Игра с опасной бритвой

Шаг. Еще один.

Вот это проклятое кошачье окно. Ах, если бы оно было большим, чтобы через него можно было пролезть.

«Мухи. – Кристина услышала их назойливое гудение и увидела рой. – Почему столько мух?»

Она наклонилась.

Что-то лежало под ногами. Большое, мягкое.

Кристина посмотрела.

Еще и еще. Плохо видно из-за этой проклятой темноты. И она не может рассмотреть. А мухи могут. Они видят, прекрасно ориентируясь в темноте, и летят туда, вниз, на это большое и мягкое.

«Да что же это там?» Кристина наклонилась еще ниже, глянула и увидела Жанку.

Жанка лежала, прислонившись спиной к заплесневелой стене фундамента, неестественно запрокинув голову.

Мухи с отвратительным жужжанием вгрызались в окровавленную рану на горле.

А рядом еще трупы.

Кристина увидела труп бородатого мужчины и рядом с ним труп старухи. Были и еще трупы, но Кристина не стала рассматривать их. Было противно и страшно вот так оказаться среди них.

Так вот откуда шел этот отвратительный запах. От разлагающихся тел. И где-то тут среди этого трупного месива – Олеська. Ее Олеська.

Кристина почувствовала, что больше не может сдерживать тошнотворную горечь. Надо обязательно избавиться от нее, иначе пропитается все тело.

Она раскрыла рот, испытывая необыкновенное облегчение.

Он услышал, остановился прямо над ней.

– Ах вот ты где, моя милая, – с издевательским смешком проговорил он. – Глупышка. Ты решила поиграть со мной в прятки? В темноте подвала? Ну что ж, давай. Я согласен. Только на условии: проигравший умирает.

«Дурак! Бешеный маньяк! Психопат!» Все это Кристине захотелось крикнуть ему.

– Кристина? – позвал он и тут же спросил: – Скажи, ты согласна умереть? Ты – жопастая, сисястая телка. И уже никто, слышишь, никто не потрахает тебя. Отвечай мне, сучка! – закричал он истерическим голосом и выбежал в коридор.

И Кристина поняла, что сейчас он будет здесь.

«Ну все». – Она мысленно простилась с белым светом. Никогда не думала о смерти, жизнь казалась вечной. Но сейчас она кончится.

Она услышала его быстрые шаги по дощатому полу коридора и ноющий, похожий на плач звук проржавевших петель на низкой подпольной двери.

И вот он уже медленно, шаг за шагом, входит в темноту к ней. Достает из кармана зажигалку.

Вспыхивает маленький слабеющий огонек. Горит еле-еле. Но даже его достаточно, чтобы разглядеть в его правой руке опасную бритву.

Все внутри у Кристины похолодело. Теперь дело за малым. Сейчас он увидит ее, подойдет и этой опасной бритвой…

В зажигалке кончается газ. Огонек уже горит так слабо, что ничего невозможно разглядеть.

Он страшно выругался от злости, бросил зажигалку в темноту и тут же рассмеялся как ненормальный. Хотя почему – как? Он – псих, и жаль, что такие, как он, могут ходить по земле. А как искусно он оплел ее, представляясь театральным художником.

– Ладно, Кристина. Так даже лучше. Романтичней. Правда? Почему ты молчишь? Игра со смертью в темноте. Кристина, ты хочешь поиграть в такую игру? Где ты, моя девочка? Отзовись! Я ведь знаю, что ты здесь. Забилась как мышка в уголок? – Он медленно пошел, рассекая острой бритвой темноту. Оборачивался то в одну, то в другую сторону. Бил наугад. Знал, ей некуда деться из этого злосчастного подвала. И смеялся. Уверен был, что скоро глаза привыкнут к темноте и он обязательно отыщет ее.

Кристина чувствовала его.

Проклятые мухи мешали услышать его шаги.

Но она чувствовала его приближение. Вот он совсем рядом. Ей даже казалось, она слышала тот едва уловимый звук, при котором бритва рассекала пространство рядом с ней.

Кристина опустилась на земляной пол и только убрала голову, как в воздухе, совсем рядом, что-то просвистело.

Она поняла, что.

Глава 17

Первый раз Валерка Безруков попробовал женщину, когда ему было уже девятнадцать лет.

Тихий, скромный паренек с румянцем на щеках, он всегда отличался от сверстников нерешительностью.

Девчонки таких не любили. Старались на тихоню не обращать внимания, даже сторонились его. И Валерка не мог похвастаться любовными успехами.

Если приятели заводили разговор, кто с какой девчонкой переспал, Валерка молчал. И только по ночам, во снах, испытывал сладостные ощущения, перенося их потом на бумагу.

Рисовал он здорово. И рисунки обнаженных девушек в самых невероятных позах дарил приятелям. Причем выполнено это было на уровне первоклассного портрета.

Тот злосчастный день он запомнил на всю жизнь. Был праздник – второе мая, на улицах веселье. И они с друзьями отмечали праздник. Пили вино, водку.

А вечером он, пьяный, шел домой из парка и случайно встретил знакомую. Когда-то учились с ней в одной школе, но потом она переехала в другой район, как оказалось, уже выскочила замуж и родила ребенка.

Валерка даже знал ее мужа. Так, ничего особенного, парень как парень. А вот жена у него – красавица. Она всегда была хороша собой, а после замужества и родов просто расцвела. Стройная девушка с огненно-рыжими волосами и карими обжигающими глазами.

«И почему такая девчонка досталась не мне, а какому-то козлу?» – подумал Валерка, и, когда они очутились в темном переулке, вдруг, сам не понимая, как мог такое себе позволить, обнял ее и неумело поцеловал в губы.

Сначала она как будто обмякла в его руках и даже сделала жест, словно тоже хотела обнять его. Но в последний момент что-то ее остановило, оттолкнуло от него.

– Тоже мне, хахаль, – произнесла с издевательской усмешкой. А в глазах презрение. – Ты бы сперва целоваться научился. Девку в руках удержать не можешь. – И рассмеялась ему в лицо.

Это Валерку оскорбило. И не связался бы он, может, с этой телкой, если б не был пьяным.

И раньше пробовал сблизиться с девушками, но, как только какая-то из них начинала сопротивляться, Валерка отступал.

– Нерешительный ты какой-то, – смеясь, укорила она.

– Нерешительный – значит, трусливый? Да?

– Да уж не знаю, трусливый или нерешительный. А может, и то и другое.

Она хотела идти, но Валерка остановил ее.

– Постой!

Она замерла, а Валерка задрал ей юбку и полез в трусики.