Игра Саида. Единственная

Но если не получится? Если…

Вздыхаю, недовольно поджимаю губы. Злюсь на Хаджиева потому, что он так глупо подставил свою ладью. Я заберу, а там потом и коня и… А если не заберу – то он сразу всё поймёт.

Я хочу проиграть!

Но собираюсь сделать это с достоинством.

– Слабо, пташка. Ты устала? – усмехается легко, прижимает ладонь к боку. – А то не справляешься.

– Ты тоже. Может, завтра…

– Нет. Сегодня всё закончим, Ника. Без вариантов.

Сдуваю короткие пряди с лица, недовольно вздыхаю. Саид настолько занят другими мыслями, что сам не следит за игрой. Подставляется! Раз за разом. И это выводит меня из себя.

Гад!

Он… Почему он хоть раз не может что-то сделать так, как мне нужно? Каждый раз, я что-то решает, а Хаджиев это разрушает. Заставляет признаваться в собственной слабости.

Саид сегодня вырвал признание из груди, что я не могу без него. Что он нужен мне, пусть разговор был только о постели. Но ведь я понимаю, что дело не только в этом.

А теперь подбивает, чтобы я открыто сказала, что хочу остаться.

Двигаю короля так, чтобы в два хода его потерять. Саиду даже делать ничего не нужно, просто забирать фигуры, которые так и просятся. А он забирает не ту!

– Что не так, пташка? – спрашивает, когда я едва не сношу доску. – Ты, кажется, выигрываешь. А нервничаешь так.

– А ты проигрываешь! Да с такой игрой невозможно короля отдать. А ты…

– Не понял, Ника. Ты подставиться пытаешься?

– Да! Но видимо переоценила твои способности и…

Вскрикиваю, когда Саид опрокидывает меня на спину. Шахматная доска с грохотом падает на пол, фигурки разлетаются. А я оказываюсь придавленной мужчиной, которой довольно улыбается.

Тянет воротник моего свитера, ведёт пальцами по шее. Надавливает на подбородок, пытается словить мой взгляд. И тянется за поцелуем, а я пытаюсь увернуться.

– Нет, - упираюсь ладонями, отталкиваю. – Пусти. Я сейчас закончу и выиграю. И…

– Пташка, что за психи?

– Не знаю.

Просто день был ужасно сложным. Меня всю трясёт, а слёзы льются градом. Обнимаю мужчину за шею, не отпускаю от себя. Дрожью бьет от того, как он зажимает мои ноги своими коленями. Сдерживает, обхватом зажимает.

Так, чтобы я никуда деться не могла.

– Я не знаю, - повторяю, стараясь отогнать истерику. – Я испугалась. И я злюсь. И…

– И хочешь со мной остаться. Сама.

– А ты… Ты, Хаджиев, мудак. Разве так сложно было выиграть? – меня несёт, слова срываются с языка сами. Душа нараспашку, смотри, Саид. Наслаждайся. – Или… Или тебе больше это не интересно?

– Херню не неси.

– Тогда почему ты… Если ты наигрался, то сказал бы и всё. А не… Саид!

Возмущаюсь, потому что мужчина тянет мой свитер. Раздевает, отбрасывает подальше. Губами припадает к моей груди, выбивая все претензии. Мужчина сжимает сосок сквозь ткань, кусает.

И я не помню, что мне было не так.

– Похоже, пташка, что я наигрался? – толкается в меня бедрами, упирается стояком. – Похоже на то, Ника?

– Нет.

– Так какого черта ты мне предъявы кидаешь? Так сложно признаться, что уходить не хочешь? – вроде и злой, но улыбка широкая. Как у мартовского кота, который вышел на охоту. – Хочешь ведь? Скажи это, пташка. Признайся мне. Ты ведь хотела проиграть. Сделай это честно.

– Я не… Не хочу.

– Что? – медленно расстёгивает молнию моих джинсов, запускает пальцы под них. – Что не хочешь?

– Бегать больше не хочу. С тобой… хочу.

– Вот и отлично, - целует выемку на груди, спускается поцелуями ниже. Проводит языком по подрагивающему животу, заставляя со свистом втянуть воздух. – Теперь ты от меня никуда не денешься, пташка. Я давал шанс, но ты не воспользовалась. Всегда моей будешь.

– Почему?

Я хочу это услышать.

Признание за признание.

Мне важно знать, что это не просто похоть. Не его желание, потому что раззадорила. Я нуждаюсь в этих словах, пусть Саид закрытый и не говорит о чувствах.

Но пусть…

Пожалуйста.

– Я не говорю о таком, Ника.

– Но ты…

– Что?

– Ты любишь меня?

Выдыхаю вопрос, а всё внутри сжимается в ожидании.

– У меня других вариантов никогда и не было, пташка. У тебя тоже, - припечатывает, раздевая меня. Освобождает от одежды и внутренних оков. – Моя.

– Я…

– Моя, - давит пальцами на лоно, заставляя захлёбываться стонами. Наслаждением, которое пожаром разгорается. – Скажи это.

– Твоя, Саид, твоя.

Эпилог. Саид

– Саид, я опаздываю!

Ника бесцеремонно скидывает мою ладонь, отскакивает. Крутится ужом, пытается найти одежду в шкафу. Осмелела, пташка, за несколько лет. Научилась «нет» говориться.

Если бы я её слушал.

– Хаджиев, где… Где моя одежда?

Молчу, зажигая самокрутку. Дым обволакивает легкие, пока пташка суетится и ругается. Нигяр, не смотра на возраст, быстро всё прибрала. Оставила только одно платье, которое Ника сжимает в руках.

– Что это?

– Платье.

– Белое платье, которое мне нужно надеть на турнир? – вдыхает, сильнее запахивает халат. – Ты же знаешь, что я сегодня занята.

– Знаю. Но поедешь в этом.

– Ты… Я… Хм.

Не находит слов, дергает уголком губ, сдерживая злость в себя. Ника все ещё не умеет выражать всё, что думает. Обрывается и молчит, но потом кроет всеми претензиями. Копит их.

И меня это устраивает.

Куда проще разобраться с одной истерикой, чем каждый день понемногу выслушивать. Тем более, что иногда на это совсем нет времени. Бизнес расширяется, времени всё меньше.

– Это совсем непрозрачный намёк.

Пташка выпархивает из ванной, поправляет низ платья. Белоснежный цвет отлично ей идёт, особенно с темными волосами. Жадно оглядываю её, а потом проверяю время.

Блядь.

Нужно выезжать с девчонкой, а хочется обратно затащить в постель. Подождут, никуда не денутся. Несколько лет пташка полностью моя, открылась и поддалась.

Но тяга меньше не становится.

– Я не намекаю, Ника, я прямо говорю.

– Я знаю. Но… Белое платье, серьезно? – вздыхает недовольно, собирает волосы в высокий хвост. – И это ни с чем не связано?