Наступил вечер четверга, последнего рабочего дня, когда весь лагерь собрался на площади, чтобы обсудить прошедшую неделю, поесть кхичди и послушать, как Пранджал играет на эктаре. Сегодня главным объектом обсуждения безусловно был автомат Сашки. Он был увешан разноцветными лампочками, а некогда облезлые стенки украшали мандалы, нарисованные заботливыми руками Баруни. Внутри автомата, в открытом окне, ритмично раскачиваясь под звуки эктара, стоял Сашка и наливал кофе жителям лагеря. Очередь к автомату собралась под сотню человек, но Верки среди них не было. Заметив, как Сашка обеспокоенно вглядывается в толпу, Баруни шепнула что-то на ухо своей дочке, и Наврин умчалась в ночь. Наконец из-за пригорка появилась Вера в расшитом голубом сари, которую буквально тащила за руку Наврин. Саад рассмеялся и подошел к ним.
– Вера не хочет кофе? Вкусный, харашо! – Саад приглашающе отошел в сторону и поклонился.
– Пусть сам свой кофе пьет! Он вас уже обобрал до нитки или еще нет? – Верка тяжело дышала и то и дело сдувала челку, которая падала на глаза.
Верка растерянно огляделась и направилась к человекинговому автомату. Наврин бежала рядом, держась за подол ее сари. Подойдя к будке, Вера встала в конец очереди, а Наврин подбежала к окну и, протянув руки, попросилась
внутрь. Сашка поднял ее и усадил рядом с прилавком. Через несколько минут у окна оказалась и Верка.
– Значит все-таки человекинг? – спросила она с напускной строгостью, облокотившись на стойку.
– Ага, я подумал, что это название больше подходит. Желаете кофе? – Сашка улыбнулся и протянул стакан Верке.
– Саша, а как же деньги?
– Деньги не самое главное в этом мире.
– Рада это слышать от тебя, – Верка улыбнулась, отхлебнув из стакана, – Но где ты будешь брать кофе для всего лагеря?
– Стивен пообещал включить кофе в программу помощи. Красный Полумесяц будет моим поставщиком, – Наврин передала Сашке очередной стакан и тот потрепал ее по волосам.
– Еще помощников принимаешь? – Верка кивнула в сторону Наврин, – Или все вакансии закрыты?
– C удовольствием, – Сашка протянул ей половник. Наврин слегка подтолкнула его, и Сашка, приобняв Верку, нежно поцеловал ее.
Под звуки эктара и таблы лагерь медленно погружался в ночь, укутываясь в безоблачное звездное небо и вдыхая аромат стопроцентной арабики.
Федя Денисов
г. Санкт-Петербург
Учился в Ленинградском санитарно-гигиеническом медицинском институте им. Мечникова. Работает плотником. Стихи пишет всегда. Иногда читает на людях.
Из интервью с автором:
Друзья в основном музыканты и раздолбаи. Детей четверо, жены тоже были. Люблю… – ну, это длинный список. Не люблю… – здесь короче, значительно.
Из цикла «Недетские стишки»
Про маму
Почемучка-мальчик маленький,Пучеглазый и с соплей.Тыкал ручкой, топал валенкой,И все спрашивал ее.…Маму. Ну конечно, маму.Каждый знает с малых летМаму.Спрашивал у папы:– Почему же мамы нет?– Мама есть. Она, конечно,Будет.У нее дела.Мама нас не позабудет.Нету? Значит, не смоглаБыть сейчас,Но будет после.Мы дождемся, мать твою,В полночь или где-то возле.Вытри сопли,Я споюПесенку «про серый волк»,Как он кусит маму в бок,Если ты не будешь спатьИ не сходишь на горшок.Скажет кроха простодушно:«Ну, какие там дела?Мама стала непослушнойИли вовсе умерла!»– Лучше б ты молчал, засранец,На язык тебе типун!Вынь из носа грязный палец,Чистый палец в нос засунь.Знай, она дойдет до ручкиНашей двери.И откроет!Мамам, детка, лучшеВерить.Это, брат, залог здоровья!Если ты не веришь маме,Нервно куришь и не спишь,Думаешь: «Она обманет»,Значит ты плохой малыш.Ну а если ты встречаешьМаму радостно и так,Что совсем не замечаешь,Что она пила коньяк,Обнимаешь маму крепко,И ложишься спать в кроватку,МамаДаст тебеКонфетку,Что бы жизнь казалась сладкой.
