Игра втемную

Все пресс-конференции делятся на несколько частей: на одни ходят ради выпивки и закуски, на другие – ради жареных фактов и скандальной информации, а на некоторые – чтобы выполнить свой долг по участию в окологазетных тусовках. Я уже давно разочаровался в пресс-конференциях, которые проводятся политическими организациями. Все обычно сводится к вялому зачитыванию отчетов о собственных свершениях и к бодрому перечислению планов на будущее. Если бы я не был несколько ленив, а наша любимая газета – столь аполитична, то было бы просто замечательно сличить обещания политиков городского уровня с их воплощением в жизнь. Но – лень. Умноженная на нежелание нажить себе дополнительных врагов. Местная организация УНСО очень болезненно реагировала на малейшее упоминание о себе на страницах и экранах. Мои отношения с хлопцами из УНСО складывались своеобразно. Волей случая меня занесло в кабинет их начальника службы безопасности. Там я получил несколько удовольствий сразу. Мне прочитали небольшую лекцию о пользе национализма, подтвердили свою приверженность лозунгу: «Крым будет или украинским или безлюдным» и продемонстрировали папочку с многообещающим названием: «Материалы об антигосударственной и антиукраинской деятельности средств массовой информации». После этого я многократно попадал туда на пресс-конференции. У меня даже появилось несколько знакомых среди этих парней, на улице со мной очень мило раскланивались. Но в папочке я, пожалуй, фигурировал. Ну не смог я удержаться несколько раз от наездов на доморощенную национальную идею. В дружеской беседе меня предупредили о недопустимости столь легкомысленного отношения к важным темам. Потом я сам перестал заниматься политическими проблемами. Политикой у нас в газете занимались люди умные, а криминалом – талантливые. Это я так себя успокаивал. В общем, все время, пока руководство городского УНСО готовилось к началу пресс-конференции, я сидел в углу и мучительно решал, какого черта я здесь делаю. Нет, выбора у меня все равно не было. Наши политические обозреватели на пресс-конференции не ходили, а мои репортеры были еще слишком молоды, чтобы спокойно воспринимать все, что может на подобном сборище прозвучать.

Наконец пресс-конференция стартовала. Оказалось, что она посвящена проблеме Чечни, и я загрустил еще сильнее. Политические бури городского масштаба утомляли меня своими амбициями. Как и публикации открытых писем к главам государств на страницах областных газет. Если бы руководители стран читали все то, что о них или для них пишут, ни на что другое времени у них просто бы не оставалось.

На сей раз, после пятнадцатиминутного вступления на тему «руки прочь», выступивший для разнообразия перешел к практическим вопросам антиимперской борьбы. После двух первых фраз я вышел из состояния скуки и прислушался к выступающему. Еще через пару фраз я вцепился в блокнот и стал конспектировать.

А выходило очень забавно. УНСО, преисполнившись чувством братской солидарности с чеченским народом, приняло решение направить своих бойцов на Северный Кавказ. И там они будут бороться против экспансии. И, оказалось, уже борются. Еще с ноября прошлого года. Теперь их количество будет увеличиваться. С руководством Чечни достигнута договоренность и там украинских солдат уже ждут.

В процессе конспектирования я поймал себя на том, что время от времени поглядываю на входную дверь. Исходя из элементарных познаний в законодательстве, нужно было ожидать появления представителей власти с санкцией на обыск и арест. Мне казалось странным, что призывы к войне и подготовка вооруженных формирований для участия во внутреннем конфликте соседнего государства звучат так свободно. Ну ладно, мы все уже неоднократно читали о подобных «интернационалистах», но это было скорее пересказывание слухов. Тут все очень открыто и откровенно.

Я покосился на сидящего рядом Степана Миронова. Он посещал все подобные мероприятия и даже умудрялся на основе их материалов делать передачи для какого-то ранее враждебного голоса. То ли для Би-Би-Си, то ли для «Свободы». Судя по тому, с каким выражением лица Миронов слушал выступление, оно ему нравилось. А нравилось ему обычно то, что могло принести деньги.

– Как ты думаешь, он это серьезно? – тихо спросил я.

– А какая разница? Если им нравится рассказывать о своих героических подвигах в Чечне – это их право, тем более, что сами чеченцы фактов не опровергают.

– Шутишь? Как это, по-твоему, соотносится с вмешательством в вооруженный конфликт?

– А никак! Это и не нужно. Они там, может, и не воюют, просто добровольцы из других стран в глазах мировой общественности создают некий ореол романтизма.

– Наемники почти нигде не воспринимаются как романтики.

