Игра втемную
Шрифт:
Стоп, стоп, стоп. Я не сразу сообразил, что из тех, кто точно работает на спецслужбы из моего окружения, ни один не подходит на роль наблюдателя. Парамонова, по-видимому, завербовали еще в армии, но он слишком далеко жил от меня и мы просто не могли общаться настолько интенсивно, насколько это нужно наблюдателю. Я вообще не знал адреса Парамонова. Если бы Юрка Швец не сообщил мне тогда московский телефон Парамонова, я бы просто не смог позвонить… Не может быть. Не может быть, чтобы еще и Швец. Независимый и чудаковатый Юрка Швец.
– Вы специально мне сейчас дали понять, кто именно мой… куратор?
– А
– А как же тогда объяснить, что и Парамонов?..
– Все очень просто. С вами работали и со стороны Украины, и России.
16 марта 1995 года, четверг, 23-55, Москва.
– А у вас тут обстановка почти спартанская, – констатировал Монстр, осмотрев кабинет Виктора Николаевича. – Но кресло удобное.
Виктор Николаевич развел руками.
– Зато ничто не мешает работать. Могу предложить вам кофе. Специально заварил к вашему приезду. К сожалению, без коньяка.
Монстр удовлетворенно улыбнулся и открыл свой портфель:
– Приблизительно так я себе все и представлял. Зная вас как человека трезвого во всех отношениях, я предположил, что кофе у вас будет, вы не можете не знать о моем пристрастии к этом напитку, но коньяка не будет. Не станете же вы ради такой мелочи гонять своих людей. Тем более, что они у вас сейчас очень заняты. Кофе с коньяком у нас будет в складчину. Не возражаете?
– Я от коньяка воздержусь, а вы не стесняйтесь. Надеюсь, кофе устроит и такого специалиста, как вы,
Монстр открутил пробку на бутылке, принюхался и закрыл глаза, демонстрируя наслаждение.
– Вы очень много теряете, Виктор Николаевич.
– Вся наша жизнь – сплошные потери. Приходится с этим мириться. Тут уж ничего не поделаешь.
– Действительно, ничего не поделаешь, – Монстр отлил немного из бутылки в кофе и, осторожно подняв чашечку, понюхал.
– Да. Должен констатировать, да. Это кофе! Такой аромат нужно вдыхать трепетно и с наслаждением. Я даже не стану у вас спрашивать рецепт. Просто разрешите мне иногда приезжать к вам на чашечку кофе, И если кто-нибудь заинтересуется моими визитами, ему можно будет просто дать попробовать этого кофе, И он все поймет.
Виктор Николаевич церемонно склонил голову и сел в кресло рядом с Монстром.
– Вы как человек деловой и занятой, наверняка, сейчас думаете – зачем этот музейный экспонат вломился почти в полночь к вам в кабинет, – отпив кофе, сказал Монстр. – Ведь не кофе же с коньяком пить. И не в поисках же собутыльника. Хотя, среди отечественных политиков пристрастие к горячительному становится весьма и весьма модным. И вы знаете почему?
– Почему?
– А иначе трудно объяснить, каким образом у нас принимаются решения. На трезвую голову, знаете ли, такое не придумаешь. Это нужно быть очень большим мерзавцем, чтоб на трезвую голову такое проделывать с людьми. А вот по пьянке – милое дело. И даже эти несчастные люди все поймут правильно. Согласны?
– Мне трудно об этом судить, поскольку я не пью, то очень легко могу попасть в категорию больших мерзавцев.
Монстр кивнул и глотнул кофе:
– Отлично сказано. Как-то мы с вами давно не общались напрямую. Очень
жаль. Сейчас так трудно одновременно встретить умного и порядочного человека. Почему?– Ну, наверное, они занимаются разными делами. Порядочные – своими, а умные – своими.
– Так вы полагаете, что умный человек не может быть порядочным?
– Может, только если он действительно умный, то спрячет свою порядочность подальше. Иначе все заподозрят его либо в глупости, либо в очень большой хитрости,
– Согласен, – сказал Монстр и допил кофе. – Но особенно странно и нелепо выглядит тот, кто, прожив жизнью умного человека, вдруг в один прекрасный день вспомнит о своей совести и начнет по этому поводу суетиться,
– А вдруг это он так поступает, чтобы добиться чего-то очень важного? – спросил Виктор Николаевич.
– Именно так все поначалу и подумают. А потом все равно разберутся и на таком человеке просто будет поставлен крест.
– Вы имеете в виду кого-нибудь персонально или говорите об обобщенной модели?
– И о том, и о другом. Я, например, знал Александра Павловича очень давно. И он производил на меня впечатление очень умного человека.
– На меня тоже.
– Ну вот видите! И вдруг в самое горячее время он берет отпуск по состоянию здоровья. Разве можно такое понять? Тут возможно только одно из двух – либо Александр Павлович перестал понимать всю важность происходящего, либо он действительно серьезно заболел. В обоих этих случаях он не может выполнять свои прямые обязанности. Как вы полагаете?
– Я полагаю, что говорить о своих начальниках, даже имея гарантию того, что об этом разговоре никто не узнает, несколько непорядочно.
– Вы заговорили о порядочности. Исходя из ваших же слов, можно подумать, что у вас появились какие-то очень большие цели. Я не могу вас вывести из категории умных людей.
Виктор Николаевич улыбнулся:
– Все это очень относительно, как вы сами понимаете. И говорить о возможности для Александра Павловича продолжать руководить нашей структурой можно будет только после того, как он выйдет из своего отпуска. И говорить об этом нужно будет не со мной. Я слишком занят работой.
– А я вам мешаю, – подхватил Монстр, – понимаю, сочувствую, но прошу меня не выгонять из вашего кабинета. Нам еще многое нужно обсудить. И то, что уже произошло, и то, что еще произойдет. Может быть, в эту ночь. Не возражаете?
– Нет. Я и сам не собирался сегодня ложиться спать. А так у меня будет собеседник, с которым действительно можно будет обсудить быстро меняющуюся обстановку. Заварить еще кофе?
16 марта 1995 года, четверг, 23-00 по Киеву, район российско-украинской границы.
Роман вынырнул из темноты и бесшумно подошел к командиру:
– Охрана только во дворе. Периметр оборудован сигнализацией. Людей не много. Во дворе я видел одного. Наверное, в доме есть смена. В окнах свет – еще не спят. Олег остался на опушке. Продолжает наблюдение.
– У нас еще есть время. Все, кто нам нужен – в доме. Не забудь – твоя задача не упустить Зимнего и своего крестника. Если остальные побегут – их проблемы. Эти двое – в первую очередь.
Роман покосился в сторону добровольцев: