Игра в прятки

– Ульяна… - я прочла по его губам свое имя. СВОЕ имя! Как? Когда он понял? Неужели именно поэтому он меня сейчас не трогает… отпускает? То, что я прочла по его губам потом, вообще ни в какие ворота не шло, - прости.

И тут меня накрыло. Все чувства смешались воедино и грозились вырваться мощнейшим выплеском энергии. Я из последних сил сдерживалась, закрыв глаза и стиснув зубы. У-у-у, как больно внутри! Что происходит, я не понимаю… Я в самом пламени, только что лицезрела Князя Дьявольской пустоши так близко, а потом… чувства, эмоции, переживания. В голове раздался голос Константина:

– Терпи, сопротивляйся, не показывай свои слабости, - быстро начал он.
– Ульяна, слышишь?

– Слышу, - также мысленно ответила ему.
– Почему ты мне помогаешь?

– Я сильно виноват перед тобой, - ответил Князь и усмехнулся: - Теперь мне за всю жизнь не искупить всех грехов перед тобой.

– Ну, ты можешь попробовать, - я мысленно улыбнулась и продолжила: - У Гвидона ведь, помнится, молодильные яблочки имелись, так что ты сможешь продлить себе жизнь.

Я почувствовала, как он тоже улыбается. А потом внезапно стало совсем спокойно, боль ушла, но я чувствовала себя сильнее. А еще я вдруг поняла, что мне можно больше не бояться Кощея. Но моя радость оказалось преждевременной.

– Нога! – охнула я и распахнула глаза. Боль была не такой сильной, как во время испытания огня, но тоже придавала массу незабываемых ощущений.

– Дьявол! – выругался Константин. – На таком расстоянии я не смогу тебе помочь!

– Я… - запнулась, чувствуя, что не готова еще к возвращению в Дьявольскую пустошь. Не так быстро. Он все же… чуть было не убил меня…

– Дело твое, - резко ответил Князь, - как будешь готова – зови. Горыныч тебе в помощь. Я ни в коем случае не давлю на тебя, Ульяна. В отличие от Варвары, ты заслужила мое доверие. И я предоставляю тебе время. Но не затягивай, заклятие слишком мощное, чтобы его кто-либо помимо меня смог снять. А теперь, доброй ночи, правнучка Яги Варвары.

Мужчина улыбнулся, и изображение стало пропадать. Вот он, оказывается, какой может быть…

– Спасибо тебе, - сложив руки на груди, просто ответила я, - спокойной ночи.

Константин кивнул на прощание и пропал окончательно. А я почувствовала, что пора выходить из огня, не то я рискую получить ощутимый ожог за чрезмерное злоупотребление гостеприимством огненной стихии. Пока прощалась с готом, успела немного позабыть про свою ногу, но как только я вышла из костра, то почувствовала, что недуг никуда не делся.

Прихрамывая и скрипя зубами, я доковыляла до своих друзей, которые спешили меня обо всем расспросить. Пообещав «сухопутным»» друзьям рассказать все, как только прибудем домой, я полезла на спину к Горынычу, который в этот раз был в разы более аккуратен и нежен в связи с прискорбным известием о возобновлении моих страданий по поводу конечности.

– Он был там? – угрюмо осведомился Цезарь, не оборачиваясь.

– Да, - кивнула в ответ.

– И как? – короткий хмурый вопрос от Платона.

– Нормально, - я пожала плечами и, не удержавшись, пересказала всю историю целиком.

Мне все еще было жарко, и я решила расстегнуть ветровку, а то так и простудиться можно. Где-то вдалеке уже заходился рассвет, а мое тело не чувствовало ни капли усталости. Ощущение легкости и кратковременного счастья притупили боль, и я взахлеб рассказывала, наслаждаясь каждым, как будто заново пережитым моментом.

– Во дает, мужик, - хохотнул Леопольд, когда я закончила, - видать, серьезно он озаботился тем, что причинил тебе вред.

– Согласен, брат, - поддержал Платон, - с ним такого раньше не было. Правильно, наконец-то что-то смогло растопить эту холодную ледышку.

Эти слова были мне не понятны. По-моему, это вполне нормально, помогать человеку. А уж если причинил ему вред… То принести свои извинения, необходимо. А то тот, которого обидели, и отомстить может. Это я сейчас про себя намекаю.

– Ульяна, - серьезно проговорил Цезарь, - дай мне слово, что при сильном приступе боли ты разрешишь отвезти тебя к нему.

Я непонимающе уставилась перед собой. Сомнения в отношении этого мужчины все еще никак не могли полностью покинуть мое сердце.

– Хорошо, - я глубоко вздохнула, - даю слово, что ты можешь в случае чего отвезти меня в Дьявольскую пустошь.

– Вот и ладушки, - все три головы шумно выдохнули, а Леопольд продолжил:

– Поверь, теперь он тебя не тронет. Уж мы-то знаем Константина, как облупленного.

– Тогда почему перестал с ним общаться? – удивилась я. – Как ты говоришь, он оттаял…

– Дело в другом, - неохотно стал пояснять Леопольд.
– Обидел он нас сильно, пошатнул нашу дружбу. Не поверил, не услышал… А прощения еще не попросил...

– Не достаточно сложный случай, видимо, - хмыкнул Платон.

М-да, дела. После этих слов расхотелось вообще что-либо говорить. И раз мой визит в замок Кощея уже не отменить, то попробую хотя бы помирить старых друзей… Ну и войну с Красноградом предотвратить.

Дальнейший полет прошел в полнейшей тишине. Только ветер печально завывал…

Когда мы подлетели к избушке на гусиных ножках, все звери были уже дома. Ума не приложу, как они так быстро преодолели столь длинное расстояние? Может, у них тропки какие секретные имеются? И у леших, наверное, тоже тайные ходы есть… Неспроста же эти ребята провели меня к границе тогда так быстро? Хотя, какая сейчас-то уже разница? Лешие за эти несколько недель своим визитом меня не почтили. Так что об их мелких хитростях можно подумать и потом.

Мои друзья так умаялись с дороги, что повалились спать кто где. Тепло простившись с Горынычем и пожелав ему спокойной ночи, я вошла в дом и, не раздеваясь, легла спать.

А утром, неожиданно для нас всех, пошел первый снег. И все бы было хорошо и прекрасно, только вот и у меня наступил первый день женских мучений.

Я, скукожившись, встала с кровати и прошмыгнула к печке. Помниться, мне как-то лисица говорила, что все женские принадлежности лежат в специальном ящичке, а ящичек этот заветный – на печи.