Игра в правосудие

Открыла глаза: в комнате темно, ноги укрыты пледом, хотя Эмберли не помнит, что доставала его, а дверь в ее комнату слегка приоткрыта. Что за черт! А если бы приперся дружок матери? То-то был бы для него приятный сюрприз: тепленькая, готовенькая, в отрубе – девица в самом соку. Если в игре окажется эпизод с таким подсудимым, Эмберли постарается придумать ему достойное наказание – пусть сразу отрежут все его причиндалы!

Она хихикнула. Сначала осторожно, потому что любая эмоция могла спровоцировать новый приступ головной боли, потом, сообразив, что боль прошла, рассмеялась от души. Соскочила с постели, выглянула в коридор: в квартире тихо, как в могиле, значит, матери пока нет. Ну и черт с ней!

Запершись в комнате, Эмберли включила комп, попыталась загрузить игру, но не получилось. Всплывшее окошко оповестило, что на сегодня приговор уже вынесен. Отлично! Получается, игровой судья не утруждает себя работой – не больше одного дела в течение нескольких дней. Хотя и дела-то все… так, детские шалости: наглый малолетка, хамоватый дебил – парад мелких уродцев. Могли бы придумать что-то пооригинальнее. Правда, для этого, наверное, надо знать как минимум законодательство. А тут весь судебный процесс – только фарс.

Эмберли поняла, что злится. Несмотря на все свои недостатки, игра затянула. По крайней мере, заставляла думать о себе. Гребаный программист! Хоть бы матчасть изучил!

Девушка сама не знала, хвалит ли создателя «Правосудия» или ругает? Двойственные чувства.

Хлопнула входная дверь, слишком резко. Мать не в духе, а значит, трезвая.

– Эмберли!

О как! Даже снизошла до полного имени.

Девушка вышла к матери, глядя, как та выгружает пакеты с продуктами на кухонный стол. Боже, какая роскошь! Даже бекон и баночка оливок, а не только стандартные хлопья, замороженные куриные наггетсы и арахисовая паста.

– Что-то празднуем?

– Праздновали бы, – мать подошла к Эмберли вплотную, – мое повышение. Только ведь деточка решила, что имеет кучу бабла и вполне может себе позволить учиться, где захочет. А то, что мамочка уже забыла, как выглядит новый бюстгальтер, – это сущие пустяки!

Она, как фокусник, извлекла откуда-то конверты с эмблемами колледжей и помахала перед лицом дочери. Эмберли похолодела. Как так? Она же проверяла почтовый ящик каждый день. И проворонила?!

С матери станется! У нее хватило бы ума порвать письма, и Эмберли так и не узнала бы ничего – считала бы, что не поступила, что ее кандидатуру вообще не взялись рассматривать.

– Отдай, – прошептала она едва слышно. Потом прокашлялась и повторила громче: – Отдай!

Мать ухмыльнулась, заметив ее волнение, словно испытала удовлетворение, проговорила с нескрываемой ехидцей:

– Я твою блажь оплачивать не собираюсь, дорогая моя доченька. Мне нечем! Могла бы уже заметить! А мордашкой ты не вышла, голуба, чтобы за тебя это делал кто-то посторонний.

– Не твоего ума дело, – сквозь стиснутые зубы процедила Эмберли, – кто станет платить за мою учебу.

Снисходительно фыркнув, мать кинула конверты на стол, порылась в пакете с продуктами, извлекла из него бутылку дешевого портвейна, ловко откупорила и прямо из горла ополовинила залпом. Потом довольно пощелкала языком, зачем-то изучила этикетку, опять сделала несколько глотков, но на этот раз уже медленно и со вкусом.

– Поискать контакты твоего папаши, что ли? – наконец-то оторвавшись от горлышка, задумчиво пробормотала мать. – Пусть хоть примет участие в судьбе своей деточки…

Она выудила из пакета вторую бутылку и, довольно улыбаясь, ушла к себе. Письма остались на краю стола. Эмберли с шумом втянула воздух, сообразив, что почти не дышала в эти минуты, и заветные конверты в мгновение согрели ее руки.