Иван
На дорогу вышел из лесу Ванюша.Мокро. Лужи. С веток елей льется струями вода.Может быть, сидел бы дома лучше?Не ходил бы лучше никуда.Лес дождем пронизанный, промытыйНабухает, и слегка парит.…Эх, Иван-Дурак, зачем, куда ты,Прешься пьяный, Богом позабыт?!Взять хотя бы зайку – он боится.Волк – понятно, голоден и зол.А Ивану – дома не сидится.Ходит, расширяет кругозор.Дома печь да скатерть-самобранкаПобранится, но потом дает пожрать:Суп с котом, закусочка, сметанка……Но Иван решил не есть – не спать.Вышел в лес, поллитру кинул в торбу,Перекинул торбу за плечо,И ушел, обруган и оборван,Лесом, полем и куда-нибудь еще.У Ванюты на сердце тревога:Дальний путь, казенный дом, тоска.– Погоди, дружок, постой немного,Обернись, послушай мой рассказ.Много было, знаешь ли, Иванов,Уходивших на ночь глядя в лес:Психов, дураков, бомжей, болвановИ царевичей, что в поисках невестБродят по холмам, лягушек мучат,Думают: «Которая она?»Может быть, сидел бы
дома лучше.Все равно ведь не выходит ни хрена.Ну, допустим, как в былые годы,Встретишь указатель: три пути.Что терять? Коня? Жену? Свободу?– Все потеряно! Зачем туда идти?Или вдруг Амур возьмет на мушку,И в упор засадит свой снаряд?И опять ты влюбишься в лягушку.(Я не в курсе, но в народе говорят).И пойдет по новой: сёстры, шкурка,Коробчонка, чтоб кататься по делам.…И опять в ярмо, как Сивка-Бурка.– Ну зачем оно тебе, Иван!?
Облако
Кучерявое плыло облако,Плыло облако в небе синеньком.Муравей тащил травку волоком,Бармалей точил зубы напильником.И дырявые рты на бабушках,И корявые пальцы на дедушкахУлыбались, сидя на камушках.Грели ножки в валенкахНа поленушках.Плыло облачко в небе без краюшка,Было тенью под стогом у колышка.То ли – зайка зимой,То ли – варежка,То ли клякса на травке от солнышка.Повстречалось с птичками стайкою,Повенчалось с серою тучкою,И расплакалось над лужайкой,Умываясь слезами колючими.Утром с новым туманом подниметсяИ как детский кораблик бумажныйБудет двигаться, двигаться, двигаться,В синеве потерявшись однажды.
Из цикла «Город»
«Стеною дождь стегал…»
Стеною дождь стегал Пустырь,СтекалС деревьев на кусты.И перебрасывал Мосты По вертикали.На пустых Ладонях набережных, вскользь,Линуя город вкривь И вкосьИ струнами его насквозь Перерезая.
«Может быть, это слон…»
Может быть, это слон,По крыше моего дома шляется,Пока я сплю?Все шатается.Очертанья предметов знакомыхПугают.Мучаюсь.Но терплю.Знаю,Что все когда-нибудь кончится.Только не знаю, когда.Может быть, этого мне и хочется?Может быть, это проводаЗвенят от ветра,От электричестваИли от чего-то еще?Изгибаются,Дышат,И увеличиваютсяХоды городских трущоб.…Сквозь сон узнаю место знакомое.Сквозь ужас двигаюсь,Вижу сквозь тьму,Проникаю сквозь стены,Мыслю сквозь словоИ сквозь сновидение сплю……Сплю…Потому, что боюсь проснуться.Как боится найти прошлогоднюю шкуру свою змея,БоюсьВернуться,В бесконечное повторениеВчерашнего дня.
«В этом городе надо летать…»
В этом городе надо летать.Невозможно ходить ногами здесь.Лишь крылами махать и оратьЗаунывную волчую лунную песнь,Над кварталами спальными проносясь,Вспоминая, что прожито здесь, за мгновенья……В этом городе – жить нельзяИз-за силы его притяженья.Из-за сил растяженья пространства,КогдаКаждый третий шагПриближает старость.…Этот город… в его убранстве…Лишь то, что осталосьОт бетонных блоков,Гранитных камнейИ плит,Нелепо выдуманныхИ вкопанных здесь однажды.В этом городеКаждый Богом забыт,Так же, впрочем,Как Бог забыт в этом городе каждым.Здесь сны страшнее, чем явь.А явь напоминает вчерашний сон,Но все же…В этом городе ЯВстречаю ТЕБЯ,И кажется, мы похожи.
Шарик
Обычный шар,Надутый воздухом,В пространстве медленно качается.То невесомо вверх поднимется,То вниз легонько опускается.Он движется как будто облако,Что ветром по небу ведомо.И нет покоя, сна и отдыха,Досуга, очага и дома…Воздушный шарВ пространстве дремлющем,В прострации себя не помнящий,В волшебный ветер свято верующий,Уже не явь, но и не сон еще…Воздушный шар несется в вечности,И след его нелепо тянетсяМеридианом в звездной млечности,Что ясной ночью нам является.