Игра с шакалами

Я почувствовала горечь, разочарование и злость на себя. Меня в очередной раз одурачили, вот и все. Обвели вокруг пальца, как доверчивую простушку. Что еще должно произойти, чтобы я перестала бездумно доверять людям? Но я не собиралась сдаваться и была полна решимости продолжить поиски сестры во что бы то ни стало.

Ахмед постучал несколько раз и, не получив ответа, все же вошел в номер. Я стояла на балконе. Он подошел ко мне и сказал как ни в чем не бывало:

— Доброе утро. Я не знал, проснулась ли ты. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. — Я старалась не смотреть на него. — А ты?

— Очень хорошо. Я неплохо выспался.

Я ждала, что он, может быть, сейчас расскажет о своей встрече со Швейцером, и мои сомнения развеются. Однако он стал говорить совсем на другую тему.

— Скоро отчаливает первый паром. Второй будет только через час. Хочешь поехать на первом или сначала позавтракаешь?

— Я не голодна, — ответила я.

— Очень хорошо.

Ахмед пошел в комнату. Посмотрев на свои руки, я увидела, что вцепилась в перила с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Я должна была принять какое-нибудь решение. Что же делать? Сказать ему все начистоту или промолчать? Я увидела Ахмеда, и мое сердце растаяло. Да и вообще, грустно подумала я, он все равно соврет мне, и я ничего не добьюсь. Еще некоторое время можно делать вид, что я ничего не знаю. По крайней мере, до тех пор, пока не найду Адель.

Утреннее солнце в прямом смысле жгло глаза. Паром переправлял нас на западный берег, в царство, где Амон-Ра [47] каждое утро плавал когда-то под парусом своей солнечной лодки. В этот ранний час на пароме не было никого, кроме нас двоих, и это меня вполне устраивало. Не хотелось оказаться в толпе.

47

Амон-Ра — бог вселенной и верховное божество Древнего Египта.

Из-за быстрого течения парому пришлось плыть вверх, чтобы потом спуститься вниз, и, поскольку мы не могли переправляться напрямую, путешествие оказалось долгим. Пока паром плыл к другому берегу, я наблюдала за Ахмедом, стоявшим у перил. Мне нравилось смотреть на него. В каком-то смысле я даже жалела о том, что прошлой ночью увидела его вместе с Швейцером. Лучше было пребывать в счастливом неведении и по-прежнему доверять ему, испытывая симпатию, а может быть, нечто большее.

Теперь же я чувствовала лишь досаду и разочарование.

На другом берегу стояло несколько свободных такси. Прежде чем отправиться в путь, мы договорились о цене — за один египетский фунт такси было в нашем распоряжении до самого обеда. После этого цена возрастет.

Мы с Ахмедом устроились на заднем сиденье, такси устремилось вперед по неровной дороге, оставляя за собой облако пыли. Ахмед рассказывал о тех местах, которые мы проезжали, правда, слушала я невнимательно.

— Эта маленькая деревушка справа от нас была построена в 1955 году вашим Сесилом ДеМиллем [48] для съемок фильма «Десять заповедей». Когда съемки закончились и съемочная группа уехала, здесь поселились местные крестьяне. Вот почему это место так отличается от других египетских деревень.

48

Сесиль ДеМилль — американский кинорежиссер (1881–1959 гг.).

Мы проезжали поля с сахарным тростником и временами были вынуждены останавливаться, чтобы дать дорогу верблюдам. Дети: в длинных галабеях махали нам руками и что-то кричали.

Вскоре с правой стороны дороги показались две огромные статуи, и Ахмед пояснил:

— Это Колоссы Мемнона, гигантские статуи, когда-то охранявшие вход в храм, которого уже нет. Говорят, что одна из статуй много лет назад пела восходящему солнцу, поэтому считали, будто в ней воплотится дух царя. Однако, в самом деле пение объясняется трещинами от землетрясения. Через них проникал ветер и возникал звук, похожий на свист.

Я молча смотрела на статуи.

— Лидия, ты сегодня немногословна.

— Наверное.

— Я понимаю тебя. И надеюсь, что все скоро закончится.

Нет, ты не понимаешь, сердито подумала я. Конечно, чем скорее это закончится, тем лучше. Я зажмурилась. Ах, Ахмед Рашид, почему ты меня предал?

Такси кренилось и подпрыгивало на нескончаемой пыльной дороге. Наконец мы подъехали к храму Хатшепсут в местечке Дейр аль-Бахри. Прямые линии колонн, встроенных в оранжевую скалу, произвели на меня сильное впечатление. Чтобы получше все разглядеть, я хотела опустить окно, но Ахмед предупредил:

— Лучше, не открывайте, чтобы песок не проникал сюда. У вас начнет сохнуть горло и будет нечем дышать. Воздух очень сухой и пыльный, вот почему здесь все так хорошо сохранилось. Цари и царицы Египта сохранились до сегодняшнего дня не столько благодаря искусному мумифицированию, сколько из-за сухого воздуха пустыни.

— Храм бесподобен, — невольно сказала я. — В него можно войти?

— Да, правда, верхний уровень сейчас реконструирует группа польских археологов. Средний уровень был перестроен американцами, а первый — французами. Видите, сокровища Египта принадлежат всему человечеству.

За Дейр аль-Бахри машина снова свернула к Нилу и поехала по очень пыльной и ухабистой дороге. Когда мы подъехали к мотелю, Ахмед предложил сделать остановку и перекусить. Я отрицательно покачала головой. Не хотелось терять времени.

Слева от нас тянулись отвесные скалы. Долина царей находилась с другой стороны скал, поэтому дорога оказалась долгой и утомительной.

— Разве еще не все захоронения обнаружены? — поинтересовалась я спустя некоторое время.

— Лидия, ты не поверишь, но еще очень многое скрыто под песками Египта. Но моя страна слишком бедна и не может тратить деньги на археологию — это очень дорогое удовольствие. Другие страны вкладывают деньги в более срочные экономические проекты. Да, здесь еще множество захоронений, множество храмов, которые еще не найдены. Однако не забывай, что найти совершенно не тронутые захоронения удается не часто.

— Чем это объяснить?

— Виноваты грабители захоронений.

— Их нельзя остановить?

Ахмед рассмеялся.

— Я имею виду грабителей времен фараонов. К сожалению, мало кому из фараонов удалось воспользоваться сокровищами в жизни после смерти, как бы они ни старались скрыть места будущих захоронений. Жрецов удалось подкупить.

— Что же тогда спасло Тутанхамона?

— Нам неизвестно. Вы, американцы, называете это везением. Лидия, найти захоронение со всеми сокровищами, каким оно было в день похорон фараона, — большая редкость!

Крестьянские хозяйства остались далеко позади, я смотрела на окружавшую нас пустыню и пыталась вообразить, сколько же царей и цариц скрыты под песками. Тут меня осенило.

— Мой шакал!

— Что?

— Мой маленький шакал, скорее всего, был найден в одном из таких захоронений. Наверно, именно это Адель имела в виду, когда по телефону говорила, что кое-что отправила мне и я все пойму.

— Теперь тебе понятно значение того, что происходит?

— О боже…