Игра в Иную Реальность. Книга Знаний

Далее кто-то из гостей заявил, что неплохо было бы и перекусить чего-нибудь. Олигарх признался, что в его холодильнике есть кусок австралийской говядины, потому что он питается исключительно австралийской говядиной, но… он будет кушать эту говядину завтра, поэтому гостям придётся покушать что-нибудь или кого-нибудь ещё. Например, швейцарский шоколад, который не просто так называется, а изготовлен в и привезён из Швейцарии…

«Бедный Олигарх!» — снова подумала я. Как же это сложно быть Олигархом! Представляете, сколько денег нужно постоянно тратить только на то, чтобы питаться исключительно австралийской говядиной и заказывать себе шоколад из Швейцарии?! Я не представляю. А сколько ещё существует всяких таких заморочек у Олигархов, о которых я даже не догадываюсь, но которые им обязательно нужно иметь, чтобы быть Олигархами?

«Боже, как же хорошо, что я — это я…» — подумалось мне.

В этот момент на Крыше материализовалась девушка, которая привезла с собой специально приготовленный ею для собравшихся Кус-Кус. Все облегчённо вздохнули и направились к столу. Таким образом, вопрос о покушении на австралийскую говядину был благополучно снят с повестки дня.

После трапезы Олигарх предложил мне почитать. Он сказал им, что я — Великая Заклинательница и уже очень широко известная. Я усмехнулась. Олигархам свойственно преувеличивать действительность…

— В моей Натальной Карте написано, что меня ждёт «посмертная слава», — произнесла я.

— Да ты не переживай, МЫ дождёмся! — заверил он меня, махнув рукой на мою Натальную Карту.

Я встала напротив окна с дверью на балкон. За окном шёл снег. Было очень красиво, но как-то не хватало Света…

«Какой Тёмный здесь Свет…» — промелькнуло у меня в голове, когда я достала листочки с заклинаниями, которые мне предстояло прочитать, и почти ничего не увидела то ли из-за своего слабого земного зрения то ли от того, что Свет здесь почему-то казался мне Тёмным…

Пока я читала, один из присутствующих успел вздремнуть и всхрапнуть. Я порадовалась за него. По крайней мере, хоть он чуть-чуть отдохнул от Земной Реальности. Где были остальные, пока я читала, не знаю. Но когда я спросила, понравилось ли им что-нибудь, они все как-то очень надолго замолчали.

Я не стала мешать им своими вопросами, тихонько вернувшись в укромный уголок ниши с тибетской танкой Будды Будущего.

На прощание Олигарх подарил всем гостям по книге. Всем, кроме меня. Наверное, потому что они, в отличие от меня, не ели сыр. Но я совершенно не обиделась на него, ведь я хорошо помнила с детства: бесплатный сыр бывает только в мышеловках…

Афиши с яркою фотокарточкой, Где — сколько лет? сколько зим? — с трудом — Она влетала весенней ласточкой В роскошно-царственный пьяный дом, Где измеряется всё монетами — За них исполнят любой каприз, Своими пошлыми аплодисментами Её просили рыдать на бис — Она читала им в платье сереньком, А снег манил её на балкон — Тот дом у речки с отвесным берегом Был в раннем детстве дотла сожжён, И скрипка — в слёзы — не надо дарственной! — Ведь симфонический знал оркестр О том, что в доме роскошно-царственном Давным-давно нет свободных мест… И сотрясали любви вибрации Сон туш, натянутых на скелет, ДушИ, чьи были — в словах — все акции, И не водилось — в руках — монет, А кто-то с жадной кредитной карточкой Ей говорил, что она — в долгу, И так хотелось обратно… ласточкой… В тот дому речки… на берегу…

* * *

Рэй появлялся всегда неожиданно. На этот раз мы встретились на одной из центральных улиц города. Я просто брела куда-то вдаль, когда внезапно, подняв глаза, заметила, что Рэй идёт мне навстречу.

— Привет! — радостно воскликнула я.

Рэй улыбнулся и обнял меня.

— Ты специально пришёл сюда погулять со мной? — поинтересовалась я.