Так, в одном отказ. Ну-у, не очень-то и хотелось. А в двух – добро пожаловать и список рекомендованных экзаменов.

Душа пустилась в пляс, и Эмберли, взлетев по лестнице, окрыленная, ворвалась к себе в комнату. Хотелось поделиться новостью хоть с кем-нибудь! Но новых друзей после расставания с Одри у нее не появилось. Да и смысл их заводить, если однажды они все равно отвернутся? Эмберли не мазохист, не получает удовольствия от чужой подлости и предательства. А если все же написать Одри? Они вроде бы неплохо поболтали несколько дней назад.

Найдя ее страничку в Фейсбуке [5] , Эмберли отправила заявку в друзья и, воспользовавшись открывшейся возможностью, коротко поинтересовалась, разрешилась ли проблема с Дереком, точно не представляя, что бы больше всего хотела услышать в ответ. Но Одри не ответила. Впрочем, у нее насыщенная жизнь офлайн. Куда ей до сетевого общения? Ладно, все можно оставить на завтра.

5

Проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена.

Несмотря на то что проспала большую часть дня, Эмберли вырубилась моментально. На проблемы со сном она никогда не жаловалась – что бы ни случилось днем, ночью она спала как убитая. А проснувшись, первым делом проверила переписку, но не обнаружила ничего, кроме ее сообщения, да и запрос в друзья остался без ответа. Ну и ладно.

Впервые в жизни, собираясь в школу, Эмберли захотелось как-то себя приукрасить. В конце концов, скоро она будет студенткой, и у нее начнется новая жизнь, которая непременно должна разительно отличаться от старой. Так почему не внести первые коррективы прямо сейчас?

Отказавшись от джинсов в пользу длинной юбки, Эмберли мазнула по губам блеском, а по ресницам тушью и, чтобы не передумать, поспешила выскочить из дома.

Школа, как и заведено в такую рань, отозвалась на ее появление эхом шагов в пустых коридорах. На шкафчике Ребекки красовалась непристойная картинка – кто-то не пожалел помады на это дело. Интересно, за что?

Эмберли достала нужные учебники. Сегодня первым модулем английский. На нем она не чувствовала себя умнее преподавателя, могла на равных поучаствовать в обсуждениях и получала настоящее удовольствие от общения с мистером Кэрриганом.

Войдя в кабинет, Эмберли выхватила с верхней левой полки крайний томик, торопливо полистала, пока глаза не наткнулись на знакомые заметки на полях: «Ожидание подобно яду» – это написала она. А чуть ниже появилась еще одна запись, другим почерком – ответ учителя: «Но любой яд в разумных дозировках может стать лекарством». Это была их давняя игра, появившаяся, как только Эмберли перешла в старшую школу.

Тогда, в начале учебного года, она черканула на полях книги сиюминутную мысль. На следующем занятии, демонстративно глядя на ученицу, мистер Кэрриган поставил книгу на верхнюю левую полку. Взяв ее в руки в перерыве и открыв на нужной странице, Эмберли обнаружила ответ.

Теперь они так постоянно пикировались. И было важно сохранить все в полной тайне, не допустить, чтобы чужие умы вторглись в их размышления. А уж чужие безумия – и подавно! Поэтому, едва заслышав первые шаги, Эмберли поставила томик на полку и нервно прошла к своему месту.

В кабинете английского ученики сидели по кругу. Ни Дерека, ни Одри на этом модуле не было, а Ребекка ходила и почти всегда обменивалась колкостями со Стейси Адамс. Уж не она ли не пожалела тюбика губной помады?

Эмберли проследила, как рассаживаются остальные. Кто-то сразу доставал конспекты и принимался штудировать тему, кто-то праздно тыкался в телефоне. Ребекка выудила из своего бездонного рюкзака толстенный гримуар в черной коже и принялась его внимательно изучать.