Игра - Война - Иллюзия

Саурон еще долго рассказывал про то, какие все были глупые и нехорошие, про войны в Белерианде, поддельные Сильмариллы, самоубийство Мелькора и многое другое.

– ...Я им говорил, что у нас перенаселенность, экологический кризис и этнические конфликты по их вине, ведь эльфы все время всех стравливали между собой и устраивали провокации, делая при этом милые лица: мы все такие хорошие! А эти придурки не слушали: взяли да наспавнили (24) хоббитов. А уж они-то получились хуже эльфов! Заняли самые лучшие земли, сидели на всем готовеньком, грешили обжорством и пьянством. Это ведь они приучили людей бухать и травку курить, а их надоумил засранец Олорин. Но главное... Вот идет путник. Выходит почтенный хоббит на крыльцо и приглашает его чайку попить, побеседовать, да переночевать. Усаживает его за стол, гостеприимно улыбается, а сам незаметно подает знак соседу в окно. Гость сидит, попивает чаек и не знает, что уже вся деревня собралась за углом в сладострастном предвкушении. Когда гость поднагрузится галлюциногенного чайку, его хвать! И за забором всю ночь пялят, уроды. Вот так...

Далее Леха прослушал значительный кусок и врубился при словах:

– На самом деле, все колечки я сам выковал. Хорошенькие! А эти сволочи вместе с пятью шестерками из-за моря все, кроме одного, у меня стырили, падлы, а потом стали угрожать, чтобы я последнее отдал. Я отказался и заперся у себя в Черной Пустыне, обидевшись и решив больше этих дураков не сдерживать, чтобы они там все загадили, поняли, что я им дело говорил, и просить прощения стали...

– Где, ты сказал? Может, в Мордоре?

– Это они так поиздевались, придумав такое название. Оно значит: Большая-то-что-все-время-упоминает-Иван-Иваныч. Ну, ты меня понял.

– Но ведь... это недалеко от истины.

– А знаешь, заешь, почему?!!
– вспыхнул Саурон, - потому что сначала тупых сосунков из-за моря было шестеро, но один посчитал себя больно умным, подглядев как-то, что вы в своем мире строите, и стал всякие железяки конструировать. Для того, собственно, и гномов сделал, чтобы они ему уран, железо и алюминий добывали. А то, что они еще в Белерианде жили, это байки, я говорил. Кончилось тем, что реактор ядерного синтеза вместе с этим неудачником взорвался на юге от Сумеречья и восточнее Итилиена. Хорошо еще, что я оказался рядом и успел с трех сторон горы воздвигнуть, иначе все западное Средиземье радиацией бы изуродовало. Там я и поселился в надежде со временем все исправить. Да. Так они и туда с войском полезли. Мне их было жалко, и чтобы избежать жертв, я колечко одному лбу и отдал. А они-то потом навыдумывали! Но тот его до заказчиков в Ривенделл не довез: набухался по дороге, полез купаться и утонул...

Леха увидел за окном на плацу Гелиоса с какой-то четырехствольной штуковиной в руках. Вдруг все вокруг него озарилось ярко-зеленым и послышались неестественные звуки, как в скверной электронной музыке: "шьюить". Стволы быстро двигались вперед-назад и испускали небольшие зеленые сгустки. Леха увлекся зрелищем, и когда минут через двадцать вспомнил о собеседнике, тот размеренно, с унылым видом глубоко оскорбленного меланхолика говорил:

– Крыса Гэндальф знал, что я терпеть не могу ложь, и придумал издевательство: перевранную историю нашего мира впихнуть в мозги одного из вас. Им стал Толкиен. Когда я узнал и увидел, что писал по ночам он, еще, можно сказать, мальчишка, в ярости явился к этому выдумщику Гэндальфу и прямо сказал, что если тот англичанин хоть что-нибудь опубликует, я не посмотрю, что он - майар тоже, забуду на время свой пацифизм, и посажу его прямо в Ородруин, - это эпицентр термоядерного взрыва, - где он будет у меня под колпаком квакать. Он в штаны наделал, стал мямлить и извиняться...

Леха вновь потерял нить повествования на несколько минут.

