Игрок-2

Я тоже слышал, что режиссер знаменитых советских комедий был завзятым игроком. Я бы даже сказал, «запойным».

– А по другим случаям? – Я увлеченно склоняюсь к нему.

– Навскидку не скажу, – следователь качает головой, – надо запрашивать, поднимать связи…

– Шулеры ведь не те люди, которые находятся на виду, – развиваю я свою мысль. – Те, кто по поездам и по паркам шустрит, – это мелкая сошка. Да и их жертвы тоже не горят желанием своими деньгами светить. А так крупные игроки вынуждены показать себя.

Ведь актеры, режиссеры и певцы – это, пожалуй, немногие легальные советские богачи. Они шулеров притягивают, как лампочка мотыльков.

– Связь, конечно, очень поверхностная. – Болотин пододвигает к себе пепельницу, хлопает по карманам, ищет сигареты, выбивает себе из пачки одну и задумчиво закуривает. – Можно сказать, взятая с потолка.

– Но до этого времени у вас не было и такой, правда?

Мою идею он принимает влет и разыгрывает на ходу, как забивающий игрок – подачу.

– В съемочных группах или среди тех, кто занимается концертами, всегда масса всякого разного народа – ассистенты, осветители, люди, которые занимаются реквизитом. Думаешь, один из них может быть наводчиком?

– Предполагаю, Виктор Сергеевич, – отвечаю, – более того, актеры с режиссерами меняются, а этот состав так и катается с одного фильма на другой. Сидит такой тихий неприметный человечек в тени, как паучок, и смотрит, что за публика слетается на звезд. Засветился рядом с ними шулер, его взяли на заметочку – и пасут до тех пор, пока он не возьмет большой куш. Ну а дальше сами знаете.

– Занятная теория, – задумчиво произносит Болотин.

– Если она верна, – говорю, – то это как минимум дает нам фору по времени, а вам – возможность осмотреться в моем окружении. Вдруг этот человек как-то выдаст себя.

– То есть твоя игра с Высоцким – дело решенное? – хмурится он.

– Я бы и без вашего задания от такого не отказался бы, – отвечаю ему.

– Автограф возьмешь, игрок? – хмурясь от смущения, спрашивает Болотин.

– Если выиграю, попрошу на бубновом тузе расписаться.

* * *

К дому, где в Крыму будет выступать Высоцкий, мы с Юрой подъезжаем в начале пятого. Сразу видно, что здесь планируется, вернее, даже происходит нечто значительное, машин на обеих сторонах достаточно узкой улицы как бы не за два десятка. И машины все ну очень непростые. Никаких видавших виды «Запорожцев» или довоенного антиквариата, а если «Москвич», то как минимум 408, а то и 412.

Но основную массу припаркованных машин составляют «Волги», их тут как бы не половина. И посредине этого разгула (мысли сами начинают складываться в слова песен Высоцкого) белый слон – машина самого Владимир Семеныча, белый Renault 16TS. Помню, когда узнал, что помимо «мерсов» и «бэх» у него имелась еще и такая диковинка, то очень удивился.

– Да тут уже все в сборе, – обрадованно говорит Юра, ища место для своей машины. Он не хуже других, поэтому «Волга», да еще и белая, да еще и кабриолет. Умеют люди в Крыму жить, ничего не скажешь.

Калитка была открыта, а вот в дверь пришлось звонить. Через секунду нам открыли.

– Федя, а ты здесь какими судьбами? – с порога спросила меня Майя Кармен, и я сразу же понимаю, к какому другу Высоцкого мы с Юрой приехали.

С Василием Аксеновым и его любовницей Майей Кармен, чей супруг, Роман Кармен, сейчас на вершине славы, я познакомился еще пару лет назад. Как-никак мы с Аксеновым состоим в одном союзе. Сейчас, после конца оттепели, звезда Аксенова светит уже не так ярко, но все равно он пользуется всеми преимуществами обладателя заветной корочки.

И ни он, ни его любовница Майя, невероятно красивая женщина, не скрывают своих связей на стороне. Оба, будучи в браке, отдыхают вместе, и их вторые половины знают об этом. Это уже даже не измена, а нечто совершенно другое.

Вот такая вот «семья – ячейка общества» в исполнении одного из самых талантливых шестидесятников и дочки партийных работников.

Тут как с коммунизмом: если у большинства вопрос хлеба насущного стоит достаточно остро, то некоторые уже давно живут, получая по потребностям и отдавая по способностям. Ну, или в этом случае творческие люди отринули пережитки прошлого и живут руководствуясь новой моралью. Как по мне, это пошло, но не судите, и не судимы будете.

– Привет, Майя, прекрасно выглядишь. Да вот, зашел с другом в гости.

В это время откуда-то сзади послышался голос Аксенова, а потом показался и он сам.

– Юра, рад тебя видеть, Федор Михалыч, здравствуй.

Мы пожали друг другу руки, а потом Василий обратился к моему спутнику:

– Вот я дурак, не сопоставил факты. Юр, ты же мне говорил, что придешь с приятелем из Москвы, который мой коллега. А у нас в союзе лучше всех играет как раз таки Федор Михалыч. Знал бы, что ты этого изверга приведешь, послал бы тебя далеко и надолго, – улыбаясь добавляет он.

– Василий Палыч, я же вас предупреждал в прошлый раз, что все может плохо кончиться. – На моем лице тоже играет улыбка. – Евтушенко-то хоть здесь нет?

Мы с Аксеновым смеемся, и он поясняет Юре и Майе:

– Смешная на самом деле ситуация. Этот молодой щегол со своим другом Мухиным попал как-то на творческий вечер Жени Евтушенко. А потом, когда уже остались только свои, два поэта о чем-то там заспорили, и я сам не понял как, но мы четверо уже за карточным столом и расписываем пулю. Михалыч, сколько ты тогда у нас с Женей выиграл?

– Немного, всего три с половиной тысячи.

– Ладно, нечего вам в прихожей стоять, проходите. У нас самообслуживание, так что сами разберетесь, что к чему. Давайте я вас с Володей и Мариной познакомлю, а то он уже хочет начать.

И без Аксенова с Высоцким тут были и другие представители советского бомонда. Еще один приятель Высоцкого Золотухин, Иван Бортник, которого позже вся страна узнает как Промокашку из «Место встречи изменить нельзя», еще с десяток актеров как театра на Таганке, так и кино.

Ну и конечно, Марина Влади, в этот момент находящаяся на пике своей славы и красоты.

С самим Высоцким и его женой нас знакомит Аксенов, Владимир Семенович в это время уже поддат, но держится молодцом. Мы перекидываемся буквально парой фраз, а потом Влади подает Высоцкому гитару, и шумный, курящий, закусывающий и выпивающий задний двор, где происходит этот певчески-актерско-писательский загул, сам по себе затихает. Гости Аксенова не сговариваясь садятся кто куда, часть облюбовала мебель, а некоторые уселись прямо на траву. Высоцкий берет гитару, садится на специально поданный ему стул и начинает петь.