— Конечно. Я ведь всегда чувствую, когда тебе грустно, и знаю, что ты любишь эту улицу.

Научи меня снова любить эту улицу, Где теперь каждый шаг мне даётся с трудом, Где от тени моей фонари мигом хмурятся, И смеётся над горем моим каждый дом, Где таинственный призрак внушает неистово Зазывающим голосом Небытия, Что нет места мне в мире, и кажется истиной, Что на улице этой погибну вдруг я, Здесь открыты все двери в пространства искомые, И пронзительно песня звучит сквозняков В коридорах витрин, чьи убранства исконные Вторят эхом трагедиям прошлых веков, Научи меня быть здесь весёлой и солнечной, Даже если стеною восстанут дожди, Ты возьми меня за руку лунною полночью И со мною по улице этой пройди…

Мы медленно шли по мостовой, взявшись за руки, смотрели картины неизвестных художников, которые выставляют здесь торговцы на показ и продажу, и молчали. Мне было хорошо и спокойно.

— Ты всегда появляешься, когда мне плохо. Почему, Рэй? Ведь ты — совсем не Воин Света…

— Но я, как это ни парадоксально звучит, — единственный Лучик Света в твоём Прошлом, разве нет? Ты помнишь, почему стала называть меня этим именем?

— Да… Странно, но именно в тот период жизни, в нашей Тёмной Башне, где ты и Брат были рядом, я чувствовала себя по-настоящему счастливой, хотя это и кажется теперь мимолётным сном.

— Я появляюсь, потому что ты хочешь, чтобы я появился. Ты зовёшь меня, и я не могу не прийти.

— Почему не можешь?

— Потому что когда-то ты помогла мне… И ещё потому что ты — сильная и светлая. Ты — слишком светлая, Алиса… Даже самая зловещая Тьма не может не подчиниться приказу Света…

— Кто ты, Рэй? — вдруг спросила я.

— Я- человек из твоего Прошлого. Можно сказать, Фантом… Или просто Призрак.

— Ты, как всегда, лукавишь…

— Когда человек перестаёт жить Настоящим, он обращается к призракам своего Прошлого или рисует фантомы Будущего. Когда ты окончательно перестанешь вспоминать и жить Прошлым, я перестану появляться.

— Человек живёт Прошлым, потому что у него нет Настоящего, или у человека нет Настоящего, потому что он живёт Прошлым?

— Это — одно и то же, Алиса. Одно и то же, как я и ты…

— Ты хочешь сказать, что я — это Ты, а Ты — это я?

— Да. И ты сама уже давно поняла: всё, что существует в этом мире, — это всё ОДНО. Просто в тебе преобладает Божественный Свет, а во мне…

— Что ты расскажешь ИМ обо мне, когда ОНИ придут к тебе? — вдруг спросила я с грустью.

Рэй остановился, посмотрел мне в глаза и надолго замолчал.

— Хорошо, если ты не хочешь говорить, не говори… У меня есть к тебе ещё один вопрос, который намного важнее…

— Ты хочешь спросить меня про Человека, Которого Не Было, да? — спросил Рэй, вздохнув.

— Да… Это ТВОИ послали Его мне? Ну… ты ведь должен знать. Мне это важно, понимаешь?

— А как ты сама думаешь? — переспросил Рэй.

— Он напоминает мне тебя… Вы очень похожи… Слишком похожи…

— Что ты чувствуешь, когда думаешь о Нём, помимо своей Вселенской Любви, Лис?

— Боль… Невыносимую боль, Рэй. Эта боль такая сильная, что мне не хочется жить. Она отравляет меня. Мне кажется, что в этом Человеке нет Души.

— Я думаю, ты сейчас сама ответила на свой вопрос, и мне нечего добавить.

Уличные музыканты, мимо которых мы проходили в тот момент, заиграли что-то красивое и очень похожее на медленный танец.

— Давай лучше потанцуем, Лис. Как тогда, помнишь? — предложил Рэй.

И мы танцевали на мостовой в толпе прохожих, как когда-то давно, когда за окнами Башни, где горел Тёмный Свет, падал снег.