...А потом он просек, кто и где прятал от греха подальше мое кольцо (ведь эти засранцы все еще хотели его захапать, а сами сделать не могли, безрукие). Тогда он с бандой гномов и одним мерзким хоббитом отправился в Мглистые Горы, но не дальше, заметь. По пути они зарезали и обобрали (а хоббит потом втихаря сделал и кое-что похуже) трех безобидных троллей, переругались в Ривенделле с Элрондом (это после Гэндальфа был главный их запевала) из-за кольца, после чего устроили массовый геноцид мирно живших в горах гоблинов. Но хоббит оказался хитрее и проворнее всех: пока остальные махались с гоблинами, он зарезал Хранителя и взял кольцо себе, после чего 60 с лишним лет шантажировал Гэндальфа, не говоря, куда спрятал его, и заявив, что если его попробуют пытать, он сразу раскусит ампулу с драконьей мочой, - а это похлеще цианистого калия, - вделанную в зуб. Тот повелся на блеф, кипятком писал, кучу денег на хоббита просадил, а сделать ничего не мог. Но племянничек оказался еще шустрее: нашел кольцо и заявил, что отдаст, если ему устроят шикарное турне по Средиземью со всеми удобствами. Ему все организовали, а дядюшку под патронажем самого Гэндальфа переправили к Элронду и там, помирившиеся, стали с ним в отместку такое вытворять, что даже в гестапо перекрестились бы, узнав. А племянничка погубила наглость. Сказал: отдам, если возьмете с собой в Валинор. Только на корабле Гэндальф догадался, что кольцо Фродо хранил... вспомни Иван-Иваныча и догадайся, где. После этого хоббита скормили акулам и, довольные, доплыли до Валинора. Тут это Серый подлец почувствовал себя в безопасности и продолжил компостировать мозги Толкиену. Ведь знал, сволочь, что теперь я ему ничего не сделаю, чтобы не осквернять Валинор... его кровью. Ведь я ж не изверг какой. Ну а чего эти умники насочиняли, да навыдумывали, причем иногда весьма хитроумно, ты знаешь. Когда это стали публиковать у вас, я заперся в Барад-Дуре и перестал со всеми разговаривать. Но когда появились еще и "Хроники Средиземья", я не выдержал и убежал оттуда в ваш мир, чтобы сказать правду. Но вижу, что это было бы бесполезно. Мне повезло: я попал сюда. Здесь тихо, уютно. Нет дураков, которые все делают через задницу. Здесь меня уважают, понимают и к советам прислушиваются.

Саурон достал из внутреннего кармана пиджака флягу и две рюмки.

– Будешь?

– Что это?

– Коньяк.

– А здесь можно пить?

– Конечно, только вечером. Причем можно упиваться по-свински, потому что после сна не останется и следа. Но в виде исключения немного можно и сейчас...

– Ну давай!
– Леха не мог отказать, видя жалкие, просящие глаза Саурона, хотя коньяк терпеть не мог.

Саурон медленно, с наслаждением выпивал рюмку, а Леха, залпом хлебнув, чтобы не чувствовать вкус, сидел не в адеквате, пытаясь понять ощущения.

– За правду!
– произнес Саурон запоздалый тост, - можешь идти, не буду больше тебя задерживать, Алексей. Ты хороший собеседник. Счастливо.

"А ты - еще лучше. Ага. Куда уж дальше задерживать. Три часа по часам, а по мне, так все десять". С этими мыслями Леха, пошатываясь, вышел из столовой.

На плацу Гелиоса уже не было. Зато валялось несколько аккумуляторов, слишком уж hi-tech по виду, и стоял Т-72, точнее то, что когда-то им было груда искореженного, а местами оплавленного металла, с торчащим из нее стволом орудия и висящим на нем оторванным куском гусеницы.

Из ангара послышался мат и стук металла об металл. Леха пошел на эти звуки и, войдя в ангар, увидел нечто: среди полок с пестрыми пушками, вызывавшими сильнейшее чувство дежа-вю, и гор боеприпасов Гелиос, стоя рядом с чучелом кибердемона в полную величину, молотил двухметровой викинговской кувалдой по зеленому четырехствольному агрегату, в ответ протяжно звеневшему, и приговаривал: "Ну и на х?# мне в????$сь эта ????ая п????лина!" (25)

– Привет, Гелиос. Что это ты делаешь?

