Игра в ошибки

«Я – ведьма, – подумала она, понимая, что совершила какое-то большое зло, и человеку сегодня будет очень плохо. – Ну и пусть. Сам виноват…»

Вечером пришел с репетиции расстроенный Михалыч, поцеловал ее привычно:

— Ну, как дела, малыш?

— Нормально, – она улыбнулась. – Как ты? Как репетиция?

— С Кимом сегодня что-то странное творилось, – Михалыч потер виски. – Плохо ему было, места себе не находил, потом еще этот автобус…

— Что-что? – заинтересовалась Алиса.

— Да чуть под автобус не угодил, прямо на моих глазах. Словно выключило его на секунду. Еле успел отдернуть.

Алиса почувствовала панический страх и безудержный злорадный восторг одновременно. Ее словно захлестнуло огромной горячечной волной.

Вечер был хорош, как никогда. Они написали новую песню, много смеялись, Михалыч отошел, отдохнул и рассказал кучу забавных историй, которые произошли с ним во время службы в армии. Алиса ахала и улыбалась, глаза ее светились любовью. Сейчас она была сама собой, не разрываясь и не раздваиваясь, она понимала, что это не надолго, но пока человек был выключен, и ей было хорошо. Она только не знала, как надолго…

В двенадцать ночи ее затрясло. Было ощущение, что на нее обрушился ураган, шквал, смерч, все стихийные бедствия вместе взятые. Алиса всхлипнула посередине какой-то фразы и сложилась пополам.

— Малыш, ты что? – подскочил к ней испуганный Михалыч.

— Мне плохо, – прохрипела она.

Все ее существо разрывалось от боли, она скрипела зубами, чуть постанывая, и кидалась куда-то в угол, ей почему-то казалось, что в углу ее не достанут, хотя все происходило чисто инстинктивно, потому что соображать она совсем не могла. Внутренности выворачивало наизнанку, и каким-то звериным чутьем она узнавала в этом коме боли свою удесятеренную, усотенную злость, свою увеличенную в десятки, сотни раз, ярость. Это было сильнее ее, она сползла по стене, а Михалыч, внезапно все поняв, крикнул:

— Это ты его сегодня?

Алиса кивнула.

— Что же ты делаешь, дура?! – заорал Михалыч. – Куда ты лезешь?! Это же твое зло через него – к тебе обратно! Усиленное, увеличенное им!

Он усадил ее рядом с собой, заставил глотнуть холодной воды и обнял вздрагивающие плечи.

— Ну все, все хорошо, я с тобой… Завтра с утра встанем и пойдем в церковь. У меня там знакомый священник работает – Стас, поговорим с ним. Посоветуемся. Святой воды возьмем – комнату окропить… Успокойся, все будет хорошо…

Алиса тряслась и всхлипывала, не понимая ни единого слова. Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Алиса подняла заплаканные глаза и одними губами еле слышно спросила:

— Сколько времени?

Михалыч наклонился к ней:

— Тебе лучше?

— Все кончилось, – так же тихо сказала она, все еще не веря и ожидая новой волны боли. – Сколько времени?

— Четыре часа.

Алиса, оцепенев, смотрела куда-то в сторону невидящими глазами: ей казалось, что прошла вечность.

Утром Михалыч поднялся рано, разбудил Алису и улыбнулся:

— Подъем. Поехали.

— Куда? – спросила она, ничего не соображая спросонья.

— В церковь, – серьезно отозвался Михалыч. – Я же тебе вчера обещал.

Алиса медленно одевалась, понимая, что ехать никуда не хочет, что все ее существо противится этому.

— Может, не надо? – вяло поинтересовалась она. – Все уже прошло…

— Еще хочешь так же корчиться? – осведомился Михалыч. – Одевайся давай.

Пока они ехали, Алису преследовало жуткое желание выскочить из вагона метро, и если бы не Михалыч, который, словно чувствуя это, крепко держал ее за руку, она непременно бы так и сделала. На пол дороге к храму ей стало совсем плохо, Михалыч почти тащил ее за собой.

— Может, я за оградой подожду? – взмолилась Алиса, не понимая, что с ней происходит. – Воздухом подышу, а ты пока поговоришь…

— Нет уж, – твердо сказал Михалыч. – Пойдем вместе.

Они переступили порог церкви, Михалыч перекрестился, Алиса стояла, как истукан, неподвижным каменным изваяньем. День был обычный, позднее утро, в церкви почти никого не было, горели свечи, и пахло расплавленным стеарином. Больше всего на свете Алисе хотелось убраться отсюда и никогда здесь не быть или, по возможности, быть где-нибудь подальше.

— Послушайте, – остановил Михалыч пробегавшего мимо служку в черной рясе и черном головном уборе. – Извините, пожалуйста, вы не подскажете, тут у вас работает отец Станислав, как его можно найти?

— Отец Станислав? – служка поднял редкие брови. Лицо его с маленькими бегающими глазками и каким-то лисьим выражением, красотой не блистало и доверия не внушало.

— А его нет, – сказал служка. – Он здесь не работает. Он перевелся в другой приход. Где-то в Подмосковье.

— Давно? – расстроено спросил Михалыч, который не хотел делиться своими проблемами с незнакомым священником.

— Да с полгода уж будет, – ответил служка и убежал куда-то по своим делам.

— Пошли отсюда? – с затаенной радостью спросила Алиса, слышавшая весь разговор.

— Пошли, – Михалыч вздохнул, еще раз перекрестился, и они вышли из церкви.

Как только ноги Алисы оказались за оградой храма, она почувствовала дикое облегчение и радость, тело ее стало легким, как пушинка, ей казалось, еще немного, и она сможет взлететь.

— Жаль… – задумчиво произнес Михалыч. – С чего бы это Стас перевестись надумал?.. Или перевели его?..

— Кто его знает, – легкомысленно отозвалась Алиса, радуясь, что все так безболезненно закончилось. – Все может быть…

Через неделю, совершенно случайно, на улице, Михалыч лицом к лицу столкнулся со Стасом, и на вопрос, зачем тот перевелся куда-то в Подмосковье, получил удивленный ответ:

— Я? С чего ты взял? Я как служил в этой церкви, так и служу до сих пор.

— Подожди, – заволновался Михалыч. – А как же… Мне же сказали… Я искал тебя, спросил у служки, он мне ответил, что ты уже полгода как здесь не работаешь.

— У какого служки?

Михалыч, которому в наблюдательности было не отказать, подробно описал маленькие бегающие глазки, лисье выражение лица и редкие белесые брови. Стас не думал ни минуты:

— Нет у нас в храме такого.

— Как? – опешил Михалыч. – Он и одет был во все черное, ну ряса там, шапка…

— Я всех служек знаю, – уверенно проговорил Стас. – Такого в нашем храме нет…»

Глава 6

«Алиса – это я… Или часть меня… – думала Лиана, стоя перед портретом и пристально глядя в грустные зеленые глаза. – … И это действительно мой сценарий…»