Игра во все руки

Охнув, он свалился со скамьи и рухнул на пол, где, несмотря на тяжелые ранения, сразу же стал пытаться встать на ноги.

— Уходите же, люди! Уходите, если не хотите отдать души дьяволу!

Фраза, которую он произнес, начиналась шепотом, но кончилась нечеловеческим рыком, в котором была смешана боль от ран и ярость. Мужчина поднялся и распрямился во весь могучий рост.

Ночью по лесу идет Сатана И собирает свежие души…

Урванцев заметил, что никаких ран на его теле нет, хотя был уверен — пули попали точно в левый бок чуть ниже слепого ребра.

— Стреляй в него! — вопил Федорыч, который уже забыл о своей винтовке, выронил её из трясущихся рук.

Незнакомец поднял руки вверх и грозно зарычал. Свет в комнате померк, но тут же огонь в печи разбушевался не на шутку, грозясь вырваться наружу и спалить сторожку. Пламя в керосиновой лампе вытянулось в почти метровую пылающую струну.

Человек посмотрел на егерей. Если раньше в его взгляде было что-то осознанное, то теперь там поселился хищный зверь, готовый разорвать добычу. Зрачки в одно мгновение свернулись и исчезли, как сворачивается яичный белок, если бросить его в кипящую воду. Глаза без зрачков стали наливаться красным светом, и от них пошел слабый туман.

Урванцев поверил в слова старика о том, что человек, которого они нашли в тайге — демон. Сборщик душ. Исчадие Ада…

Раздался выстрел ружья. Затем ещё один. Егерь целился в голову.

ГЛАВА VIII

Гонконг. На протяжении многих веков этот скалистый остров у берегов Китая служил пристанищем для пиратов, контрабандистов и преступников всех мастей. Лишь в 1841 году Великобритания колонизировала остров, чтобы спустя сто пятьдесят шесть лет отдать шикарный, совсем не похожий на Гонконг середины девятнадцатого века, остров КНР. Сянган, что по-китайски означает «благоухающая гавань», тем не менее, не превратился в оплот коммунистического режима, но получил статус автономии на целых пятьдесят лет. Возможно, это и спасло остров от неминуемого упадка вследствие прихода режима…

Гонконг — это город контрастов. Все, кто бывал там, дают именно такое определение городу. На фоне урбанистического ландшафта огромных свечей небоскребов раскинулись великолепные парки с густой растительностью, модные бутики и рестораны соседствуют с роскошными храмами и любопытными уголками, неизвестными большинству туристов. Помимо всего прочего Гонконг делится на несколько совершенно разных районов, непохожих один на другой, как непохожи меж собою небо и земля, вода и огонь, сталь и хрусталь…

На высочайшей вершине острова Гонконг — Пике Трэм — открывался неописуемой красоты вид на современный город. Солнце, собравшееся уже покинуть небо до следующего утра, бросало последние лучи на стеклянные окна высоких небоскребов, отражалось в них тысячами бликов, вносило дополнительную лепту праздничной иллюминации в и без того вечно живой, никогда не спящий, шумный мегаполис.

Невидимый случайным прохожим, укрытый зарослями декоративной вишни, стоял человек. Он смотрел на город из-под солнцезащитных очков, и лишь легкое колыхание черного плаща с бордовым оборотом выдавало в нем действительно человека, а не одну из многочисленных статуй Пика Трэм. Никто не знает, сколько этот человек простоял здесь. Может быть, лишь пару минут, но может статься, что и не один час. Обесцвеченные волосы, стриженные коротко, на руках перчатки, ноги в отличных ботинках армейского образца с кованными мысами, с накладками из броневой стали; на бледном лице узкая, почти незаметная полоска плотно сжатых губ…

Если бы кто-то увидел высокого мужчину, он, скорее всего, испугался бы и попятился подальше, повинуясь заложенным в подсознание инстинктам самосохранения. И уж точно он не обратил бы внимание на едва различимый в сгущающихся на Пике облаках зеленоватый туман, струящийся из-под солнцезащитных очков…

На Гонконг легла влажная, чуть душная ночь. Она укутала город пришедшим с океана туманом в попытке хоть как-то заглушить свет от миллионов окон, витрин, фар, прожекторов… Ночи удалось сделать это лишь частично — город утонул в плотном, но подсвеченном изнутри тумане, к полуночи почти парализовавшем движение транспорта на улицах.

Человек, стоявший на закате на Пике Трэм, теперь уверенной, чуть хищной походкой шел по одной из улиц района Каулун — узкой прибрежной полосе острова Гонконг, застроенной плотнее, чем где либо в мире. Темные очки он так и не снял с глаз, не смотря на густой туман. В связи с непогодой прохожих было немного, но те, что встречались, провожали незнакомца тревожными взглядами, старались подальше отойти от маршрута его движения, чтобы ненароком не оказаться вблизи, рядом, на опасном расстоянии…

Незнакомец с обесцвеченными волосами вошел в здание National Bank of China — Национального банка Китая. Вообще же, в Гонконге столько банков, что на каждые три тысячи человек приходится по одному. Здание Национального банка Китая имело восемьдесят шесть этажей и могло одновременно вместить гораздо больше трех тысяч человек. Но сейчас, в ночное время, там находилась лишь охрана да несколько уборщиков.

Тем не менее, незнакомец распахнул двери холла и направился прямо к дежурному секъюрити.

— Извините, сэр, мы закрыты. Будем рады видеть вас завтра, — обратился охранник на хорошем английском, очевидно, угадав по внешности запоздавшего посетителя европейца.

Но посетитель и не думал разворачиваться и покидать просторный холл. Не сбавляя шаг, он приблизился к секъюрити и с размаху врезал тому кулаком в лицо. Удар получился настолько сильным, что охранник стрелой вылетел из кресла, пересек холл по диагонали и впечатался в стену, занавешенную красным панно с китайскими иероглифами. Вряд ли охранник выжил после такого удара…

Еще двое сотрудников службы безопасности банка, беседовавшие у лифтов, моментально выхватили пистолеты из поясных кобур, но прицелиться не успели. Опередив их на полсекунды, незнакомец молнией оказался позади охранников. Ладони сжали шеи довольно-таки крепких мужчин, и приложенной силы оказалось достаточно, чтобы сломать их, раздробив позвонки.

Где-то в здании находилось еще много охранников, но целью незнакомца были не они. Вызвав лифт, мужчина прошел в зеркальную кабину, секунду смотрел на панель управления, затем нажал нужный этаж. Тихо жужжа, кабина поползла вверх. Когда электронное табло над дверьми показало цифру «66», кабина замерла. Обычно после остановки лифта створки дверей распахиваются, выпуская и запуская пассажиров, но в этот раз они подозрительно не двигались.

Будто кто-то намеренно не открывал лифт, не желая выпускать находящегося внутри человека…

Но ни одна сила в мире, кроме, пожалуй, ядерного удара, не способна остановить того, кто сейчас находится в кабине лифта. Это знал он сам, это знали те, кто сейчас в животном страхе ожидали его появления в длинном коридоре шестьдесят шестого этажа. Но древняя поговорка гласит: «Надежда умирает последней». А еще кое-кто не так давно сказал, что надежда — очень полезная штука.

Но их всех не спасет и сам Дьявол, заверил себя незнакомец.