– А! Это ты... Здорово. Я вот... видишь ли, пытаюсь выбить отсюда аккумулятор. Только пристрелялся, перестало заедать и сбоить, решил дать длинную очередь, а аккумулятор приплавился. Намертво.

Гелиос в сердцах ударил молотом изо всей силы. Пушка издала отчаянный металлический визг и развалилась на куски, которые начали медленно растворяться, как гоблин. Тут Гелиос стал городить матом такие этажи, каких Леха не видел даже в контрстрайковских чатах, при этом в исступлении молотя кибердемона молотом по колену: выше он не доставал. Теперь только Леха заметил, что ниже колен металлические ноги чучела были измяты и искорежены.

– Почему ты так нервничаешь из-за этой пушки?
– удивился Леха.

Гелиос метнулся к шкафу, выхватил оттуда холщовый мешочек и высыпал его содержимое себе в рот. Он мгновенно успокоился и стал ровно дышать.

– Что это ты сделал?

– Отвечаю сначала на второй вопрос, - ровно заговорил Гелиос, - я съел порошок против безумия, кажется, из Wizardry, но не уверен. Не советую пробовать. Конечно, хорошее успокоительное, но быстро на него подсаживаешься. Теперь объясню тебе, почему я так нервничал. Вышла новая игра с очень крутыми пушками, которые могут здорово облегчить нам жизнь. И мне приказали вытащить их все в сжатые сроки, испытать, обкатать и поставить на вооружение. Проблема в том, что после релиза прошло меньше полугода, и мысленные проекции образов пушек пока очень нечеткие. Еще через полгода я бы за несколько дней вытащил все пушки в трех-четырех экземплярах, причем легко. Но сейчас мне их приходится выцарапывать с кровью. За неделю работы - вот весь улов, - Гелиос указал на полку, на которой лежали уже виденный Лехой шестиствольный пулемет-газонокосилка и здоровая пушка с полуметровым ядром рядом, - а пушку придется тащить новую, ведь эта кривая получилась. В заряженном состоянии весит почти полтонны, а в игре килограмм двадцать, а импульс ядра при выстреле вдвое больше, чем у этой. Теперь ее разве что перед воротами на попа поставить, - будет похоже на огромный фаллос, - чтобы гоблинов веселить.

– Гы-гы, - мрачно произнес Гелиос свой комментарий по поводу только что им же сказанного и продолжил:

– А теперь придется заново доставать и эту зеленую ядрену фень.

– А это что, так сложно?

– Не сложно, а просто занудно, требует сосредоточения и зверски убивает время.

– И что же делать?

– Я же сказал: доставать снова.

– А как?

– Не придуривайся, сейчас покажу.

Гелиос сел в кресло, приделанное к большому металлическому контейнеру, окутанному проводами и трубками. Перед ним находился компьютер и черная коробка, как у Ника под столом. Орудуя мышью, он стал продираться сквозь многочисленные зеленые менюшки на экране. Игра загрузилась. "Графика класс! Третьеквака жалобно скулит в углу", - подумал Леха. Тем временем Гелиос взял себе годмод и гивол и стал (26), постоянно меняя оружие, бешено носиться по какому-то древнему храму, отстреливая многочисленных монстров, испускавших при этом красивые и обильные брызги ярко-красного кетчупа. Наконец, он промолвил: "Кажется, есть!", нажал эфтри и... исчез. Монитор потух, а контейнер стал жужжать и мелко трястись. Через минуту его дверца отъехала в сторону, и Леха увидел стену подвижной жидкости металлического цвета. Она напоминала ртуть. Вдруг она заколебалась, по ней пошли концентрические круги, как от камней, брошенных в воду, и из нее показались затылок, спина и локти Гелиоса. Он медленно выходил из жидкого серебристого экрана, возмущая его поверхность колебаниями. Гелиос уже вылез полностью, только ладони его оставались внутри. "Ну, подруга, не подведи!" - он с силой что-то потянул. Послышался треск, звук лопнувшей струны и бултыхание. Гелиос отлетел назад, как будто тянул с силой канат, который вдруг порвался, и грохнулся в специально на такой случай поставленное напротив установки мягкое кресло. В его руках дымилась искореженная черная штуковина, отдаленно напоминавшая давешний четырехствольный плазматрон.