Игра в куклы

– М-дааа… – повторил Антон, задумчиво гладя Хана по довольной улыбающейся морде.

– Что-то он дохлый совсем. Надо бы подкормить, – сказал Юра, поднимаясь. – У меня мамка куриных ножек нажарила. Сгоняю прихвачу парочку.

Сима поспешно засобиралась, вытряхнула из ведерка песок, покидала туда лопатки и поспешила к подъезду. Еле успела – Юра заметил ее и придержал дверь:

– Что, мелкая, нагулялась?

Он улыбался так искренне, что Сима вдруг выпалила:

– Юра, ты только быстро не беги, пожалуйста!

– Что? – не понял Юра, останавливаясь.

Потупившись, Сима пробормотала:

– Я с тобой пойду. Можно?

– Вот это новости! – удивился Юра. – Ну ладно, раз так. Пошли, проведу.

Сима едва не запрыгала от радости. Подъезд перестал казаться темным и мрачным. Стены посветлели, потолок больше не нависал, а тени в углах оказались всего лишь тенями. Сима шла рядом с Юрой и старательно гнала мысль о том, что то страшное, невидимое – вдруг оно совсем не боится Юры? Ведь Юра тоже еще не совсем взрослый.

– Ну и кого ты боишься? Бабу-ягу? Кого там теперь дети боятся? Зомби, может?

– Нет, – Сима затрясла косичками. – Я вообще никого не боюсь.

– А почему тогда в подъезд одна не заходишь?

Уши Симы запылали оттого, что ее так легко раскрыли. Она остановилась, глядя на Юру с вызовом:

– Это она!

– Кто «она»? – не понял Юра.

– Она! – Сима топнула ногой. – Та штука, что таскает кошек и собак! Она ко мне домой приходила! Она мамой моей притворялась и пугала меня!

– Постой-постой, мелкая! Ты что, слушала, о чем мы там болтали? – Юра положил ладонь ей на плечо. – Брось! Это ж ерунда все! Это игра такая!

Он мягко направил ее дальше, медленно пошел рядом, рассказывая, как несколько лет назад Жан, насмотревшись «Блэйда», повел их ловить вампиров в заброшенное заводское бомбоубежище. Как Серый вычитал в Интернете, что можно перекувыркнуться через пень и стать оборотнем, и как они два дня кувыркались в парке через низенькие, пожеванные гнилью пни. Как они играли в нашествие зомби с мальчишками из соседнего двора, разукрашивали лица и доводили до икоты местных старушек. Он убеждал ее, что пожирателя кошек не существует и самое страшное существо, живущее в этом подъезде, – это Николай Федорович, председатель совета дома и бывший директор школы. Юра оставил Симу у двери квартиры, сам позвонил в звонок и велел ничего не бояться. Но Сима знала – это не ерунда и не игра. Это все взаправду, и, если не быть осторожной, однажды жуткий невидимка снова за ней явится.

Юрка

Сидеть в пустом дворе, где даже птицы не поют, было неуютно, как на кладбище ночью. Не то чтобы Юрка знал, каково это, но представлял себе примерно так. Вроде бы и день, солнце печет, а все равно не по себе. Дома было не так жутковато, но неимоверно скучно. Комп надоел, в Сети стоял полный штиль, телик показывал какую-то ерунду для домохозяек.

Серый, жмот, уехал с родителями в деревню на все выходные, но приставку Юрке оставлять отказался, повез с собой. Вот какой человек ездит проведать бабушку и берет с собой приставку?! Тоху отец потащил на ночную рыбалку. Они предлагали захватить с собой Юрку, но тому эта комарино-костровая романтика совершенно не нравилась. Вся надежда была на Жана, но и тот уехал с семьей в Кондопогу, на юбилей к тетке. Обещался вернуться к вечеру, но то когда еще будет! Скука наваливалась на Юрку серым мешком, неподъемным и пыльным.

Из-под крыши дома донесся грохот кастрюль и послышались звонкие женские крики. Юрка с интересом поискал глазами окна квартиры. Пятый этаж, окна кухни открыты, белые занавески полощет ветерок. Скандалили Кабановы – буднично, по издавна заведенной традиции выходного дня. Кажется, тетя Валя распекала дядю Семена за пьянство, дядя Семен вяло оправдывался. Все это было настолько знакомо, что Юрка невольно усмехнулся.

