внимательно посмотрел на нее, затем встал и, предложив ей руку, помог подняться и одеться. Когда одежда была в полном порядке, он встал к Пенелопе спиной.

— Нет, не хочу.

Это был странный ответ для мужчины.

— Мне больше нечего терять. К чему эти сантименты?

— Сантименты? — сказал Айвстон, оборачиваясь к ней лицом с выражением испуга.

— Иначе и не скажешь. У меня есть определенные потребности, Айвстон. Полагаю, как мой будущий муж, ты имеешь полное право их удовлетворить. И потом, как мне показалось, ты тоже этого хотел.

— Я удовлетворю все твои потребности с радостью. Но только когда действительно стану твоим мужем.

Какой же он все-таки педант, если посмотреть правде в глаза. Она и подумать не могла, что мужчина, который совсем недавно завязал ей глаза своим галстуком и раздел до пояса, мог в одночасье так измениться, превратившись в щепетильного ханжу, когда они уже все выяснили. Такому непостоянному джентльмену нельзя доверять, это же очевидно. Будь у него такая возможность, он смог бы ускользнуть. Ведь два дня назад он еще не любил ее. Должно быть, он, как цепная обезьянка, легкомысленно порхает от одной влюбленности к другой.

Но Пенелопа не позволит ему сбежать сейчас, сейчас, когда она поняла, что любит его. Пенелопа прекрасно знала себя, знала, что она из тех людей, которым не так легко полюбить. Да, Айвстон — ее судьба. Теперь она должна была удостовериться, что предназначена для Айвстона.

Оставалось только одно. Соблазнить его и довести дело до конца. Он будет ей только благодарен, в этом она не сомневалась.

— Послушай, Айвстон, — сказала она, решительно направляясь к нему. Должно быть, что-то особенное было в ее взгляде, ибо он начал пятиться от нее. Но ее это мало волновало. За его спиной были окна. Куда он денется? — Чего ты боишься? Я хочу лишь поцеловать тебя.

— Пенелопа, — сказал он, пытаясь казаться строгим. Бедный Айвстон, как он старался.

— Да?

— Мы должны пойти к твоему отцу.

— Мы обязательно это сделаем.

Она пробиралась к нему между розовыми кустами, а несчастный Айвстон продолжал пятиться назад. Споткнувшись, он опрокинул несколько горшков, и розы безмолвно распростерлись на каменном полу. Ее прекрасная оранжерея, призванная помочь ей обрести мужа, рушилась на глазах и с каждой минутой грозила превратиться в руины. Но это того стоило.

— А вдруг у твоего отца на тебя другие планы и он откажет мне? — предположил Айвстон. Она смотрела в его глаза, в эти яркие голубые глаза, в которых отражался свет, падавший из холла через стеклянные двери. Он выглядел таким встревоженным и милым. Ему было о чем тревожиться.

— Он не станет возражать, — ответила она. — Кто откажется выдать свою дочь за тебя? Ведь ты — наследник титула Хайдов.

— Ты не хотела меня.

— А теперь хочу, — сказала она смеясь.

— Ты считала меня странным. И не отрицай.

— Я и не собираюсь. Ничего удивительного, что человека считают странным, если он ведет себя не совсем обычно. Как, например, сейчас, Айвстон. Неужели мне придется силой сорвать сюртук с твоего прекрасного тела?

Айвстон остановился. Путь ему преградило окно, за которым сгустились сумерки, лишь свет из дома, стоявшего на другой стороне улицы, ложился золотистыми прямоугольниками на каменный пол. Путь к отступлению был отрезан, и ему некуда было идти. Только в ее объятия.

— Ты не можешь. Как ты собираешься объяснить это своему отцу?

— Я скажу, — она обхватила его руками и принялась целовать в шею, — что ты был настолько ослеплен любовью, что не смог устоять и лишил меня чести, а я, сопротивляясь, порвала твой сюртук.

— Интересное изложение событий. Очень изобретательно, — сказал он, покрывая поцелуями ее лицо, скользя руками по спине.

— Он же мой отец. Как я могу сказать ему правду?

— А в чем правда?

— Правда в том, что я соблазнила и лишила чести тебя, Айвстон. Неужели непонятно?

С этими словами она сорвала с него сюртук. Даже шипы прекрасных роз не могли бы справиться лучше.