Игра с огнем

Один из обитателей обезьянника, смазливый паренек с длинной, щегольски-выкрашенной перьями челкой, воодушевился, манерно повел плечиками и игриво заулыбался. Марк попятился и сел возле хмурого южанина в адидасовской футболке и спортивных штанах с лампасами.

– Тебя как зовут? – пропел паренек, подбираясь к Марку.

– Пащел вон! – цыкнул южанин, и тот шарахнулся к противоположной стене, обиженно пропищав: «Грубиян…»

– Слущай, дарагой, ты масквич? – горячим полушепотом спросил кавказец.

– Из Подмосковья.

– Харащо. А праписаться к тэбэ нэлзя? Я дэнэг дам, слущай…

С давних пор слово «прописка» и все возможные его производные вызывали у Марка устойчивое отвращение. Он покачал головой.

Тем временем киношный капитан, связавшись по телефону с некой Танюшей и полюбезничав с ней минут пять, попросил поглядеть, что у них есть на Ладынина Марка Ивановича… «Ни хрена себе…» – сказал он, изумленно присвистнув и, повесив трубку, высунулся наполовину из-за перегородки, как карточный валет:

– Эй, Ладынин, – крикнул он, разгадывая Марка, как редкого зверя в зоопарке, – это ты все двадцать отмотал?

– Двадцать один.

Капитан хмыкнул и спрятался обратно. На смену ему вылезли те двое, из уазика, уже без автомата, но с пивом, рыбой и гамбургером.

– Слющай, дарагой, – покачал головой кавказец, и в его глубоко запрятанных в кожные складки глазках заблестели болотные огоньки. – Ты за убийства сидэл, да?

Марк промолчал.

– Майор! – звонко завопил вдруг набриолиненный парнишка-задержанный, бросаясь на решетку. – Майор! Командир! Ребята! Выпустит меня! Я больше не буду! Я домой хочу! – его длинная челка висела между глаз печальной плетью.

– Кончай орать, – снова высунулся киношный капитан. – Я не майор, сколько можно повторять, придурок? Вот и надо было дома сидеть, а не приставать к мужикам у кабака. Коз-зел… – добавил он с невыразимым презрением, убираясь обратно за перегородку.

– Да че ты боишься! – ухмыльнулся тот, что из уазика. – Он педиков не трогает. Эй, Ладынин, скажи ему, что ты педиков не трогаешь, а то это чмо всю ночь будет вопить.

– Я вообще никого не трогаю, – хмуро сказал Марк.

– Слющай, дарагой, – снова зашептал кавказец в самое ухо Марку. – Работа есть адна. Разабрацца нада кое с кем, а? Харащо заплачу.

– Нет! – не выдержав, сорвался Марк.

– А ну хватит там, – скучно прочавкал бывший автоматчик. – А то ща как дам…

– Послушайте, – проговорил Марк, – я ничего не сделал, черт возьми. И даже не приставал к мужчинам у кабака.

Из-за перегородки донеслось ржание и фырканье. Кто-то сказал:

– Еще юморит! Правда, пусть валит. Сдвинутых нам не хватало. Что тут, Кащенко?

В проеме нарисовался красивый капитан, уже целиком.

– Ладынин, личность твою может кто подтвердить? Ну, хотя бы эта, как ее… – он протянулся за клочком бумаги. – Анна.

Марк молчал. Хмель постепенно проходил, оставляя тягостный удар угрюмых размышлений. Что у них общего с этой девочкой – одиночество?

«Если тебе понадобится помощь друга… «Нет, не стоит втягивать ее…

– Ну, – нетерпеливо сказал капитан, – звонить девке-то?

– Не смейте ее так называть. Она вам не девка, – я нажимом произнес Марк.

– Ишь ты! Прищурился капитан, усмехаясь. – Тебя в дурдоме так разговаривать научили? Ну-ка, Коль, звякни по номерочку. Очень интересно взглянуть на эту Анку…

Анна вернулась в свой однокомнатный бардак. Спать не хотелось. Хотелось увидеть Марка. Как некогда – Григория. Или даже сильнее. И это было так же глупо, как все, что она делала и чувствовала до сих пор. «Почему нельзя купить себе немножко мозгов? Странно, что можно учиться на „отлично“ и быть непроходимой дурой… Жаль, что не изобрели еще такого специального льда, который можно было бы положить на колотящееся сердце, чтобы стать холодной и спокойной, как Александра…»

Зазвонил телефон. Трезвонил долго. Нудно. Настырно. Анна глядела на серую трубку и медлила, оттого что это, скорее всего, мать и, слушая ее, Анна снова и снова будет убеждаться в том, что она – бывшая Марианна – неблагодарное ничтожество…

– Алло? Да, я. Что? Где? Что он натворил?! Да, я сейчас приеду…

«Какого черта я должна торопиться? Пусть посидит, подумает… Будет знать, как со мной разговаривать…» – говорила сидевшая внутри оскорбленная девушка, униженно плакавшая на руле дорогого автомобиля. А другая, тем временем, сбегала по полутёмной лестнице, теряя хрустальные башмачки…

Она вошла, заполнив тусклое пространство мягким сияющим светом и неестественно-приторным запахом… Плечи намеренно прямы, подбородок вызывающе вздернут. Вычурное платье, тяжеловесный блеск камней и желтого металла… Но все же это была она, девочка из его цветочных снов…

Ее экипировка подействовала на сотрудников отделения, как генеральский мундир. Киношный капитан, обаятельно улыбаясь, рассыпаясь в любезностях, отпер решетку.

– Ты похожа на ангела, сошедшего с небес, маленькая хозяйка жизни, – продекламировал Марк.

Ее глаза округлились. Она склонила голову к плечу, вновь делаясь похожей на цветок.

– Ты что, пил?

– Пил, – с достоинством подтвердил Марк. – Бренди. В одном уютном кабачке.

– Хорошо, – проговорила она тихо. – Я отвезу тебя домой. Пошли.

– Нет, Коль, ты глянь! – Воскликнул, прильнув к окну, один из «автоматчиков». – Какая тачка у этой засранки! Видали, кого богатые девочки любят? Неделя, как отчалил, и – ты посмотри! Бляха-муха! Тоже что ль сесть?

– У тебя красивая машина, – сказал Марк.

– Тебе же нельзя пить…

– Теперь можно. «Домой»… Какое сладостное слово! Добро пожаловать в семейный склеп!

– Ты хотел меня видеть?

– Просто мне было интересно, как живет одна из самых выгодных в мире невест…

Ее губы задрожали.

– Зачем ты причиняешь мне боль? – тихо вымолвила Анна.

– Прости… – он отчаянно впился ногтями в ладони. – Я сам не знаю… Я только хотел сказать тебе…

– Что?

– Ничего… – он рванул себя за ворот рубашки. Ночное солнце накопило в кожаном салоне красного автомонстра столько электричества, что чиркни спичкой – неминуемо вспыхнул бы пожар.

«Зачем я столько выпил?» Жара просочилась внутрь тела и разгоралась медленным губительным пламенем.

– Приехали.