Игра в звезду

Но, вместо того, чтобы устыдиться, смиренно попросить прощения и поспешить исправить ситуацию, Леночка только ухудшила свое положение. Дело в том, что после вчерашней ссоры с Юркой Ветровым настроение у нее было хуже некуда.

– А я и не обязана делать за всех домашнее задание. И контрольные будете сами решать. Понятно? – выпалила она прямо в лицо Солнцевой.

– Нет, непонятно. – Солнцева, не ожидавшая такого отпора, боязливо отступила. – Ну скажи, что с тобой такое? Может, тебя обидели? Я догадалась, это мальчишки? Ну признайся! Так я им… – Галька засучила рукава с таким решительным видом, что сразу стало ясно: это не пустая угроза!

– Мальчишки ни при чем, – Леночка покосилась на Ромашкина, с независимым видом прогуливающегося неподалеку. – Только мальчишек мне не хватало.

– Погоди, – искренне изумилась Галька. – А девчонки говорили, будто ты в кого-то влюбилась?

Ромашкин навострил уши. Леночке показалось, что они вдруг оттопырились, словно локаторы, настроенные на нужную волну.

– Пошутила я. Пошутила! Понятно? Нет? Ну, значит, не дано. Не все могут соображать, Солнцева!

Леночка демонстративно развернулась и пошла в класс.

– Ух ты! Вот Удальцова дает! А ведь была тако-ой тихоней! – услышала она за спиной взволнованный голос Гальки Солнцевой.

И Леночка вдруг посмотрела на все другими глазами.

Вот Галька – она всем старается показать, что взрослая, крутая и ужасно самостоятельная. А на самом деле? Да скорее всего, она просто скрывает за грубостью свою неуверенность и робость.

А мальчишки…

Красавчик Ромочка Ромашкин – первый в классе болтун и сплетник. А к тому же так гордится собой, что носит в кармане расчесочку, и причесывается каждые пятнадцать минут, наверняка сверяя время по часам. С удовольствием клянчит у девчонок конфеты и просто обожает привлекать к себе внимание.

Хорошист Славик Попов – слишком правильный и занудный мальчик. Такой была сама Леночка… всего неделю назад. О нем даже думать скучно. Вот только подумала – и уже зевнула.

Валера Петухов – обыкновенный хулиган. Не знает, чем выделиться, вот и кривляется. К тому же, как заметила Леночка, труслив – девчонку обидеть может, а перед старшеклассниками заискивает.

Так что же получается? Тут и влюбиться не в кого! А зачем она тогда старается? Ради кого забросила учебу и – страшно сказать! – отказалась от похода в планетарий!

– Удальцова! Я же к тебе обращаюсь! Ну о чем ты там мечтаешь? – вернул ее к действительности голос русички Татьяны Петровны.

Действительность оказалась суровой, потому что вызывали Леночку к доске.

– Иду, Татьяна Петровна, – ответила Лена и отправилась записывать под диктовку заданные на дом слова.

Как ни странно, она сделала всего две ошибки.

Татьяна Петровна вздохнула и задумчиво поглядела в журнал, где тянулся бесконечный ряд удальцовских пятерок.

– Смотри, Удальцова, так и до троек скатишься, – сказала она, поправляя на носу очки и все еще раздумывая над оценкой.

– Не скачусь, – пообещала Леночка. – Я теперь снова учиться буду. Вот вызовите меня завтра, я все исправлю!

– Хорошо, – русичка облегченно улыбнулась. Тяжело терять своих отличников. – Ставлю тебе четверку. Карандашом.

И Леночка вдруг почувствовала, как легко и радостно стало у нее на сердце, будто она – красный воздушный шарик и вот-вот взлетит высоко в небо.

Небо за окном, кстати, было голубое-голубое. Начиналась настоящая весна.

* * *

– Ну что же ты, почему не пришла? – окликнул Леночку Рома Ромашкин.

Ну точно. Он же приглашал ее на футбол, а она встретилась с Юркой и сразу обо всем позабыла.

– Не хотела, вот и не пришла, – сказала Леночка и по недавно заведенной привычке капризно надула губки.

– Понимаю, – широко улыбнулся Ромашкин и, достав из кармана расческу, аккуратно провел по безупречно причесанным волосам. – Девчонки всегда думают, что, если будут ломаться и строить из себя принцессок, мальчишки все для них сделают…

– Наш Удалец – похититель сердец! – послышался очень знакомый голос, и кто-то хлопнул Леночку по макушке тетрадкой.

– Ко-озел, Петух! – процедил Ромочка, презрительно оглядывая соперника.

– Что-о? Сам козел, Ромашка-чебурашка! – не замедлил с ответом тот.

– А ты, Петух… – Ромочка задумался над убийственной формулировкой, и в это время Леночка сочла за лучшее скрыться. Пока оба претендента на ее сердце слишком заняты общением.

Она тихо выскользнула в коридор, где тут же наткнулась на Славика.

– Лена, – окликнул он, – нам тут по окружающему миру доклады задали… Так я хотел с тобой посоветоваться…

– Ага, – кивнула Леночка, чувствуя жадно тянущиеся к ней щупальца заговора. – Я как-нибудь потом. Извини, спешу.

– Куда это Удальцова слиняла? – высунулся из дверей класса Петухов. – Так вот же она! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Бросим Удальца мы в реку!

Тут Леночка не выдержала и обратилась в позорное бегство.

Очутившись в рекреации, она нырнула за стоящий в углу горшок с огромным фикусом и затаилась, переводя дыхание.

И зачем она жаловалась на недостаток внимания? В последнее время этого внимания, надо признаться, для нее уж слишком много. Как же тяжело, наверное, приходится Анжелке Самохваловой! Впору даже пожалеть ее.

Чтобы немного утешиться, Леночка достала из кармана новой юбки ириску и, засунув ее в рот, принялась с наслаждением жевать.

Тем временем в рекреации появились девчонки из ее класса: Галька, Лиска и троечница Оля Перепелкина.

– Вот я и смотрю, у нее новая кофточка, новая юбка… Супер… Каждый день что-то новое надевает! И надо же так выпендриваться! – говорила Перепелкина.

Лена поняла, что разговор, должно быть, идет об Анжелке Самохваловой.

– Ага, – буркнула Галька. – Такая, типа, вся крутая! А мальчишки вокруг так и вьются!

Ну точно Анжелка.

– Что бы нам с этим, девочки, сделать… – задумчиво произнесла Ольга, и Леночка даже осторожно выглянула из-за фикуса, потрясенная тем, что одноклассницы собираются что-то делать с Анжелой Самохваловой.

– А мы придумаем, – пропела Лисочка, в возбуждении пританцовывая вокруг подруг. – Это мы живо придумаем. Ну, например, стравим мальчишек между собой, а потом устроим так, чтобы они подумали, что это она их подначивает.

– Это как? – вылупилась на нее простая, как дважды два, Солнцева.