Спустя пять минут дядя Семен выкатился на улицу. Серая от пота и грязи майка кое-как заправлена в треники с лампасами, рваные домашние тапки шаркают по пыльному асфальту. Плешивая макушка ощетинилась венчиком сальных волос, тощую шею оттягивала тяжелая золотая цепь с внушительным крестом, на плече синела старая армейская татуировка, в которой при желании еще можно было разглядеть контуры обнаженной женщины. Дядя Семен гонял фуры в Финляндию и обратно и всегда был при деньгах. Десять-двенадцать рейсов в год с лихвой закрывали все его нехитрые потребности. Пить дядя Семен давно бросил, но изредка давал слабину и срывался.

– Проветрись иди, алкаш! – крикнула из окна раскрасневшаяся тетя Валя.

– Коза! – обиженно крякнул дядя Семен, но тихо, чтобы жена, не дай бог, не услышала.

Вынув из кармана мятую пачку, подцепил сигарету слюнявыми губами и лениво поплелся к скамейке. Заметив Юрку, взмахнул рукой:

– Здорово, шкет! Как жизнь молодая?

– Здоров, дядь Семен. Нормально все.

– Ты дурак, нет? – наигранно обиделся дядя Семен. – Какой я те дядя? Сеня я! Просто Сеня!

Он развалился на скамейке, вытянув длинные мосластые ноги, ленивый и довольный, как уличный кот, запыхтел сигаретой. Выжженный воздух пронзила резкая табачная вонь. Юрка поморщился, но остался на месте. Ему нравился дядя Семен, его незлобивый взгляд на жизнь, добродушие и умение общаться на равных даже с детьми.

– Чего кричали-то? – спросил Юра. – Тетя Валя пилит?

– Те-тя Ва-ля. – Дядя Семен скорчил злобную рожу. – Коза твоя тетя Валя!

– Чего так?

– А того, что мужу! Родному мужу не верит! И кто она после этого?!

Выцветшие глаза его драматично закатились. Он с досады сплюнул под ноги, но тут же, смутившись, затер плевок тапкой. В присутствии Юры сигарету он прятал в ладони и стыдливо дымил в сторону,

– Не женись, шкет, – мудро изрек дядя Семен. – Хотя и то верно; уж если жена не верит, может, серьезно зря я эту гадость пил?

– Так а чего случилось-то?

Дядя Семен любил поболтать. Обычно он и в поводе не нуждался, были бы уши свободные. Но не сейчас. Сухие губы поджались, вытянулись в исчезающе-бледную линию. Пропитанные никотином желтушные пальцы вздрогнули предательски, роняя с сигареты столбик пепла. Бросая на Юрку странные косые взгляды, дядя Семен молчал непривычно долго и как-то гнетуще. Когда же наконец решился и посмотрел прямо в глаза, Юрку проняло до самого копчика.

– Слушай, шкет… ты вот веришь, что бывает чертовщина всякая?

– В колдунов, что ли? – не понял Юрка.

– Ты дурак, нет? В чертовщину, ну? Пара… в как его… в параненормальное веришь?

– Не знаю, – подумав, честно ответил Юрка. – Не встречал никогда…

– И не надо тебе такое встречать, – торопливо закивал дядя Семен. – А то поседеешь раньше времени. Ладно у меня и так волос нет, а и то…

Он взлохматил пятерней редкий венчик, седой уже лет десять как.

– А вы… в смысле ты… что-то видел? – насторожился Юрка.

Вспомнились тут же пропавшие питомцы, про которых рассказывал Жан, и странные шрамы на боках Хана. «Вот оно!» – подпрыгнул от радости внутренний сыщик. По телу разлился сладковатый страх. Как от фильма ужасов, виденного уже тысячу раз, но оттого не менее жуткого.

– Вчера ночью не спал… ну, знаешь, это… Вышел на балкон покурить. Белая ночь, на улице ни души, только на Набережной, слышу, куролесят. В парке листочки шелестят, прохладно так, красота… я уже докурил почти, повернулся, значит, чтоб домой зайти, а там оно… Такая, знаешь, морда… я даже не разглядел толком. Только вижу – зубы, зубы, зубы. И много так, и острые такие, зар-раза. И так близко ко мне, сантиметров тридцать…

На Юркиных предплечьях дыбом встали волоски. Вспотевшую спину лизнуло далеким холодом. Сжатые в нитку губы дяди Семена разошлись в щербатой улыбке, развеивая страх.