– А ты разве не обратил внимания, что наши всеми силами открещиваются от почетного звания наемника. Наши денег от Дудаева не получают. Они борются за идею.

– А если они и в самом деле воюют?

– А если они и в самом деле воюют, то в УНСО появятся боевики с опытом ведения партизанской войны и войны в городе.

Выступающий предложил задавать вопросы, но я решил этому призыву не следовать. Писать об этом я не собирался, факты и цифры записывал скорее по привычке, а комментарии Миронова меня совсем разочаровали. На тот момент я еще не осознавал, что на нашу жизнь оказывают влияние не одни лишь желания. В глубине души теплилась надежда, что вся эта высокая, средняя и низкая политика не касается людей, в эту политику не лезущих. Насчет меня убеждал собственный опыт. Мне еще предстояло приобрести новый опыт, чтобы убедиться в обратном.

4 февраля 1995 года, суббота, 13-25 по Москве, Чечня.

Вначале стало слышно вертолет. Облака были низкими и только двигатель вертолета выдавал его приближение. Звук усилился, затем стал удаляться, но снова вернулся. Вертолет вынырнул из облаков и сел метрах в ста от крайнего дома деревни.

От дома отделился человек в камуфлированной куртке поверх гражданского костюма и, придерживая шапку, подбежал к вертолету. В открытый люк высунулся ствол автомата. Подбежавший что-то крикнул, развел руки в стороны. Люк открылся шире. Человек приблизился к вертолету вплотную, вынул из-за пазухи небольшой пакет и протянул его вовнутрь вертолета. Затем, не оборачиваясь, побежал к деревне. Люк вертолета закрылся и вертолет взлетел, сразу же скрывшись в низких облаках.

Человек в камуфлированной куртке подошел к дому, постучал. Дверь открылась и на пороге появился человек в форме, но без знаков различия. Отступил в сторону.

Окна в комнате были плотно завешены, на столе горела керосиновая лампа. Кто-то в штатском сидел за столом, а двое в форме на расстеленном одеяле возле окна возились с рацией.

– Посылка ушла. Можно передавать, – сказал вошедший.

Тот, что сидел за столом, обернулся к рации, но ничего сказать не успел. В окно забарабанили. Невдалеке коротко ударил автомат.

– Похоже, чеченцы нас таки нагнали, – сказал сидевший за столом и встал. – Работайте спокойно – минут десять у вас есть.

Он ошибся. У радистов было всего семь минут. Времени хватило только для того, чтобы отправить сообщение. Они даже не успели обернуться к распахнувшейся двери. Длинная автоматная очередь прошила людей и рацию.

Последним погиб старший группы. Перебегая, он попал в тупик. Забор был всего около двух метров высотой, но подтянуться, как и стрелять, он уже не мог. За минуту до этого пули раздробили ему оба локтя. Он обернулся навстречу преследователям. Сдвоенный удар отбросил его на стену. «Хрен вам, сволочи! Мы успели», – мелькнула мысль уже перед самой смертью. К счастью, он так и не узнал, что гибель его группы и еще двух других групп до него была бесполезна. Вертолет не вернулся на базу, а когда его нашли, пакета на борту не оказалось.

4 февраля 1995 года, суббота, 13-40 по Москве, Чечня.

Пилот оглянулся, когда в кабину вошел майор. Он в этом полете командовал всем. Пилоту не нравился ни полет, ни майор, в котором за версту чувствовался особист. А к этой категории людей пилот относился с предубеждением.

– Все нормально? – спросил майор.

Пилот молча кивнул. Майор похлопал его по плечу и вернулся в салон. Техник дремал, а двое сопровождавших майора, о чем-то переговариваясь сквозь рев двигателя, вопросительно посмотрели на майора, тот показал большой палец и сел на лавку. Сунул руку в карман куртки, нащупал небольшую коробочку, вцепился в край лавки и, задержав на мгновение дыхание, нажал на кнопку.

Взрывное устройство в двигателе сработало чисто. Шум внезапно стих, но винт продолжал вращаться по инерции, поддерживая вертолет. Никто даже не успел испугаться. Через несколько секунд, вертолет ткнулся в холм, тяжело осев хвостом и съехав на несколько метров задом.

– Всем оставаться на местах! – крикнул майор. Увидев, что из кабины появился пилот, майор повторил команду уже для него. Взяв автомат, майор выпрыгнул из вертолета. Огляделся. Затем осторожно поднялся на холм, в который уперся упавший вертолет. Теперь он стоял напротив кабины. Пилот был на месте. Майор поднял автомат и выпустил половину магазина в стекло. Затем бегом спустился к люку, короткой очередью свалил выпрыгнувшего было техника.