Игра в мечты

– Стас, рядом с печкой выключатель, – подсказал я.

– Я знаю, – глухо отозвался он. – Его там нет. И двери нет.

– Ну, ёпть, как нет-то, – зашипел Вовка. – Справа! От печки!

– Нет двери! Встань сам посмотри, если не веришь.

– Ну-ка, бля!

Вовка встал и ту же грохнулся.

– Спичкой хоть посветите, – застонал Вован.

– А где ее взять, из трусов достать, что ли?

– На столе коробок лежал, – вспомнил Стас.

На столе начала звенеть посуда, Вовка искал спички.

– Нет тут ни хрена! – зло отозвался он. – Щупайте так.

Я тоже стал на диване, протянул руки, ткнулся в печь, двинулся по ней, дальше за угол и наткнулся на кого-то.

– Бадхи, ты?

– Я, – отозвался Стас.

– А Бадхи где?

– Я здесь, – послышалось из другого угла. – Я весь дом по стенам обошёл, нет двери.

– Так. Мы сейчас, – Стас взял бразды правления в свои руки. – Стой, я иду к тебе навстречу.

Зашарил по мне руками, пошёл по печке, дивану, по стенке с хороводной картинкой и столкнулся с Бадхи.

– Жень, – позвал он меня, – иди к нам, только через Вовку, через наш диван.

Я выставил руки перед собой и позвал.

– Вов, ты где?

– Я здесь, братух, на диване.

– Понятно, я иду по стене, – и двинулся вперёд, вспоминая простую обстановку.

Так. Полка, под ногами валенки для рыбалки… пошёл диван, где лежит сейчас Вовка. Я поднялся на диван, зашарил дальше по стенке, уткнулся в угол, оттуда дальше на другую стену перебрался. Дальше должно быть окно. Окна не было. Была стена, стена, стена до дивана, на котором должен был спать Гипнотизёр. «Ничего-ничего, шашка, пуля, штыки – всё равно!» – успокоил себя я. «Из любого безвыходного положения есть минимум два выхода». И вдруг понял, что первого окошка, которое заткнул подушкой Стас, тоже не нашёл, когда тронулся в путь. Я вернулся обратно через угол, но окна не обнаружил. Постоял, побздел от накатывающего страха и пошёл к ребятам.

– Эй, вы там уснули? – подбодрил я себя вопросом.

Отозвался Стас.

– Да нет. Мы здесь.

– Где здесь? Я не могу вас найти.

– Мы у печки.

– А чего вы у печки, когда должны быть под картиной с хороводом? Стойте там, я иду.

– Стоим.

Уже смелее, я шагнул рядом со своим диваном и перешёл печку.

– Эй, вы где?

– Они тут, – отозвался Вовка, – на диване, рядом.

– Блин, да сидите вы на месте, а то я так вас не догоню.

– Мы сидим. Ты нашёл дверь?

– Я и окна не нашёл, если честно.

– Бадхи, давай лей в пустую бутылку, она на полу валяется под столом. Я ничего не понимаю, хотя тоже захотел.

– Братух, а ещё там нет? Я тоже бы, – Вовка закряхтел с дивана.

Бадхи начал искать под столом бутылки:

– Бля. А как делать-то? Не видно ведь ни фига!

Начали думать.

– А ведро! – вспомнил Стас.

В углу стояло ведро с водой. Водой питьевой. Наполовину пустое или полное.

– Так оно с водой.

– А что делать?

– На полке была ещё кастрюля. Завтра отмоем.

– Жень, ты там рядом. Ищи кастрюлю.

– Пацаны, так быть не может, что выхода из дома нет, дверь была и окна были.

– Слушайте, а может, мы спим? Мож, это сон такой общий.

– Сука, я ногу отбил, когда с дивана свалился, какой, на хрен, сон.

– А может, нас замуровали?

– Кто?

– Ну те, про которых Гипнотезёр рассказывал.

– Вов, да ну на дно такие разговоры. Ты крещёный?

– Крещёный, в детстве ещё. Попа домой привозили.

– Ну и, значит, всё нормально будет.

– Бадхи, ты не расхотел в тубзик?

– Нет, я пока зажался на диване, вроде легче.

– А я тоже хочу. Давайте сначала поссым, а потом разберёмся. Скоро светать начнёт.

– Я вспомнил, ребят, тут подпол возле печки есть, земляной, туда помочиться можно. Три доски нужно топором поддеть. Топор у печки валялся.

– Кто у печки стоит? Жень, ты? Пошарь топор.

Я нашёл топор и начал щупать пол.

– Стас, у тебя же часы с подсветкой, посвети, я не могу щель найти. Едва видимый в ночи светлячок закружился у моего лица.

– Батарейка села, ничего не получится.

– Ладно, я сам, только руки и ноги уберите, я топором буду водить по полу.

Через пару минут поисков лезвие топора провалилось в глубокую щель. Я поддел доски, и крышка отодвинулась вверх. Я чуть было не выпустил её. Из-под пола грянул холод как из морозильной камеры.

– Ребят, перехватите крышку, у меня пальцы замёрзли.

Кто-то схватился в темноте за мою руку и вскрикнул:

– Уя, как у мертвеца, ващеее! – это был Вовка.

Мы сняли крышку. В комнату вошёл мороз, но под полом-то должен быть устойчивый небольшой плюс или ноль, даже в суровую зиму не может земля под домом так промёрзнуть.

– Кто ближе к вешалке, дайте чё-нить накинуть. Я уже задубел.

Мы оделись кто-то во что, распихали ноги по валенкам, приготовленным к рыбалке.

– Бадхи, мечты сбываются, ползи сюда быстрей, уже можно пописать, – позвал я.

Тишина.

– Бадхи, ты что, заснул?

– Не, я здесь, – отозвался он прямо у меня за спиной, и по валенку зажурчала струя.

– Бадхи, блин, ты мне на валенок ссышь, разуй глаза! – я отскочил в сторону и ударился головой о печку.

В окошки уже бил свет, когда я проснулся. За печкой было жарко, я вспотел за ночь в свитере и трениках. Напротив на диване прихрапывал Гипнотизёр. Был он какой-то расхристанный, будто собирался раздеться, да так ничего у него и не вышло. С каждым всхрапом с его стороны на меня двигался сильный перегарный воздух. В печке гудел огонь, а за ней гремела посуда. Бадхи проснулся как всегда раньше всех. Ребята на своём диване ещё спали. Они были одетыми, напялили даже куртки, шапки и спали в валенках. Я вылез из своего логова. Бадхи уже поставил чайник и кашу в печку и теперь распутывал жерлицы.

– О, Титов проснулся, доброе утро! Как спалось?

– Привет, Бадхи! Да жарко было, мокрый я весь, и хрень всю ночь какая-то снилась. Всё падал я, летел.

– Это ты на меня всю ночь падал. Диван криво стоит, надо матрасы будет перестелить. А ты топор не видел? Вчера за печкой стоял.

– Нет, может, кто в коридор вынес.

– Да я смотрел. Дровишек бы наколоть, а то вчерашние кончаются.

– Найдётся, я пописаю пойду.

– Давай, надо ребят будить, скоро каша будет готова.